Любимая вредина

      Элизабет Хедервари повела его по коридору в одно из служебных помещений. Они оказались в небольшой комнатке, которая вполне могла напоминать собой скромный компьютерный класс. Заметив заинтересованность агента, девушка сказала:       – Это наша электронная библиотека. Ею мало кто пользуется, но всё же она у нас есть.       Доллар в ответ улыбнулся.       – Не думал, что библиотеки есть даже в музыкальных школах.       – Некоторые ученики бывают рады скоротать время между уроками за чтением, но мы не можем позволить себе обычные, книжные библиотеки. Так что приходится довольствоваться этим.       Они прошли к самой дальней стене, у которой обнаружилась ещё одна дверь. Она была чуть приоткрыта.       – Фройляйн? Вы тут?       На зов Элизабет откликнулись практически мгновенно. Хондой оказалась невысокая миловидная азиатка с аккуратным чёрным каре и очень строгим, но милым лицом. Едва лишь увидев её, Доллар глупо заулыбался. Ему отчего-то всегда нравились именно азиатские девушки.       – Знакомьтесь, это Сакура Хонда, – сказала Хедервари. – Фройляйн Сакура, этот человек занимается расследованием похищения. Вы сможете помочь ему?       Сакура бросила на американца совершенно незаинтересованный взгляд чёрных как ночь глаз.       – Разумеется, – строгим тоном отозвалась она.       – Что ж, тогда я вас оставлю. – Элизабет оглянулась к Альфреду. – Я желаю Вам успехов. Обращайтесь, если понадобится моя помощь.       – Благодарю Вас, фройляйн Хедервари.       Джонс был очень благодарен этой милой женщине, но вот именно сейчас всё его внимание захватила эта странная азиатка. Сакура… Какое красивое имя.       – Итак, – протянула она. – Чем я могу Вам помочь?       – Я… – Доллар обворожительно улыбнулся, чтобы скрыть напряжение. – Я бы хотел узнать как можно больше о наружных камерах школы. Нас очень смущает то, как они расставлены.       Девушка кивнула.       – Пройдёмте сюда, я покажу Вам кое-что.       Это было весьма интересно. Неужели она знает что-то? И рассказала ли комиссарам, если знает?       – Простите, а Вы японка?       Он направился следом за Хондой в совсем маленькую комнату, в которой стоял лишь один стол и пара стульев. На столе стоял явно совсем новый компьютер с большим экраном.       – Да, – ответила Сакура. – Посмотрите.       Она показала рукой в сторону компьютера. На его экране транслировалось всё то, что записывали наружные камеры. Эдакий небольшой пункт наблюдения. Джонс убедился в том, что камеры и правда обхватывают только не очень-то и важный вид на дорогу и соседнее здание. Фасада не было вообще.       – Полагаю, это Вас и смутило.       – Именно, – ответил Альфред. – Почему камеры повёрнуты в эти стороны? Это как-то совсем странно.       Хонда тут же кивнула.       – Не могу с Вами не согласиться, меня это тоже несколько удивило, потому как ещё два дня назад камеры были направлены на фасад.       – Вы уверены?       – Разумеется, я давно здесь работаю.       Доллар крепко задумался. Выходит, Рубль был прав в своих подозрениях.

***

      Баш Цвингли сидел в своём рабочем кабине. Он практически не двигался и не издавал никаких звуков, чем немало пугал свою заплаканную супругу. София зашла в кабинет и посмотрела на мужа.       – Никто не звонил?       Она знала, каким будет ответ, но всё же спросила. Женщина ничего не могла поделать со своими переживаниями. Мысли о похищенном сыне терзали её душу.       – Нет, – тихо отозвался господин Цвингли. – Но я уверен, что звонок будет сегодня.       София утёрла платком непрошеные слезинки и подошла ближе. Когда её нежная ладонь коснулась напряжённого плеча мужчины, Баш выдохнул и приблизился к ней, чтобы прижаться лицом к животу.       – Мне так тревожно.       Женщина почти невесомо обхватила голову мужа, лаская его волосы нежными прикосновениями. В этих незамысловатых движениях было столько тепла, что Цвингли на какой-то момент даже забыл об их общем горе. На совсем короткий момент.       – Мне тоже тревожно, дорогая. Я боюсь даже предположить, где сейчас наш сын и что с ним могли сделать. Но я готов без промедления отдать всё, что угодно, лишь бы вернуть его домой.       София кивнула.       – Это ведь из-за наследства, да?       – Возможно, но я так не хочу в это верить.       Если это так, то выходит, что в похищении Родериха виновата Лили. Родная сестра, которая поступила так с собственным племянником ради этого проклятого наследства. Неужели для неё деньги важнее всего остального? Неужели она такая на самом деле?       Баш одёрнул сам себя. Он отчаянно не хотел в это верить, просто не хотел верить в то, что сестра могла так сделать. Хотя, с другой стороны, даже если Родериха похитили из-за наследства, это вполне могла быть не инициатива Лили. Возможно, всему виной её муж, который никогда не нравился Цвингли.       Не зря их покойный отец так невзлюбил зятя. Возможно, это и стало причиной того, что он не поделил наследство между детьми или обоими внуками. Всё его состояние было завещано именно Родериху.       Сейчас оставалось только гадать и ждать, когда похитители предъявят свои требования. Но Баш не сомневался – здесь точно как-то замешан Тим де Вард. В том, что родственник связан с миром криминала, Цвингли был уверен.       Лишь минувшим утром, незадолго до печального происшествия, Баш узнал о том, что его жена беременна. Это стало для него неожиданностью, они уже и не надеялись, что смогут завести второго ребёнка. Мужчина так надеялся на то, что сможет сам лично сказать сыну об этом.       Услышав, как звенит телефон, Баш вздрогнул всем телом. София тут же отошла в сторону, а Цвингли взял трубку.       – Алло.       – Ваш сын у нас.       Это был неживой, электронный голос. У мужчины появилось странное ощущение, будто этот самый голос бьёт его, как хлыст.       – Не смейте обращаться в полицию, – продолжил жуткий голос. – Иначе живым вы своего сына больше не увидите.       Цвингли сглотнул.       – Что Вам нужно?       – Наследство вашего отца, всё до последнего цента. Вы обналичите всё и подготовите для обмена на вашего сына. На всё это у вас ровно одна неделя. Если не уложитесь в этот срок, вашему сыну не поздоровится.       Баш округлил глаза. Обналичить такое огромное состояние всего лишь за одну неделю просто невозможно! Ему придётся распродавать всё за бесценок, чтобы успеть.       – Я хочу услышать сына.       – Вы услышите его позже. А пока делайте, как сказано. Но если вы обратитесь в полицию, мы об этом узнаем. И начнём присылать вам вашего сына по частям.       Было ясно, что это не пустая угроза. Впрочем, и речь шла о нескольких миллиардах, тут уж не до шуток. Цвингли не станет обращаться в полицию, хотя бы потому, что он уже обратился в специальную организацию, которая работает быстрее и тише, чем полицейские комиссары.       – Вы гарантируете, что мой сын не пострадает, если я всё сделаю?       – Ни о каких гарантиях не может быть и речи. Ждите дальнейших указаний.       Послышались гудки.       Баш положил трубку и оглянулся к жене. Оставалось лишь надеяться на то, что она не слышала всех сказанных этим неживым голосом слов. Спустя лишь несколько секунд телефон прозвенел вновь. Теперь Цвингли взял трубку без страха.       – Ну, что? – сразу спросил он.       – Мы записали разговор. Выяснить, откуда звонок, пока не удалось, но наши специалисты работают над этим.       Йенссен говорил более, чем убедительно, и Баш позволил себе хоть немного успокоиться.       – Что мне теперь делать?       – Думаю, Вам придётся продать некоторые облигации, но сделать это на публику, чтобы поднять шум. Ещё объявите о том, что выставляете на продажу что-то из недвижимости. Пусть похитители думают, что Вы обналичиваете наследство.       Цвингли кивнул, хотя он и понимал, что собеседник его не видит. Да, надо создать видимость того, что идёт на поводу у похитителей.       – Вы сможете найти моего сына?       – У нас есть неделя, так что не волнуйтесь ни о чём, герр Цвингли. Играйте на публику, а мы сделаем свою работу.       Это хоть немного успокаивало. Баш не был уверен в том, что переживёт, если с горячо любимым сыном что-нибудь случиться.       – Я рассчитываю на вас.