Шутка Неба.

***У меня появилась бета-Мадам Юна, прошу любить и не жаловаться) Базиль вымотанный и дорогой, и последующими событиями уснул, прислонившись спиной к дивану. Вцепившись в мою руку, как голодный клещ в шкуру элитной собаки, даже и не подумал отпустить, когда с помощью Хаято и отца укладывали брата на диван. Киоко принесла плед которым тщательно укутала парня. Емицу стоял и с каким-то болезненным напряжением автоматически гладил Базиля по голове. - Я не знал… Даже не подозревал, что у меня… Что у меня есть еще один ребенок… - мужчина с каким-то истеричным напряжением прикусил костяшки руки. - Если бы я догадывался… Если бы я… - То ты бы отправил его сюда, на шею мамы, и ничего бы не изменилось, - губы иронически изогнулись. - а так он видел тебя рядом, если не как отца, то как начальника. Емицу с изумлением смотрел на своего, о Мадонна, старшего сына. Он никогда не видел Тсунаеши таким - взрослым. - Сынок… - У меня нет папы, Савада Емицу. У меня есть мама – Савада Нана, у меня есть брат - Савада Базиль, есть друзья и Семья, - усмехнулся. - Но у меня никогда не было папы. Лишь мужик, который присылает маме деньги и который изредка приезжает к нам. – Надо же, думал, уже пережил эту обиду. Обиду маленького брошенного ребенка, который с завистью смотрит на других мальчишек и девчонок, которых подбрасывают в небо сильные отцы. Которые в праздники присылают не деньги, а сидят вместе, разворачивая подарки со смехом и улыбками. Отцы, терпеливо выслушивающие все проблемы и горести. На протяжении нескольких лет моим сокровенным желанием было, что бы папа был рядом. Не видеть слезы мамы в подушку, не слышать сочувственных голосов соседей за спиной. - Мне всегда было интересно, работаешь ты так же хреново? Или это только твоей семье не везет? - я развернулся и, аккуратно вытащив руку из захвата брата, пошел на кухню. Савада Емицу. Внешний Советник Вонголы. Сарказм и ирония в глазах своего ребенка направленные на тебя, бьют похлеще вражеских пуль. И что ответить на это? Что думал лишь о безопасности? Что мечтал быть рядом, но не мог? Так скажи это, что молчишь, говори! Но собственный голос предает, когда видишь не малыша с карими глазками наполненными светом, а подростка с горечью на дне глаз. Радуйся Емицу! Смейся, веселись! Твой сын вырос! Чем не повод для гордости?! Но почему-то хочется напиться до беспамятства, чтобы не душила сейчас обида и злость направленные на себя. Ты же старался быть хорошим отцом! Ты старался… Но обида в глазах сына режет по живому. Слышишь всхлип за спиной, Нана, его любимая, его свет в этом проклятом мире старается сдержать текущее слезы, копившиеся в ней долгие годы одиночества. - Дыхание мое, сердце мое. Прости меня, ничтожество, не сумевшее понять и оценить дар что судьба подарила мне, - суматошно целующий ее ладони, нежный овал лица, чуть курносый нос, сводящий его с ума от нежности, любимые глаза покорившие своим светом, раньше греющие, а сейчас наполненные горькими слезами стекающими по щекам. - Любовь моя, жизнь моя, как мне исправить то, что исправить нельзя? Как стать отцом и мужем, подскажи, судьба моя? Емицу вглядывается в глаза его женщины, со страхом понимая, что его женщина тихо умирала, без крепкого плеча и поддержки, не показывая этого. Когда он в последний раз был с ней, как мужчина бывает с женщиной? В каком-то трансе Емицу подхватил Нану на руки, от чего та тихонько вскрикнула от неожиданности и понес, как святыню, в их общий «храм». Абсолютно не заметив ухмыляющегося старшего сына в тени на лестнице, и улыбающегося младшего на диване. Базиль посмотрел на лестницу и, почувствовав кивок, уснул крепким сном убаюканный теплом и ощущением дома.