И пусть их прославят уста

Ей было нелегко прощаться с ними: теплая встреча Седобородых и Уриэля лишь добавила горечи. Она оставила им целый день на то, чтобы поговорить в последний раз, а сама провела его под боком у Партурнакса. Он рассказал, с каким уважением и почтением отзывались драконы о ней, как называли ее достойной имени дова. А сам Партурнакс, казалось, вовсе не радовался падению Пожирателя Мира. С примесью грусти он вспоминал о том, что Алдуин некогда был ему братом. — Alduin dilon, — говорил Партурнакс, смотря куда-то в небо. — Старейшего больше нет. Твоя победа велика. Sahrot krongrah. Этот мир уже не будет прежним. Не стало того, кто был прежде всех. Слава о тебе отзовется в веках, Довакин, и будет гореть в сердцах тех, кто видит. Партурнакс признал ее ту'ум, признал ее равной и сказал, что просто так Голос у дракона никогда не исчезнет. Если иметь терпение и достаточно ждать, то он вернется, когда бы то ни было. Вот только, в отличие от дов, ей был отведен куда меньший срок. Может случиться так, что она никогда больше не заговорит, как бы ни ждала. Просто не успеет. Однако слова Старейшины вселяли в сердце надежду. Он также заверил ее и насчет Одавинга. Сильные дов не умирают от ран, издыхая на земле — такие погибают в небе и отправляются к своему отцу. А если уж Акатош позволил дова выжить, то ему нечего бояться. — Koraav Hi, — последнее, что произнес Партурнакс, и на этом они расстались. Вот так, попрощавшись с каждым из наставников, Аналейн и Уриэль отправились в путь. Юноша вместе с гонцом передал весточку о своем самочувствии Бриньольфу и с чистой совестью уехал из Храма. С концом Алдуина пали и его жрецы — от мертвецов остались лишь кости да прочие останки. Вайтран был сожжен дотла, встретив ту же участь, что некогда постигла Хелген. Теперь это уже не ее забота, пусть с городом разбираются Братья Бури, Ульфрик Буревестник или кому там теперь принадлежал Вайтран. Ее дело — держаться южной тропы, ведущей к Фолкриту и границе Сиродила. Ведущей туда, где она наконец найдет отдых и наберется сил. Большую часть пути они ехали молча. В тот день, когда ноги Августа подогнулись, и он, уже мертвый, рухнул на землю, им пришлось как можно быстрее бежать из пещеры. Благо, по пути им встретилась лишь пара учеников, остальные, по-видимому, либо ничего не слышали, либо отсутствовали вовсе. Уриэль не задавал вопросов, без слов вскочив со стола и, схватив Аналейн, бросившись к выходу. Он не спрашивал ее об этом и после, лишь изредка тревожно поглядывал в сторону молчаливой девушки и переживал за ее нынешнее душевное состояние. Аналейн, казалось, была спокойна и даже в некотором смысле умиротворена. Раз и навсегда она покончила с Темным Братством, выполнив долгожданную волю Слышащего и самого Ситиса. Отец Ужаса должен быть ею доволен, до сих пор она исправно служила ему и убивала тех, кто был заказан. А значит, может без страха уехать туда, где все забудется. Фолкрит был не самым лучшим местом для безмятежного отдохновения, как-никак, славился он своей непосредственной близостью к самому большому кладбищу во всем Скайриме. Некогда город принадлежал Империи и входил в состав сиродильских земель, однако затем отошел во владение северной провинции. Фолкрит был городом мрачным и неприветливым. Казалось, прибываешь в его стены, а местные смотрят с видом, точно уже подыскали и отрыли подходящую тебе по размерам могилу. Обступавший со всех сторон хмурый и густой лес только добавлял неуютных впечатлений, люди не раз уходили в него и уже не возвращались. Говорили, что лес просто кишел разбойниками и сбежавшими преступниками, дезертирами и даже призраками, оттого люди и пропадали. Где-то здесь, недалеко от города когда-то располагалось первое скайримское убежище Темного Братства еще до того, как их предали и перебили почти каждого, а выжившие были вынуждены перебраться на север, к Данстару, где обитают и по сей день. Все это в дни тренировок рассказывал ей Цицерон, с хохотом и тихим восторженным повизгиванием ломая пальцы шпионам-пленникам Братства. Аналейн вдруг вспомнила этот противный хруст, хриплые крики людей и поспешила как можно скорее отвлечься от внезапно нахлынувших воспоминаний. Нет, она явно не будет скучать по тем временам — это была ее жертва, ее единственный выход и не более. Забыть, как страшный сон и не давать воспоминаниям тревожить душу. Она бы сделала это этим же вечером, если бы вдруг не проснулась посреди ночи от накрывшей тревоги. Вглядываясь в темноту, Аналейн рассмотрела перед собой едва заметный силуэт и в следующую секунду уже была на ногах, зажимая в руке острый короткий кинжал. — А ты молодец, — похвалил знакомый голос, а его владелец не сдвинулся с места, — не потеряла сноровки. Можешь опустить, я хочу лишь выразить благодарность и оплатить твои труды. Это ведь было непросто, верно? На мгновение замешкавшись, Аналейн все-таки спрятала оружие и теперь всматривалась в темные очертания перед собой. — Ах, прошу простить, совсем забыл, что ты у нас не любишь лишних слов, — с толикой усмешки произнес Адриан и продолжил: — Как я уже сказал, от всего сердца благодарю за исполнение столь давнего заказа. Я терпеливо ждал, пока найдется тот, кто сможет приблизиться к брату настолько, чтобы в нужный момент нанести удар. И как тебе удалось скрыть от него свою принадлежность к Братству? Обычно, он раскусывал каждого из наших сразу, едва завидев. Похвально, как ты втерлась в доверие и как искусно сработала. Вот, держи заслуженную награду. Он протянул ей мешочек, наполненный звонкими золотыми. Аналейн некоторое время лишь буравила его взглядом, а затем и вовсе мотнула головой. Адриан, казалось, даже не удивился. — Что ж, как хочешь, — только и сказал он, кладя мешок на стоявшую рядом тумбу, — я все равно оставлю его здесь. Ты заслужила, сестра. Аналейн поежилась. Задумавшись и немного погодя, она несколько раз шевельнула губами. — Ты спрашиваешь меня, почему? — вопрос явно не застал его врасплох. С какой-то необъяснимой охотой и даже простотой Адриан ответил: — Когда-то давно, вместе с Августом, мы решили посвятить себя служению Ситису. Еще была жива моя старая Семья, еще я не знал о том, что стану Слышащим. А когда в нашем Убежище появилась Матушка, Августа словно подменили: он отчаянно загорелся идеей вернуть ее к жизни. Уже тогда он увлекался этим, но я никак не мог предположить, что он решит осквернить тело самой Матери Ночи! И когда его попытка не увенчалась успехом, а Цицерон и вовсе пришел в бешенство, Семье ничего не оставалось, кроме как изгнать его. Он больше не был членом Братства, и я смог заключить контракт с Отцом Ужаса. Нельзя было оставлять его в живых после свершенного. К сожалению, мои прежние братья давно ушли от истинной веры. Им было не понять меня. Пришлось действовать самому. Все оказалось довольно просто. И впрямь, ей несказанно повезло вести себя настолько естественно, что даже бывший член Братства ничего не заподозрил. Но насколько же опрометчиво он поступил тогда! Невозможно не воспользоваться таким шансом, слишком соблазнительно и слишком просто. Собрав вокруг себя стольких последователей, он даже не задумывался о собственной жизни. На что он надеялся? Что его вернут так же, как он когда-то возвращал сам? — Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство? — вырвав ее из череды мыслей, поинтересовался мужчина. Слышащий было развернулся, собираясь уходить, но затем вдруг остановился и неспешно посмотрел на нее сквозь темноту. — Знаешь, мне всегда нравилась тишина. Жаль, что ты теперь не с нами. Безмолвный убийца, это ли не идеал? Девушка никак на это не отреагировала, и вскоре Адриан бесшумно вышел из комнаты. Ее сон был беспокоен. Если Аналейн и засыпала, то затем просыпалась и вновь пыталась уснуть. Таким образом под утро она чувствовала себя совершенно измотанной и ни капли не отдохнувшей. Плотно позавтракав, они с Уриэлем двинулись дальше, оставляя угрюмый Фолкрит далеко позади. Свои заработанные на службе у Ситиса деньги девушка без колебаний взяла с собой — Август в них более не нуждался, а им нужно было золото. А вот уплату Адриана она оставила. Пусть их найдет держатель гостиницы или следующий постоялец, ей все равно. Они поднимались в горы вверх по тропе, и все это время Аналейн не сводила глаз с открывшейся им картины: падающий снег укрывал темневший внизу лес и далекий горизонт Скайрима. Когда-то, точно на этом месте, она спускалась в манившую ее провинцию, а затем впервые повстречалась с Пожирателем Мира. Это и впрямь было так давно, что сердце болезненно сжималось, отказываясь верить в то, что теперь она уходит. Как сильно изменилась она с момента своего первого шага в Скайриме: уверенность и даже жесткость стали ее неотъемлемыми качествами, словно сам морозный воздух суровых земель закалял каждого, кто появлялся на севере. Для Уриэля, казалось, это было лишь очередным приключением. Впервые в жизни он ехал туда, где некогда властвовали его предки. Наверняка для него это было более чем волнующе. Уриэль бодро вел свою лошадь все дальше вверх, лишь изредка сквозь пелену снега бросая взгляд на земли родной провинции. Если юноша и грустил, то где-то глубоко в душе, успешно не показывая переживаний внешне. Аналейн до последнего провожала взглядом горизонт, пока снег и туман окончательно не скрыли их за собой. Еще одним отголоском севера была Брума, самый близкий к разделявшему провинции горному массиву город. Здесь чувствовался дух соседствующих земель, можно было принять Бруму за Виндхельм или Винтерхолд, настолько они были схожи. Стены города были сложены из камня, в целом он напоминал форт или крепость, и только возвышавшаяся часовня Талоса напоминала о том, что внутри жили простые люди. А видневшиеся заснеженные вершины гор лишь добавляли царившей здесь атмосфере нечто знакомое, ставшее за последние месяцы таким родным. Но, как бы не бодрилось сердце, это уже не было Скайримом. Сразу пахнуло другим, менее закаленным холодом воздухом, солнечные дни хоть и были редким исключением, но также привносили в первые впечатления нечто свое, умиротворяющее, а люди казались мягче и радушнее. Большинство из них были нордами, не сумевшими променять привычную жизнь на спокойствие и комфорт Сиродила, но и они давно прониклись духом провинции и стали похожи на местных. Двое пробыли здесь ровно день и затем отправились дальше, на юг, по Серебряной дороге прямо к Имперскому Городу. Брума оставила у Уриэля смешанные чувства: с одной стороны, он словно побывал в очередном скайримском городе, а с другой было в ней и что-то от Империи, никак не вписывающееся в рамки типичного северного города. Впечатлила его лишь Великая часовня, но этого юноше было мало. По дороге к столице он наконец разговорился. Настроение Аналейн постепенно улучшилось, когда Уриэль принялся рассказывать о своих детских грезах о Сиродиле, о том, как он сам представлял центральную провинцию и как хотел увидеть дом Септимов. Затем он плавно перешел к рассуждениям об отличиях культурных и политических, пытался выпросить у Аналейн карту и выбрать какой-нибудь курган или гробницу для посещения и последующих приключений. Попытки его не увенчались успехом, и тогда юноша стал вслух вспоминать все его походы в подобные места сначала в одиночку, затем с любопытными знакомыми и потом уже вместе с Аналейн. Девушка вдруг осознала, что поводов для грусти не так уж и много — она оставила позади все невзгоды и злоключения, старых друзей и наставников, но все еще может жить ярко и интересно, пока рядом с ней Уриэль. Вот кто уж точно не усидит на месте дольше суток, чья душа потребует чего-то нового и опасного. За всеми мыслями Аналейн не заметила, как впереди замаячили крыши деревеньки. Окружавшие их клены и осины постепенно расступались вдалеке, давая в своей тени место не только для травы и папоротников, но и для небольших покосившихся домишек. Перед всадниками, чуть поодаль от дороги шел с сумой за плечами человек и, как только они поравнялись, крикнул: — Господа, не подкинете до лесопилки? До нее рукой подать, а я уж несколько часов топаю, не откажите, по прибытии щедро вас отблагодарю. Они обернулись, а мужчина уже шагал в их сторону. Вглядываясь в грубые черты, Аналейн вдруг узнала в этом человеке их старого знакомого. Уриэль оказался куда расторопнее: — Сэм, какие люди! — улыбнулся он, спрыгивая с лошади и хлопая даэдра по плечу. — Давно не виделись. Сангвин захохотал, а Аналейн поспешила слиться с лошадью и притвориться чем-нибудь неживым — таки именно даэдра посоветовал ей найти Августа и упросить помочь с воскрешением, а теперь он мертв от ее же руки. Однако хитроумный план явно не сработал. — И тебе привет, красавица, — бессовестно ухмыльнулся Сангвин, смерив ее внимательным взглядом, — ничего не хочешь мне рассказать? Девушка неспешно обернулась и простодушно пожала плечами. А что, у всех есть обязанности, она лишь исправно выполнила то, что велели. Аналейн спешилась и внезапно вспомнила, что обронила посох Сангвина где-то в Вайтране. Что ж, разочаровывать даэдра она умеет. Но, казалось, тот нисколько на нее не обозлился. — Ладно, хорошо, что твой приятель жив, — весело сказал он и вдруг ахнул: — Совсем забыл, у меня же есть для тебя подарок, дорогуша! Аналейн и Уриэль переглянулись. Чего еще можно было ждать от этого пьяницы и пройдохи? Сэм тем временем снял со спины сумку и принялся что-то тщательно в ней выискивать. Наконец он выудил оттуда небольшую резную коробочку и с гордым видом показал ее путникам. — Прослышал о том, что ради великого дела ты обменяла души. — Сангвин откинул крышку и, осторожно зажав в ладони нечто светлое, посмотрел на девушку. — Было нелегко забрать ее у Ноктюрнал. Но, знаете ли, женщины всегда были падки на нескучных мужчин. Даэдра подмигнул и с этими словами толкнул Аналейн в грудь. От резкой боли девушка беззвучно вскрикнула и согнулась пополам. Сердце сжало так, что на глаза сами собой навернулись слезы, а пальцы до побелевших костяшек впились в ладони. Уриэль тотчас же бросился к ней и мягко обнял за плечи. Аналейн безрезультатно пыталась унять жгучую боль и отнять руки от разрываемой изнутри груди. Она не слышала, что сказал Сэму юноша и как тот отреагировал в ответ. В ушах звенело, перед глазами словно сгустилась темнота. Когда все это наконец отступило, девушка медленно выпрямилась, пытаясь сфокусировать взгляд хотя бы на земле под ногами. — Аналейн, ты как? — донеслось до нее сквозь какую-то пелену. Нарастая, в голове все отчетливее звучали крики и тихий молящий шепот. Последний смех ребенка, последняя просьба о жизни, последний вздох и тишина. Когда не дрогнул ни один мускул, когда не навернулось даже слезинки. Когда все мысли занимало лишь одно, когда все свершалось ради единственной цели. Бесстрастный взгляд, решительный взмах клинка и очередная прерванная жизнь в обмен на возможность вернуть лишь одну. Все это навалилось в одночасье, в тот же миг полностью заняв собой сознание и не оставив в нем места ни для чего другого. Только сейчас девушка поняла, что по ее лицу обжигающим градом катятся слезы, губы дрожат с той же силой, что и она сама, а Уриэль уязвлено и беспокойно спрашивает ее о чем-то. Казалось, даже Сангвин не ожидал такой реакции. Прерывисто дыша и то и дело всхлипывая, Аналейн попятилась от них обоих и затем сорвалась с места. Острые кончики веток царапали лицо, их удары не смягчала даже зеленая густая листва, ноги запутывались в корнях и травяном настиле. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь видел ее слезы. Все, что тревожило ее сейчас, сделала она сама. Это только ее тяжесть, ее переживания, никто и никогда все равно не поймет, как бы ни пытался. Внезапная боль ощутимо прорезала еще не до конца зажившую рану, нога подвернулась, и девушка рухнула на землю. Опавшие листья и еще не сбросившая с себя утреннюю росу трава позволили ей скатиться с небольшого склона к тонкому лесному ручью. Аналейн даже не пыталась подняться — душившие слезы и беззвучные рыдания теперь уже в полную силу сотрясали все тело. Пока никого нет, можно наконец побыть собой. Тогда, в Норе Гильдии, она и не рассчитывала, что когда-нибудь сможет вернуть свою душу. И не думала, что ей будет настолько больно. Отчетливые воспоминания и не думали отступать, лишь ярче рассекая сознание и врезаясь в мысли мертвой хваткой. Стоило того все это? Не моргнув и глазом, она причиняла страдания и мучила тех, на кого ей указывали свыше. Теперь настала ее очередь. Время платить по счетам настало, когда Аналейн этого совсем не ожидала. Все верно, это было и впрямь равноценным обменом. Уриэль вместе с Сэмом давно добрались до деревни и уже сидели внутри гостиницы, когда в нее, обессиленная и едва стоявшая на ногах, вошла Аналейн. Юноша тот же час усадил ее рядом и вытер размазанную по лицу слезами грязь. Дабы разрядить обстановку, Сангвин как можно более бодро произнес: — Если чувствуешь себя неважно, угадай, что может помочь? — он заискивающе поймал ее взгляд и протянул эль. — Сэм, наверное, сейчас не лучшее время… — начал было Уриэль и осекся, когда девушка приняла протянутую ей выпивку и залпом осушила кружку до дна. Конечно, их первую попойку уже ничего не могло переплюнуть. В этот раз она выпила ровно столько, чтобы прогнать из головы дурные мысли и отвлечься на осторожные шутки парней. Привлечь внимание девушки разговорами и небольшой прогулкой им все-таки удалось, и ближе к ночи они уже вернулись в деревню и разошлись кто куда: Сангвин, что был рад повидаться, пошел дальше к столице, а двое отправились по своим комнатам. Аналейн разбудила юношу посреди ночи — ей опять снились кошмары, только на этот раз к ним добавилось еще больше ужасающих деталей и воспоминаний. Уриэль, ни секунды не раздумывая, сдвинулся на край кровати и позволил Аналейн прилечь рядом. В его теплых объятиях она быстро и легко уснула, а он позволил себе рассмотреть ее в полумраке. Пусть девушка то и дело кривила во сне лицо, вздрагивала и что-то шептала, именно сейчас она выглядела чрезвычайно беззащитной и нежной, насколько это вообще было возможно. Даже невзирая на оставшиеся от ожогов и ран шрамы, Уриэлю казалось, что более мирного создания он еще никогда не встречал. Уже на следующий день их с радушием встретили ворота Имперского Города. Вот уж что точно поразило норда до глубины души, так это величие и богатство столицы, о которой ходили легенды. Оставив лошадей в конюшнях, они своим ходом направились к городским стенам. Аналейн с трепетом шагала с камня на камень, ей казалось, что город ждал ее и теперь встречал, словно некогда пропавшую дочь. Все в нем было знакомо и одновременно странно ново. Не разделяя ее душевных метаний, Уриэль восторженно оглядывался по сторонам и то и дело норовил ускорить шаг и как можно быстрее осмотреть каждую песчинку. Конечно, не ему же предстояла встреча с родителями, которых он некогда даже не предупредил об отъезде. С чего бы ему переживать. Уходя в своих мыслях все дальше, Аналейн свернула на знакомую ей с детства улочку.

***

Колыхавший верхушки деревьев теплый ветерок успокаивал. Непривычно ярко светило пригревавшее солнце, пестрая зелень обступала со всех сторон и разносила некогда позабытые запахи цветов и растений. После долгого пребывания в городе они наконец выбрались ближе к природе. Ушли совсем недалеко, но и этого хватило, чтобы отдохнуть от захватившего их ритма столицы. Аналейн слушала, как мерно ударяет молот, изредка прерываемый громким вдохом, а затем удары вновь возобновлялись. В конце концов, все стихло, и из-за стен кузницы появился Уриэль. Довольная улыбка не сходила с его блестевшего от пота лица, и, присев на траву рядом с девушкой, он с готовностью протянул ей пару клинков. Оба меча были похожи на те, что он когда-то выковал, только на этот раз выглядели они чуть более строго, словно под стать теперь уже закаленной в битвах хозяйке. Аналейн одарила юношу благодарной и слегка смущенной улыбкой и с едва уловимым тоскливым чувством приняла подарок. — Знаешь, я вчера успел пообщаться с двумя имперками, — беспечно начал Уриэль, не сумев сдержать лукавой улыбки, — скажи, у вас здесь все девушки такие шикарные? Аналейн прищурилась, криво усмехнувшись и смерив его ироничным взглядом. — При-ду-рок. Ага, вот видишь, я постепенно учусь читать по губам! — радостно воскликнул он, вытянувшись от переполнявшей его гордости. Аналейн не смогла удержаться. — Кстати, со стороны выглядит очень странно, когда ты смеешься без каких-либо звуков, — заметил Уриэль, наблюдая за тем, как ее плечи коротко содрогаются от молчаливого смеха. — Но, что поделать? С этими словами он почти невесомо коснулся ее лба губами.