И пусть их прославят уста

Одавинг не стал возражать, когда Аналейн присела рядом и прислонилась к нему спиной. Чешуя была теплой и гладкой, после бессонной ночи это расслабляло и давало желанное отдохновение от всего произошедшего. Аналейн повернула голову, и ее взгляд упал на окровавленную, но все такую же могучую шею дракона. Только теперь на фоне его ранений она заметила и свои: ободранная левая нога, обожженные руки и, скорее всего, тело, лицо в ссадинах и царапинах. И, что самое ужасное, она не могла сказать ни слова. Любая попытка оборачивалась тем, что девушка заходилась в кашле или же горло обжигало болью так, что она начинала задыхаться. Ей всегда казалось, что шутливое предостережение Уриэля о сожженных связках не более, чем запугивание. Но, видимо, подобный исход имел место быть. Не давая себе и своему Голосу отдыха, Аналейн теперь была вынуждена молчать. И никто, даже она сама не знала, надолго ли это. Как иронично: в этот раз она по праву может называться молчаливым убийцей Темного Братства. Цицерон бы захлопал в ладоши от сложившейся ситуации. И насколько же ничтожно задание Адриана в сравнении со всем... Хотелось плюнуть на это, сделать то, что было задумано с самого начала и уехать из провинции ко всем даэдра. Стыдно было бы бояться возмездия: ее не смогли одолеть люди, мертвецы, драконы и сам Пожиратель Мира. Вряд ли после всего этого ее настигнет клинок наемного убийцы. А если настигнет... Что ж, наконец-то все закончится. Сидя сейчас здесь, среди деревьев и снега, она твердо решила уехать. Хватит с нее приключений и долга. Скайриму не понадобится много времени, чтобы оправиться от войны драконов и вновь продолжить свою. Гражданская война все также будет сжигать провинцию заживо, пока одна из сторон ее не прекратит. Но распри людей не ее дело, нет, в это ее уже не затянут, как бы ни пытались. Долг Драконорожденной исполнен, предсказанное сбылось, и теперь настало время для спокойной жизни. Если, конечно, она когда-нибудь ее получит. Пока рядом с ней истекающий кровью Одавинг, пока Уриэль все еще мертв, Аналейн не успокоится. И пока она могла помочь только дракону. Девушка осторожно тронула грудь Одавинга, и тот перевел на нее уставший взгляд. — Хочешь что-нибудь сделать с этим, Довакин? — Без слов понял ее Одавинг, а в его голосе в этот момент промелькнула печальная усмешка. — Попробуй, если желаешь, мне уже нечего терять. Аналейн попыталась изобразить на лице бодрую улыбку, но тут же ощутила, насколько жалкой она в итоге получилась. В дрожащих ладонях появилось неяркое свечение, и девушка приложила руки к ближайшей ране. Но, как и ожидалось, кровь лишь немного остановилась. Ее сил не хватало, чтобы вылечить себя, что уж говорить о драконе. Пусть дов и были более восприимчивы к магии, пусть они сами и были магией, но именно это и требовало больших усилий и мастерства. А ни того, ни другого у Аналейн не было. Руки сами собой опускались. Треск веток заставил девушку вскинуть голову и, не взирая на вновь появившуюся боль в ноге, подняться и подобрать лук. Натянув тетиву до предела, Аналейн направила стрелу на ряд деревьев с той стороны, откуда пришла сама. На Одавинга она даже не надеялась, единственной возможностью было довериться собственным силам, пусть и осталось их не так много. Хруст снега, негромкий разговор, и из-за деревьев вышла сначала Дельфина, а вслед за ней и Эсберн. Аналейн с облегчением опустила оружие. Выглядели эти двое гораздо лучше нее самой: Дельфину исправно от любых повреждений защищала крепкая броня, а Эсберна его опыт, мастерство и... магия. Магия! Сейчас Аналейн искренне воскликнула бы от радости, но вместо этого лишь беззвучно шевельнула губами. Эсберн шагнул ей навстречу, однако воительница тут же остановила его властным взмахом руки. Только сейчас девушка заметила, что ее жесткий взгляд прикован к лежащему на снегу Одавингу. Аналейн вопросительно изогнула бровь. — Довакин, — заговорил Эсберн, расплывшись в улыбке, — слава богам, ты жива. Аналейн поморщилась. Все кончено. Никакой она теперь не Довакин. Воительница не спускала с Одавинга глаз, и девушка почувствовала неладное. Зная их нелюбовь к драконам, от Клинков можно было ожидать чего угодно. Но не посмеют же они после всего напасть на нее и Одавинга? Было бы чрезвычайно глупо и опрометчиво с их стороны. В воздухе витало напряжение. Дельфина не давала мужчине пройти, отчего тот с какой-то нервозностью глядел то на нее, то на Аналейн. — Тебе нужна помощь лекаря, — после недолгой паузы произнесла Дельфина, кивнув на ее разодранную ногу. — Герою подобает погибать в бою, а не в одиночестве на снегу от полученных ран. Губы Аналейн дрогнули, но она не подала виду. В одиночестве? Эта женщина прикидывается или специально провоцирует ее? Не имея возможности ответить, девушка глазами указала на Одавинга. Лицо Дельфины осталось холодным и непроницаемым, а вот Эсберн поглядел на нее с тревогой. — Что с твоим голосом, Аналейн? — обеспокоено спросил он, однако Дельфина перебила его: — Это дракон, Довакин. Один из тех, с кем мы бились сегодня. Война окончена, но их род живет. Ты можешь поручиться, что всего этого больше не повторится? Был бы у нее под рукой камень или что-нибудь потяжелее, Аналейн бы непременно метнула его. Одавинг молчал, и лишь отчетливо слышалось его спокойное дыхание, изредка прерываемое на тихие смешки. А девушке было не до смеха. Хотелось крикнуть, чтобы женщина заткнула свой поганый рот, чтобы не приближалась к ней никогда в жизни, Крикнуть так, чтобы ствол дерева вышиб из нее сознание и отрезвил. Но ничего из этого она не могла сделать, и посему оставалось лишь сверлить Дельфину взглядом, сжать губы да стиснуть кулаки. Однако этого было достаточно, чтобы хотя бы Эсберн ее понял. — Дельфина, послушай... — Ты сделаешь одолжение, если дашь этой твари умереть, — неумолимо продолжала она и уже сделала шаг, когда Аналейн направила на нее стрелу. «Только подойди», — если бы могла, то прошипела бы эти слова, цедя и выговаривая каждое, глядя в лицо этой женщине. Которое, кстати, наконец изменилось. Брови поползли вверх, Дельфина открыла и закрыла рот, поражаясь подобной наглости. Видимо, ее еще никто никогда так не затыкал. — Как ты смеешь... Остановил ее звук лишь сильнее натянувшейся тетивы. Аналейн прекрасно давала себе отчет в том, что делает. Пусть только подойдет и скажет еще хоть слово, девушка клялась самой себе, что выпустит стрелу. Даже если от усталости она промахнется, то выстрелит вновь. Пора указать этой женщине, где ее место. — Давайте все успокоимся, — мягко заговорил Эсберн, но ни одна из них не думала уступать. Дельфину трясло от унижения и негодования, Аналейн же едва держалась, чтобы не отпустить стрелу. — Довакин. — Девушка предупреждающе перевела прицел на мужчину, но тот лишь примирительно поднял руки. — Довакин, оставайся здесь, мы приведем помощь. Аналейн смерила обоих тяжелым взглядом и в конце концов кивнула. Опустив оружие, она мотнула головой в сторону Одавинга, зажгла в руке исцеляющее заклинание и вопросительно посмотрела на Эсберна. — Сожалею, но мой конек боевая магия, — с грустью в голосе ответил мужчина. — Мы постараемся найти тех, кто справится с этим. Думаю, после всего случившегося люди почтут за честь помочь Довакину. После этих слов он одарил Дельфину строгим взглядом, и вскоре оба скрылись среди деревьев. Аналейн выдохнула. Пылавшая было в ее душе ярость сама собой улетучилась, оставив после себя какую-то необъяснимую пустоту. — Не стоит переживать из-за меня, — наконец подал голос Одавинг, слегка приподняв голову. Аналейн обернулась. — Alduin Lost Mul Ahrk Zu'u Sizaan, Алдуин был силен и я проиграл в честном бою. Магия joore не может исцелить dov полностью, она лишь дает энергию. Если я не справлюсь сам, не справится никто. Девушка резко мотнула головой в знак протеста. Он справится, а они помогут ему. Обязаны помочь. Их просит тот, кто позволил миру жить, и в качестве платы, в сравнении с этим, ей нужно немного. Аналейн вернулась на прежнее место и попыталась залатать хотя бы свои раны. После некоторых усилий ожог на правой руке немного разгладился, ушла краснота и неприятные ощущения во время касания. Однако при взгляде на все остальное девушка лишь обреченно вздохнула. Оставалось ждать лекарей. По ее меркам, прошел примерно час, прежде чем из-за деревьев вновь показался Эсберн (на этот раз он был один) и троица людей, одетых в обычную крестьянскую одежду. У двоих на плече висело по сумке, по-видимому, набитой различными снадобьями и мазями, третий же был магом. Солнце давно поднялось, и уже поползли безмолвные тени, в воздухе запахло утром и новым днем. Где-то над головой пели птицы, царило полнейшее спокойствие, холодный скайримский ветер не мог достать людей, что находились в окружении деревьев и снега, который медленно опускался с небес на нетронутую войной землю. Аналейн начинало клонить в сон. Она не знала, что согревало ее больше: снадобье, что дал ей лекарь, или горячая драконья кровь, бурлившая внутри Одавинга, чьи раны сейчас внимательно осматривал другой. — Я никогда не имел дело с драконами, — слышался шепот врачевателя, и голос Эсберна ответил, что стоило хотя бы попытаться. Аналейн то впадала в полудрему, то вновь очухивалась от очередного утробного рычания и судороги. Раны Одавинга промыли, и теперь один из лекарей неспешно колдовал над ними. Девушка не заметила, как ее левую штанину отрезали и высвободили из лохмотьев ногу. Врачеватель что-то недовольно цыкнул, однако лишь позвал другого и предупредил, что будет немного больно. Целебное зелье немного притупило боль, но Аналейн то и дело ежилась и беззвучно вскрикивала, сжимая в ладонях скрипучий снег. Наконец ее мучений закончились, основная рана была смазана, как и ожоги на руках. Те, что были на теле, нельзя было рассмотреть здесь, в лесу, посему подошедшему магу пришлось действовать вслепую, опираясь лишь на собственные ощущения. В целом, проделанной работой он остался доволен. После того, как ее оставили в покое, девушка начала постепенно клевать носом. В ответ на предложения вынести ее из леса она лишь вяло качала головой и шевелила губами до тех пор, пока усталость и сон не взяли над ней верх.

***

Крик за Криком она задыхалась все больше, хваталась за горло, царапала его и пыталась сделать вдох. Небеса над ее головой горели красным, в нем били молнии и ожесточенно сражались тени. В ушах стоял хруст костей, драконий рев и Слова. До тех пор, пока все это не сменила тишина. Исчезли любые звуки, лишь пылало огнем небо, а драконы начали падать, словно звезды. Вот только звезды никогда не роют землю, не ломают крылья и из их пасти никогда не сочится кровь. Она видела, как пал Партурнакс, Одавинг и вслед за ними и она сама. Стеклянный взгляд, вывернутые наружу руки и лужа крови. Над бездыханным телом Довакина возвышался Пожиратель Мира. На морде появился торжествующий оскал, самого дракона сотрясал смех, а затем он разорвал ее тело пополам. Она бы проснулась с криком, если бы могла. Вместо этого, тяжело дыша, Аналейн распахнула глаза и беззвучно открыла рот. Постепенно к телу вернулась чувствительность, а глаза привыкли к стоявшему в комнате полумраку. Да, это была комната, а не заснеженный утренний лес, где она просила ее оставить. Первая мысль была о том, что Уриэль ее убьет. Уже затем девушка вспомнила о раненом Одавинге. Мысленно выругавшись, она села. Распахнув одеяло, Аналейн обнаружила себя в одной рубашке. Нога крепко замотана тканью с лечебной мазью, равно как и руки, и талия. По-видимому, даже с исцеляющей магией требовалось немного обычного лечения. Либо же лекарь был не настолько опытен, чтобы залечить все. Но, в любом случае, чувствовала она себя отдохнувшей. Натянув на себя легкие штаны, висевшие на спинке кровати, Аналейн встала. От непривычной тяжести левая нога слегка подогнулась и заныла, но вскоре девушка уже надевала предоставленные ей туфли и закрывала за собой дверь. Она оказалась в небольшом коридоре типичного крестьянского домика с деревянным полом и стенами. Горели светильники, пахло уютом и домашней едой, отчего ее живот призывно заурчал. Аналейн двинулась вперед и прошла в гостиную. Здесь стоял накрытый яствами стол, по краям которого сидело трое: приятного вида женщина, юноша и темный кучерявый мужчина постарше, в котором Аналейн тут же узнала одного из врачевателей, того, что был магом. Он-то и заметил ее, тут же поднявшись из-за стола и поспешив навстречу. — Рад видеть, что Довакин чувствует себя гораздо лучше, — с теплой улыбкой произнес лекарь и помог ей сесть. «Аналейн, меня зовут Аналейн!» — хотелось сказать ей, но вместо этого она лишь кивнула. Кажется, пора начать привыкать к тому, что теперь все будут помнить ее как Драконорожденного героя, а не как девчушку из Сиродила. — Это большая честь для нас, — проговорила женщина, протягивая ей кружку воды. Аналейн посмотрела на нее с благодарностью и залпом осушила емкость. — Моя жена Сага, — произнес лекарь, не переставая улыбаться. Девушка никак не могла понять, что прельщало его больше: нахождение в его доме героя или то, что проделанная им работа помогала этому самому герою идти на поправку, — мой сын Асфрид. Юноша, так похожий на своего отца, одарил гостью приветственной улыбкой и поставил перед ней корзинку с хлебом. Аналейн взяла небольшой кусочек и была благодарна даже этому. — А мое имя Олав, — завершил лекарь и тут же распорядился, чтобы гостье принесли нормальной горячей оленины. Девушка сглотнула, уже готовясь сытно поесть, однако вспомнила об оставленном ею драконе. Ее взгляд заметался, она даже не знала, как объяснить то, что хотелось спросить. Но Олав понял ее и без слов. — С ним все в порядке, раны перестали кровоточить, воспаления нет. Он даже сам согласился перебраться сюда, поближе к тебе. Вот только с крылом непорядок, но мы не знаем, как можно это исправить. Можешь увидеть его, он здесь, рядом с деревней… Эй-эй, полегче, стой! Аналейн к тому моменту вскочила со стула и бросилась к двери. Невзирая на холод, она выбежала из дома и оглянулась. В глаза ударило яркое солнце, пахнуло свежестью и чем-то сладким. Деревней, где жили лекари, оказался Ривервуд, самое ближайшее от Вайтрана поселение, куда ее и принесли после того, как она уснула. Найти дракона не составило труда: он лежал у северного входа, детишки и молодые люди собрались на верандах и улице, чтобы посмотреть на него с безопасного расстояния. Никто, кроме нее, не знал, на что способен дракон. И слава богам, что не знали. Потому родители запретили детям приближаться, а сами подобным желанием не горели. Девушка стремглав помчалась к нему, на бегу растолкав нескольких малышей и сама чуть не упав. Вначале оскорбленные таким поведением дети ругались, а затем в ее спину посыпались восторженные шепотки, послышались удивленные голоса. Не обращая на них внимания, Аналейн села на колени и смело провела ладонью по все такой же теплой и даже горячей драконьей чешуе. Одавинг спал, но проснулся от настойчивого прикосновения и лениво повернул голову, чтобы посмотреть на разбудившего его храбреца. При виде Аналейн он довольно зарычал. —Hi Los Mul, Dovahkiin, я не сомневался, что ты поправишься, — произнес Одавинг, однако теперь его голос звучал куда громче. — Kro, маг, знает свое дело. Аналейн кивнула на его крыло. — Здесь он мне не поможет, — сказал дракон, но в этих словах не проявилось ни нотки печали или сожаления. — Со временем древняя lah, магия, что течет в жилах dov излечит и это. Девушка, не сумев сдержать себя, осторожно обняла его, стараясь не задеть перевязанную так же, как и ее тело, шею. Что ж, одной заботой меньше. Теперь настала очередь Уриэля.

***

Лошадь неспешно ступала по давно протоптанной дороге на восток. Солнце заволокло облаками, гулял и резвился ветер, вокруг мелькали знакомые пейзажи. Весна в Скайриме ничем не отличалась от зимы, только к началу лета начинали цвести и просыпаться растения, солнце оправлялось от сурового холода и начинало пригревать, а снег в некоторых землях сменялся травкой и ночным инеем. В целом, весна всегда была началом чего-то нового — именно это и удерживало Аналейн от тяжелых мыслей. Два дня назад она решилась. Поблагодарила семью лекаря за уход и приют, принесла Одавингу туши двух оленей и осталась за него спокойна: Олав обещал приглядывать за ним, пока он сам не захочет уйти. А сегодня ее ждал Август... и Уриэль. Нужная сумма у нее с собой, а самое главное давно у некроманта. С самого утра девушка была как на иголках — все должно пройти так, как было задумано. Уже сегодня она должна увидеть и обнять живого Уриэля, а не его дух. Должна вернуть его, как и обещала. Ей не давал покоя заказ Слышащего. И впрямь, спорить с Темным Братством, с его главой было бы весьма опрометчиво, над кем бы она ни одержала победу. К тому же, после исполнения пророчества она вольна умереть, как захочет. А погибать от руки наемного убийцы после всех подвигов ей не хотелось. Пусть она до сих пор не знает причины заключенного с Пустотой контракта, это не должно мешать ей. Никогда не мешало. Этот случай ничем не отличается от других. Она никогда не знала, зачем заказывали того или иного человека. И она уже предавала того, кто ей верил. Оружие у нее вновь забрали. Да и даэдра с ним, это был старенький стальной меч, единственное, на что у нее хватило денег. Сейчас главным было не это, а уж потом все само собой сложится. Свои клинки она даже не пыталась искать — не хотелось возвращаться на поле битвы, видеть убитых драконов, место, где она сама чуть не погибла. И место, где совершенные ею подвиги прославят. Пещера Августа никак не изменилась с момента ее последнего визита — все те же склянки, те же книги и та же магия, витавшая здесь. Темная магия. От нее сердце начинало биться чаще, захватывало дух и становилось не по себе. И как Август смог к этому привыкнуть? Почему вообще занялся этим? Вряд ли она когда-нибудь это узнает. Спросить не может, видит в последний раз. Так все это и останется для нее тайной. Август заметил ее в проходе и привычно улыбнулся. — А вот и наша маленькая героиня, — хохотнул он, отрываясь от книги. — Готова увидеть своего любимого? Аналейн в который раз залилась краской от его подколов. За те несколько дней, что она пробыла в доме у лекаря, девушка привыкла к отсутствию голоса. Поэтому сейчас, не подав виду сразу, она жестами объяснила некроманту, что этим днем она намерена молчать. Тот великодушно предложил поискать для нее какое-нибудь снадобье, чем порядком удивил Аналейн. Однако она все равно отказалась. Кто знает, чем обернется для нее этот обряд, а больше черную магию она в свою жизнь пускать не хочет. Задумавшись, девушка не заметила, как стукнулась бедром обо что-то твердое. Заходил ходуном столик, и на пол грянуло несколько колб и сосудов. Август обернулся. Аналейн с извиняющимся лицом наклонилась, дабы подобрать осколки, а некромант, казалось, даже не разозлился. Он лишь махнул рукой, пробурчав себе под нос что-то вроде: «Давно пора разобрать этот хлам». — Не переживай об этом, лучше иди сюда, поможешь. Девушка осторожно поднялась и подошла к некроманту. Тот уже приготовил из собранных ею ингредиентов зелье, судя по тому, что на столе перед ним лежал нож, кусочки сердец даэдра и волокна корня Нирна. Теперь сосредоточенно уставился в колбу с голубоватой жидкостью, изредка потряхивая ее и взбалтывая. Аналейн на всякий случай потрясла рядом с ним мешочком с деньгами, на что Август лишь задумчиво кивнул. — Положи сюда и... Ага! Вот и нужный цвет. Он помахал колбой перед ее лицом и, сунув подмышку одну из многочисленных книг, позвал девушку за собой. Они вышли в широкий проход и углубились дальше в пещеру, пока не вышли в довольно просторный зал. Здесь Аналейн и увидела Уриэля. У некроманта выходило гораздо лучше следить за сохранностью тела. Девушка не могла толком объяснить самой себе, что же на самом деле изменилось, но выглядел Уриэль будто во время здорового дневного сна. Оно и понятно, некроманты гораздо чаще имеют дело с мертвецами, чем все Седобородые вместе взятые. Кроме тела, этот зал ничем не отличался от предыдущей комнаты — повсюду наполненные самыми разнообразными жидкостями колбы, непонятные с первого взгляда ингредиенты, свитки и книги. Разве что пространства побольше и сверху сквозь небольшое отверстие в своде пещера лился дневной свет. — У вас все готово? — задал Август вопрос двум ученикам, хлопотавшим вокруг тела и, по-видимому, проверявшим его сохранность. Вокруг стола они начертали неизвестные Аналейн знаки и письмена. — Да, господин, — незамедлительно ответил один из них. — Отлично. — Некромант махнул рукой, и двое скрылись в соседнем проходе. — Теперь слушай внимательно, — уложив все на стол рядом с Уриэлем, посерьезнел Август. — Мне всегда нравилось, когда заказчики сами участвуют в процессе, если уж пришли в такой важный день. Так что, предлагаю то же самое тебе. В ответ на его вопросительный взгляд Аналейн лишь пожала плечами. Если для этого ей не придется читать или говорить, то почему бы и нет. После обряда на нее и так ляжет отпечаток черной магии, терять уже нечего. — Хорошо, — улыбнулся некромант и сунул ей в руку колбу. — Следи за свечением содержимого. Как только оно появится — вливай до последней капли в рот парня. Смотри, не проворонь момент, а то придется искать и настаивать новые ингредиенты, но ведь у нас обоих нет на это времени, не так ли? Все поняла? Аналейн согласно кивнула. Проще простого. Благо, с глазами у нее пока все отлично. — Тогда начнем. Август потушил свечи, и на зал опустился полумрак. Единственным источником освещения был проем в потолке, и столб дневного света лился из него прямо на Августа. Аналейн вдруг вспомнила, как воняло в доме у Мясника, пытавшегося воскресить собственную сестру. Какое счастье, что у Августа все было далеко не так. Мужчина начал читать заклинание. Разобрать слова для Аналейн не представлялось возможным, язык явно был древним, и лишь иногда Август переходил на понятное ей наречие. Она слышала, к какому из Принцев Даэдра он взывал — Молаг Бал, отец всех вампиров, ненавистник смертных душ, жнец и демон. О его культе Аналейн знала немного, то, что этому Даэдра поклонялись вампиры было и без того всем известно. А ей повезло, что с ними она никогда не встречалась. Как ни странно, не было ни ветра, ни холода, только колыхалось от дыхания Августа пламя свечи. Было слышно лишь его громкий голос, никаких посторонних звуков. Странно, ему никогда не помогают во время обряда? Он вечно все делает в одиночку или сегодня просто особый легкий случай? За всеми этими мыслями Аналейн не заметила, как едва-едва замерцала в склянке полупрозрачная жидкость. Не теряя времени, девушка поспешно влила ее в рот Уриэля. И вот тогда она увидела, как тем же самым цветом загорелась рука Августа. Отложив книгу, но не прерывая заклинания, он положил ладонь на то место, где когда-то билось юношеское сердце. Свечение становилось все ярче, голубой цвет плавно перешел в белоснежный, но который уже нельзя было взглянуть прямым взглядом. Однако именно это Август и делал. Казалось, что он был посредником между душой и телом умершего. А когда его молитва стала быстрее и четче, свет почернел. Аналейн не знала, как такое можно объяснить — из его ладони просто лился черный свет. Сгусток энергии, что-то еще, этого она не знала. Не знала, сколько времени занимал этот обряд. Август все читал и читал, не отрывая взгляда от прислоненной к сердцу руки. Несколько раз он вздрагивал, иногда его потряхивало и била дрожь. А когда молитва кончилась, он еще некоторое время не мог прийти в себя. Только тогда Аналейн заметила, что из его теперь уже красных глаз капала кровь, а сам он тяжело дышал. Его трясущаяся ладонь все также лежала на груди юноши. Мгновением позже он отнял ее. И тогда Уриэль открыл глаза. Задыхаясь, он схватился за горло, а затем закашлялся. Аналейн вздрогнула, что-то внутри нее мучительно сжалось, она не могла сдвинуться с места и лишь оторопело смотрела на то, как только что на ее глазах некромант воскресил человека. Дождавшись, пока тело Уриэля привыкнет к забытым ощущениям, Аналейн сжала его в объятиях. — А-ан? — только и смог выговорить он, увидев перед собой ее фигуру. — Ан, ты справилась. Справилась. С Пожирателем Мира, с его смертью, неважно, что он имел в виду под этими словами. Август вытер стекавшие с лица струйки крови и умылся водой из стоявшего чуть поодаль кувшина. После обряда он выглядел довольно изможденным. — Спасибо тебе, — хрипло произнес Уриэль, подняв взгляд на некроманта. — Обращайтесь, — радостно ответил тот, спуская закатанные рукава, — всегда к вашим услугам. А некогда обратившимся в следующий раз снижаю цену вдвое! Уриэль как-то совсем уж нервно хохотнул. Девушка дождалась, пока Август с улыбкой подойдет к столу, и благодарно просияла в ответ самой что ни на есть искренней улыбкой. Вместе с тем резко вынув из кармана руку и вонзив стеклянный осколок ему в горло. — Твою мать, Ан! Внезапный крик Уриэля нисколько не отвлек ее, а только вызвал раздражение. Ей нужна тишина. Ситису нужна тишина. Рука сама потянулась к осколку тогда на полу, сама достала его из кармана сейчас и сама нанесла удар. Если Пустоте была обещана душа, то рано или поздно она ее получит. Не ожидавший такого поворота юноша замер, наблюдая за тем, как Аналейн поворачивает в глотке некроманта кусочек стекла. Растерянный взгляд Августа сопровождали мокрые булькающие звуки и отрывистые движения. Он попытался что-то сказать, но вместо этого из его рта хлынула кровь. Аналейн медленно вынула осколок — сквозь прижатые к горлу пальцы брызнула багровая липкая жидкость. Захлебываясь в собственной крови, Август судорожно задергался пока, наконец, вовсе не рухнул на пол.