Когда воцарятся беспорядки в восьми частях света, Когда Медная Башня пойдет и Время преобразится, Когда триблагие падут и Красная Башня содрогнется, Когда Драконорожденный Государь утратит свой престол и Белая Башня падет, Когда на Снежную Башню придут раскол, бесцарствие и кровопролитие, Проснется Пожиратель Мира, и Колесо повернется на Последнем Драконорожденном.
В каменном зале эхом гулял Крик высокого юноши. Даже сейчас его благородное лицо нисколько не портили ни прилипшие ко лбу белокурые волосы, ни капелька пота на кончике прямого носа и лихорадочно блестевшие голубые, искрящиеся уверенностью глаза, ни тонкие губы, растянутые в довольной ухмылке, ни грубая льняная рубаха, облепившая его крепкое тело. Он готов, пора бы им наконец это признать. Однако ни один из его учителей не шелохнулся. Головы покрывали темные капюшоны, но юноша мог поклясться, что лица их были бесстрастны. «Чего же они медлят?» — теряя терпение, думал он, и тогда старец заговорил: — Итак, еще один Крик успешно освоен, мой мальчик, — мягко поощрил ученика Седобородый. Юноша с гордостью вздернул подбородок и улыбнулся в ожидании заветных слов. Старец помедлил. — Однако мы все еще не можем с уверенностью сказать, что ты готов исполнить свое предназначение. Молодой воин вмиг растерялся. Не готов? Они научили его всему, что только было им доступно, а он не готов? Прахом годы обучений, в бездну все его старания? — Арнгейр, — задыхаясь от возмущения, начал он, тщательно выделяя каждое слово, — ты говорил, что мне предстоит избавить мир от великой тени, но сейчас ты внезапно сообщаешь, что я… — Не готов, — спокойно кивнул в подтверждение своих слов мудрец, и юноша вспыхнул. — Тебе нужно умерить свой пыл, Уриэль. Я уже много раз говорил тебе об этом. Юноша на мгновение стыдливо отвел взгляд, чувствуя, как все его нутро закипает от внезапно нахлынувшего гнева. И с чего он был так уверен? Арнгейр воспользовался секундной тишиной: — На Хелген напал дракон, мой мальчик. Ученик резко поднял голову. Невозможно. — Что ты такое говоришь, Арнгейр? — прошептал он, но старец поднял руку, призывая к молчанию. — Весть об этом разнеслась подобно северному ветру, Уриэль. Тебе ведь известно, какие события предзнаменует их возвращение? Да, он это знал, и его вновь бросило в жар от одной лишь мысли о драконах. Их приход мог означать только одно. Гнев и негодование мигом сменились холодной пустотой. — Но я не готов, учитель. Вы же сами сказали, — окончательно растерялся он. — Это твое последнее задание, мальчик, — мягко произнес Арнгейр. — Докажи миру, что в тебе действительно течет их кровь. Липкий, овладевший им страх читался в его бегающем взгляде, в похолодевших ладонях. Все эти годы его готовили к особой миссии — они чувствовали, что час близок. Но он никогда не сражался с настоящим драконом. Он лишь читал о них в ветхих свитках и учился у ордена. Да, ему было действительно страшно. — Что нужно сделать, мастер? — судорожно сглотнув, хрипло спросил он, но тут же мысленно одернул себя. С каких пор он позволяет кому-то напугать себя? Чушь, он одолеет сотни драконов, если понадобится. В его жилах кипит кровь древних дов, его предки убивали и поглощали души этих крылатых ящериц веками, так чем же он хуже? Уриэль до боли сжал кулаки. Монах пристально, стараясь не упустить ни одной детали, изучал его лицо. — Ты отправишься в Вайтран и постараешься как можно больше разузнать о нападении на Хелген, — он помедлил. — Если наши догадки правдивы и ты одолеешь дракона, мы поймем, что время пришло. Уриэль кивнул. Он ожидал, что ему поручат нечто подобное. В таком случае, медлить нельзя. — Я исполню вашу волю, учитель, — пообещал он. — Вашу волю и свой долг. — Уриэль с легким поклоном развернулся и зашагал прочь. Старцы переглянулись, едва юноша исчез за тяжелой дверью. — Что-то тревожит меня, — вздохнул Арнгейр. — Будем надеяться, что наш выбор не окажется роковым. Белый конь тихо вышагивал вниз по истертым веками ступеням. Доспехи при лунном свете бросали причудливые блики, а белый снег под ногами лошади приятно хрустел. Всадник был угрюм и погружен в невеселые мысли. Его готовили к этому с самого рождения, так чего же он трусит? Слабый, но холодный ветерок бросил казавшуюся седой в свете луны прядь волос ему на лицо, и Уриэль небрежным жестом откинул ее. Что ж, если ему и суждено умереть, то он сделает это с мечом в руке и Криком на устах, как и полагается истинному Драконорожденному. Добравшись до Айварстеда, он заглянул в таверну пропустить кружечку-другую для храбрости. Он часто появлялся здесь, так что хозяйка, едва его завидев, уже наливала постояльцу эля. Народу в зале было немного — чуть больше дюжины. Уриэль отстраненно опустился за стол, вытянул затекшие в долгом пути ноги, хлебнул эля и с блаженством почувствовал, как разливается в груди приятное тепло. Подумать только, совсем недавно он еще мог позволить себе расслабиться среди таких же молодых воинов, как и он, а теперь ему светит смертельная битва с крылатой зверюгой. — За юность мы пьем, прошлым дням наш почет… — с примесью грусти в голосе тихо пропел он и устало улыбнулся. Если отбросить оставшиеся строки, то в этих словах виднелось его будущее. Он никогда так сильно не задумывался над тем, что быть Довакином — это еще и большая ответственность. Сможет ли он когда-нибудь вот так вот с наслаждением и с легкой головой выпивать в кабаке, или в его жизни больше не будет места простым утехам? При одной мысли об этом на него накатила внезапная тоска. — Уриэль, — ласково пропел над его ухом женский голос, и перед юношей возникла незнакомая, как ему показалось, девушка. Недовольство на ее хорошеньком личике усилилось, когда он нахмурился, с усердием вспоминая ее имя. — Ника. Уриэль, как ты мог забыть? — она рассержено сверлила его взглядом, скрестив тоненькие ручки на пышной груди, едва прикрываемой грубой тканью платья. — Ника, конечно, — просветлел юноша, картинно стукнув себя по лбу и одаряя собеседницу своей самой обезоруживающей улыбкой. Он бесшумно хлебнул эля. — Ты обещал взять меня с собой, помнишь? — деловито сообщила она забывчивому юноше, все еще сердито сжимая пухленькие губы. — Не в этот раз, милая, — его рука обвила ее чуть ниже спины, и Уриэль усадил девушку к себе на колени. Хозяйка усмехнулась, но продолжила протирать тряпкой деревянную тарелку. — Возможно, это путешествие окажется последним. Девушка, растеряв все свое напускное недовольство, с испугом взглянула на него. — Как, последнее? — она прищурилась, с усердием соображая, не шутит ли он. — На Хелген напал дракон, моя леди, — он поцеловал ее руку, хитро улыбнулся, и в уголках его губ появились ямочки, так любимые всеми девушками. — И только я могу помочь Скайриму. К их разговору невольно прислушалось еще несколько человек. Ника на мгновение потеряла дар речи. Наконец она судорожно вздрогнула и сладко промурлыкала: — О, мой храбрый Довакин! — она долго и с чувством целовала его, пока чей-то мужской голос не прервал их идиллию. — Так ты Довакин, парень? — рыжебородый в явном подпитии придвинулся ближе. Он вмиг протрезвел, когда Уриэль подтвердил его догадку и во всеуслышание сообщил, что в Хелгене видели живого дракона. Кто-то тотчас обвинил Уриэля в детских выдумках, но остальные с восторгом взирали на новоизбранного Довакина. — Я сражу его своим мечом и Голосом, как тысячи лет назад это сделали мои славные предки, — похвалялся он, собрав вокруг себя щебечущих девчушек и заинтересованных мужей. — Довакин, покажи нам, — просили девушки, а Уриэль с отрадной улыбкой держал паузу. — Дамы, я не имею никакого права использовать свой редкий дар для вашей потехи, — девушки расстроено надули губки, на что Уриэль, весело смеясь, изрек: — Только если самая красивая из вас поцелует меня, — он улыбался, глядя на то, как девушки спорят и пререкаются между собой. Самолюбие Уриэля возросло, когда их спор перерос в настоящий крик. — Ладно, дамы, ваша взяла, — он примирительно воздел руки, — я лично поцелую самую прекрасную из вас. Ника с трепетной надеждой взглянула на него, но Уриэль, грубо спихнув ее с колен, направился к девчушке с огненно-рыжей шевелюрой и под общие разочарованные вздохи припал к ее губам. — А теперь, друзья, — он набрал в легкие побольше воздуха. — Tiid!* — из горла уже почти неощутимо из-за долгих лет практики вырвалось первое Слово. Время замедлилось, позволяя всему вокруг перемещаться словно в тягучей жидкости. Когда все вернулось в привычное течение, зрители как по команде восторженно зашумели. Девушки верещали, а мужи хлопали юношу по спине, желая удачи и великих подвигов. «Спасибо тебе, дракон», — счастливо усмехаясь, думал Уриэль, осушая очередную кружку за собственную храбрость.***
Севером повеяло еще на пути к Бруме. Аналейн никогда не уезжала так далеко от дома, и сейчас путешествие по провинции к границе производило на нее сильное впечатление. Город оказался именно таким, как описывали его в книгах: деревянные дома, присыпанные сверху свежим белым снегом, точно сладкой пудрой, снежные пригорки на узких улочках, белые хлопья, что, медленно кружась, опускались с пепельно-серого неба, и горы. Туманные из-за снегопада, они манили и звали ее вперед. И сегодня стоило взгляду уцепиться за их пики на белом горизонте, сердце ее тотчас приятно сжималось. Еще никогда она не была так близко к месту, в которое стремилась всю свою жизнь. В Имперском Городе зима не такая: приятный и прохладный ветерок лишь слегка взметает в воздух мягкий, легкий снег. Здесь же, в этих землях и за теми горами, лежала ее мечта. Ролан, как и обещал, доставил ее в Бруму в целости. Дорога была славной, и Аналейн оставалось лишь тихо дремать в телеге, с упоением представляя, как она, наконец, пересечет границу. Всему Тамриэлю было известно о гражданской войне в Скайриме: ярл Виндхельма убил короля и поднял восстание, крича о притеснениях северного народа и требуя вернуть им законные земли, а всех чужестранцев выставить из провинции. Аналейн не знала, как сейчас обстояли дела у Империи, но если ее и поймают при переходе, то вряд ли сочтут за шпиона. В Бруме она провела несколько дней, совершенно не находя себе места от затянувшегося ожидания. Даже статуя Чемпиона Сиродила, славного героя всея Тамриэля, не могла удержать ее под впечатлением. Когда, наконец, все пожитки были собраны, а карманы пополнились парой золотых монет от распроданных ею безделушек отца, девушку у выхода из гостиницы нагнал незнакомый парнишка. — Эй, это тебе нужно на север? — Да, — осторожно подтвердила Аналейн и тут же вспомнила, как рассказывала о своих намерениях хозяину паба. — Отлично, — радостно улыбнулся парень, — тогда нам с тобой по пути. Аналейн с облегчением признала, что путешествовать вдвоем куда комфортнее. Парня звали Эдрик, и, как оказалось, путь он держал домой. Он с охотой поведал Аналейн о Скайриме все, что девушка с жадностью ловила и лихорадочно пыталась запомнить, рисуя в воображении свой идеальный мир. Она с упоением слушала об обычаях, народе и красотах той земли. И чем ближе становилась провинция, тем сильнее разливалось в груди сладкое трепещущее чувство. Переход, который выбрала для себя Аналейн, оказался труднее, чем тот, по которому предложил идти Эдрик — эту тропу он знал уже несколько лет. У нее захватило дух, когда с дороги уже можно было разглядеть земли Скайрима. Снежная тундра кому-то могла показаться унылой и негостеприимной, но Аналейн была готова бегом спуститься с горы, лишь бы наконец оказаться там. С Эдриком они расстались сразу после перехода — пути их лежали в совершенно противоположные стороны. Аналейн спешила в Вайтран — поговаривали, что именно там начинается жизнь настоящих искателей приключений, а в тавернах гуляют самые свежие слухи о ценных сокровищах, и, если хватит духу, то можно стать богаче любого ярла. Однако Аналейн не торопилась с головой бросаться на поиски драгоценностей — для начала в ее планах было немного подзаработать. Она была уверена, что для имперца найдется работа в подмастерьях или в помощниках у торговца. В конце концов, она могла бы ловить дичь и тащить ее на рынок. Тоже как-никак маленькое приключение. Уже в миле от перехода Аналейн наткнулась на старое поселение. На ночь чужеземку приняли с неохотой, однако утром один добрый человек предложил подвезти ее в ближайшую к городу деревеньку. После полудня девушка покинула место ночлега, отправившись в повозке на северо-запад. Погода сделалась наипрекраснейшей: небо прояснилось, и солнце приятно грело макушку. Мужичок с большой охотой рассказал попутчице о своей жизни, а Аналейн, изредка проявляя знаки внимания, заворожено вертела головой по сторонам. Ей до сих пор не верилось, что старая жизнь наконец осталась позади, а новая вот-вот начнет свой бег. До ближайшего города оставалось еще несколько миль, когда Аналейн добралась до деревни. Купив у фермера худую, но крепкую на вид лошадку, Аналейн на следующий же день отправилась в город. Утро выдалось сырым и прохладным, и по земле полз влажный серый туман. Девушка сильнее укуталась в плащ. Ее клонило в сон, и она едва ли не стукалась носом о шею кобылки. Деревья, обступившие дорогу с обеих сторон, хранили утреннюю тишину, когда впереди на дороге замаячили две фигуры. Аналейн машинально напряглась, выпрямилась в седле и нащупала под плащом рукоять клинка. Всадники были одеты в синие кирасы, их головы и лица прикрывали серебристые шлемы, на поясе каждого висел меч. Двое о чем-то негромко беседовали, но, заметив Аналейн, замолчали. Ей показалось, что они уже вот-вот проедут мимо, когда вдруг один из них обратился к ней: — Эй, ты, стой, где стоишь! — Аналейн опешила, почему-то послушно остановив кобылку посреди дороги. «Солдаты, — вдруг поняла она. — Те, что из повстанцев». Что-то подсказывало ей, что дело — дрянь. Один из всадников подъехал вплотную, с прищуром всматриваясь в ее одежду. — Ты из Имперцев, девочка? — по его голосу Аналейн поняла, что это не было вопросом. — Одежду мне дал старик из соседней деревни, — пытаясь сохранить невозмутимый вид, ответила она, однако солдат перебил ее: — Ты поедешь с нами. Аналейн вздернула бровь и едва подавила в себе желание грубо возразить, когда второй всадник недвусмысленно обнажил клинок. Взяв ее кобылку под уздцы, солдат направил своего коня в чащу леса. Девушка переводила взгляд от одного солдата к другому. Что ж, путешествие началось как надо. Вскоре деревья расступились, и посреди маленькой полянки Аналейн заметила несколько палаток. Они располагались по кругу, а в середине возвышался большой шатер. Под навесом Аналейн удалось разглядеть двоих мужчин, согнувшихся над широким столом. Солдат грубо пихнул ее в бок: — Слезай. Аналейн послушно спешилась; из шатров уже начинали выглядывать остальные обитатели лагеря, и внутри палаток можно было разглядеть, как кто-то вел задушевную беседу с соратником или обрабатывал раны, точно после очередной славной битвы. Двое вели ее в сторону большого шатра, попутно перекидываясь короткими фразами с собратьями по оружию. Они вошли под навес, и двое устремили на нее свои взгляды. — Отправь эту весть в Виндхельм, Галмар, — сказал человек, что стоял по ту сторону стола. — Слушаюсь, мой ярл. Тот, кого звали Галмар с легким поклоном поспешил удалиться, на мгновение задержавшись напротив девушки и смерив ее грозным взглядом. Ярл позволил себе тяжело вздохнуть, но тут же вновь принял важный вид. Он обошел стол по кругу, подходя ближе. Утренний свет позволил девушке разглядеть его: крупный нос, суровое, но приятное, с каплей усталости лицо, покрывала бородка, пряди светлых волос по бокам заплетены в тонкие косички. Аналейн отчего-то сжалась, когда взгляд серых глаз упал на ее лицо. Ярл молча оглядел ее и едва слышно хмыкнул. — Мой ярл, — заговорил один из приведших ее сюда солдат, — мы поймали имперскую шпионку на дороге. Что прикажете с ней делать? Аналейн вздрогнула. — Я не шпионка, — едва возразила она, после чего последовал звонкий шлепок. — Молчать! — рявкнул солдат. Щека горела, и девушка грубым движением вытерла выступившие на глазах слезы. — На тебе форма Имперских солдат, разве ты не знала? — низким спокойным голосом поинтересовался у нее ярл. Аналейн помотала головой. — Клянусь, я купила ее у старика из деревни неподалеку. Хотите, я могу привести вас туда, — отчего-то растеряв свое былое спокойствие, быстро залепетала она предательски дрогнувшим голосом. Ярл внимательно взглянул на ее лицо, словно ища там подтверждение ее словам. Аналейн мысленно кляла всеми известными словами и ярла, и его повстанцев, но в то же время молилась, чтобы они ей поверили. — Хорошо, — наконец решил ярл, — оставим ее здесь на некоторое время. Аналейн с облегчением вздохнула. Однако, все могло обойтись гораздо хуже. Солдат взял ее за локоть и уже собрался вывести из шатра, когда у входа возник запыхавшийся разведчик. — Имперцы, — только и успел прохрипеть он, когда из его горла показалась стрела.