Два с половиной мутанта

Скотт выныривает из объятий липкого удушающего кошмара. Влажные простыни липнут к телу, капли пота прочерчивают на теле отвратительные холодные дорожки, дыхание сбилось, а грудь как будто передавило металлической трубой. Очков нет (что естественно, ибо они должны быть на тумбочке), повязки тоже нет (и это уже много хуже!), и парня захлёстывает паника. Что случилось? Почему всё так? Он же мог случайно поднять веки! Скотт жмурит глаза, стискивает зубы и медленно считает до сотни: сперва в нормальном, потом в обратном порядке. Отчаянно стучавшее сердце медленно успокаивается. Подробности кошмара Саммерсу вспомнить не удается, зато вспоминается вчерашний вечер и Гамбит, явно отбитый на всю голову придурок с садистскими наклонностями: держать глаза закрытыми в тот момент, когда больше всего хотелось их распахнуть, — настоящая пытка, а Реми это явно забавляло. Да и ложиться спать, когда тебя от чужого «горящего взора» отделяют лишь чужие же веки эмоционального подростка — не лучшая мысль. Но, по крайней мере, никакого ЧП не произошло. Скотт облегчённо выдыхает и пытается сбросить с себя чужую (судя по весу — Логана) руку. «Не делай этого. Не шевелись. Не надо пока будить этого зверя, Росомаху.» Тихий, спокойный уверенный голос (только в последнем слове Саммерсу чудится насмешка) обволакивает и кажется таким разумным. Действительно, зачем шевелиться? И так очень даже неплохо: тепло и надёжно, а Логан устал, умаялся, и будить его просто бесчеловечно. Скотт замирает, старается вести себя как можно тише, даже почти перестает дышать. Правда, в мозгах уверенно бьется мысль, что Росомаха должен был уже проснуться. Тот спит как кошка: всё слышит, всё чует. Смешок, раздавшийся в голове, такой явный, такой отчётливый, что Скотт невольно кривит губы. «Потрясающая вера в этого зверя. Как бы она не аукнулась в дальнейшем!» Скотт глубоко вздыхает (что не так просто, Логан тяжёлый!) и пытается заснуть. Где-то вдалеке гудят машины. На столе тикает будильник. В ванной с крана раз в пару минут срывается большая, толстая капля. «Эй!» Раздраженный возглас врывается в почти спящее сознание. «И все?! Ты так ему доверяешь, что будешь и дальше дрыхнуть?! Да он натрахался так, что сейчас дрыхнет без задних ног! Бык-осеменитель!» Скотт чувствует, как к его щекам приливает кровь. Вчера на одном заходе они не остановились. После эти двое всё-таки взяли его, впрочем, не одновременно. И Гамбит показал мастер-класс по минету, несмотря на то, что Логан его отвлекал. Росомаха действительно в этом плане оказался неутомимым. Впрочем, насколько Саммерс успел узнать, не только в этом: пил, дрался и курил тот так же самозабвенно, как и трахался. «Фу! Без подробностей!» Раздражение. Брезгливость. Недовольство. «Но какая сцена: три педика в одной постели! Да я бы могла вас всех перерезать и вы бы не проснулись!» Скотту хочется дёрнуться, но собственное тело кажется каким-то чужим, тяжёлым и неповоротливым. Скотту хочется вздохнуть, но дыхание прервалось на середине вдоха. Скотту хочется закричать, открыть глаза, но лёгкие разрываются от недостатка кислорода, а поднять веки слишком опасно, даже если б он смог. «Тише, мальчик, я пришла не за тобой. Не делай глупостей. Вдох-выдох.» Парень чувствует, как дыхательная система вновь заработала: грудь поднимается и опускается, воздух циркулирует в лёгких. «Ты хороший парень. Просто мечта телепата: такой покорный, податливый, твой разум не имеет даже элементарной защиты. Обычно, чтобы проникнуть в чужой разум, надо приложить усилия. В твоём случае усилие надо приложить, чтоб не проникнуть. Ты лакомый кусочек. Идеальный миньон. Я заберу тебя. Но сперва он: педофил, пидорас, предатель. Да и другой тоже не безгрешен, получит то, что заслужил!» Голос шипит и брызжет ядом. Отвращение, злость, ненависть. Скотт чувствует, как его разрывают противоречивые эмоции: ему хочется одновременно и защитить и уничтожить Логана и Гамбита, он любит их и жаждет их смерти. И это так странно, так противоречиво, что Саммерс готов вот-вот взорваться. Держать глаза закрытыми становится почти невозможно, и Скотт хочет надеть очки. На всякий пожарный. Причем не столько для физической безопасности окружающих, сколько для собственного морального спокойствия. — Даже не думай, — чужой холодный голос звучит вовне и Скотт вздрагивает. — Ты кажется что-то потерял, а я нашла. Скотту не надо даже смотреть: он и так знает, почти чувствует, как обладательница голоса проигрывает его очками, постукивая ими о ладонь. И улыбается — эта неприятная, злая, нехорошая улыбка ощущается буквально всем телом. — Но, наверное, это нам пока не нужно… Даже не думайте двигаться! — девушка (женщина?) повышает голос, меняет тембр и, кажется, обращается вовсе не к Скотту. — Если хоть кто-то из вас дернется, я поджарю парню мозги! Я бы убрала вас сразу, но вы должны знать, за что поплатитесь! Скотт чувствует, как Логан шевелится, едва меня своё положение. — Тогда не лучше ли нам смотреть в твоё лицо? Скотт думает, что позволять Росомахе шевелиться не лучше решение, но их гостья (противница? Пленительница? Враг?) ненадолго задумывается, потом милостиво позволяет сесть и повернуться к ней лицом. Скотт, наконец, может вдохнуть полной грудью и тоже поспешно садится, чуть не падая. Гамбит продолжает спокойно спать, и девушка сплевывает сквозь зубы: — Шлюха. Качественно отрубился. — Кто бы говорил, — цедит Логан, и их гостья опять взвивается: — Заткнись! Ты тварь! И из-за тебя она бросила меня, покинула, решила, что лучше умрет с тобой, чем будет жить со мной, а ты… А ты трахаешь мальчишек и даже думать забыл о ней! Тварь! Девушка задыхается, выплёвывает слово за словом, брызжет ядом, и Скотт внезапно понимает, кто это. Эмма. Эмма Фрост. Девушка, которая не более десяти часов назад флиртовала с ним. Она недовольна, что он всё-таки связался со смазливым вором и Логаном? Скотт не привык считать себя пупом земли, но… Видимо, дело всё-таки в нем. — Да кому ты нужен! — Эмма перебивает его размышления злым окриком. — Трахайся хоть со всем штатом одновременно или по кругу. Дело в Кайле. В моей сестре. Мы с ней жили в одном детдоме и нас вместе забрал доктор Страйкер. И все было не так плохо: мы помогали ему, он исследовал наши способности, а потом Кайла подумала, что нам будет лучше жить самим по себе и согласилась вернуть этого, — Эмма сплевывает и сверлит Логана злым взглядом. — И влюбилась. И бросила меня. А я ждала, четыре долбаных года ждала! — Она же вернулась за тобой, — подаёт голос Скотт. Он ни разу в жизни не видел Кайлу, но слышал, и та явно переживала за Эмму. Правда, куда она делась, после того, как отправила их дальше, Саммерс как-то не задумывался. — Да и условия содержания там были ужасные. — Сперва нет, это потом этот, — Эмма пихает Гамбита ногой, — Сбежал и доктор Страйкер ужесточил условия. Вставай давай, ты что там, подох?! А ну-ка посмотри. У Скотта всё леденеет внутри. Он не хочет смотреть. Он не может смотреть! Его очки всё ещё у Фрост… Но мягкий, вкрадчивый голос буквально всверливается в мозг, обволакивает, уговаривает. Разве Эмма допустит смерть Гамбита? Разве позволит ему пострадать? Эмма сможет сделать так, что смертельный взгляд не сработает, рубиновые лучи не вырвутся на свободу! Ей можно доверять, ей нужно доверять! Она не хочет ничего плохого… Скотт не верит в это. Скотт не может не верить в это. Сердце в груди заходится перепуганной птицей от волнения и страха. Но тем не менее Саммерс медленно-медленно, как в страшном сне, как в плохом ужастике, поворачивает голову в сторону Реми и открывает глаза. Веки поднимаются вверх. Мир окрашивается рубиново-багровым. Мир окрашивается кроваво-красным.