Зачем нужен страх?

      Из сытой теплой неги Повелителя Кошмаров вырвал до боли знакомый звук. Он рассмеялся, вспомнив, что без веры первое, что приходит - это голод, а веры для неё здесь не было. Мужчина встал, притягивая тьму плащом, краем глаза наблюдая, как девушка юркнула под одеяло. Все следы недавней картины давно стер все тот же маленький кошмарик. Словно по волшебству - а впрочем, почему словно? - Кромешник выудил из тени две чаши и сахарницу. Вот с напитками было сложнее - горячий чай или кофе мало кто оставлял в темноте, пришлось включать кофеварку в одном из ближайших домов, до смерти перепугав жившую там в одиночестве женщину. С кипятком для чая оказалось проще, спасли полуночники, любящие сидеть за своими компьютерами до утра. Дух так и не вылазила из под защиты покрывала, пришлось поторопить.       - Ты и вправду забавный ребенок. Вылезай, иначе ничего не получишь, - в глаза, показавшиеся из под одеяла, он бы мог смотреть вечно: испуг, смущение.       - Я голая, - тихий оправдывающийся голос. Повелитель Кошмаров вскинул бровь, такие вещи его уже давно не волновали.       - Ну так оденься, - резонно предложил он.       - Не могу, сил нет, - ну конечно, откуда взяться силам на одежду, если она даже проголодаться успела? - И не умею, - что и следовало ожидать, много ли может сотворить призрак? Однако, благодаря этому, игра могла стать интереснее. Мужчина, точно актер на сцене, развел руками:       - Ну что за проблемное дитя...       - Рин! - сорвал представление тонкий голос.       - Что? - он вопросительно посмотрел на прижимавшую к телу одеяло духа.       - Ты меня сам так назвал, помнишь, Кромешник? - он даже не подозревал, что у девушки хватит смелости обращаться к нему по имени, потому и сказал то, которым обычно величали хранители. - Не хочу быть безымянной, как сестры, - а кто хочет? Вот его в каждой части света зовут по своему.       Повелитель Кошмаров рассматривал духа достаточно, чтобы придумать подходящий наряд, настроение она, конечною подпортила, но все еще можно исправить.       - Что ж, Рин, можешь носить его сколько пожелаешь, - кажется, холодок уже побежал по её спине. - Ну же, бери, или можешь и дальше ходить так, для духов любви нагота не такая проблема, - какое бурное смешение страха: боязнь показаться в чем мать родила, и в то же время остаться совсем без одежды, не подойдя. Второй все же победил, и, закутавшись в одеяло, она забрала вещь.       - Только отвернись, - надутые губы вызывали улыбку. Что он и сделал, ведь где-то в тишине почти пустого дома щелкнула кофеварка.       - Что будешь, чай или кофе? - поинтересовался мужчина через плечо.       - Чай, - судя по голосу, девушка уже примеряла обновку. - Оно немного странное, - он оглянулся оценить свое творение, всё-таки женскую одежду приходится создавать не часто. Однако работа того стоила, платье как нельзя лучше открывало все уязвимые места, в то же время закрывая достаточно для полета фантазии. - Зачем вырезы в таких местах?       Кромешник уже стоял позади духа:       - Чтобы я всегда мог сделать так, - пальцы мимолетно коснулись открытой этими самыми вырезами кожи. Реакция не заставила себя ждать, вполне оправдывая надежды. - Идем, - с легким поклоном он протянул испуганной девушке руку. Она неуверенно приняла помощь и позволила усадить себя в злополучное кресло, принявшее ради такого первоначальное положение. Сам Повелитель Кошмаров сел напротив, попивая горький кофе ради удовольствия.       Рин ела молча, а ему не было смысла расспрашивать её, все что нужно, он спокойно мог выудить из сознания в кошмаре. Наконец, наевшись, а может, просто, не выдержав тишины, она спросила:       - Зачем ты это сделал?       - Что именно? - меньше чем за сутки сделано было много, начиная с их встречи и заканчивая небольшой трапезой.       - Ну, - щеки духа зарделись, - ты ведь понял, о чем я... Разве нам нужно что-то, кроме веры и чувств для подпитки? - золотистые глаза гневно сузились, обсуждать свои поступки с кем-либо мужчина не любил.       - Тогда ответь, почему ты пошла со мной, а не оставила комнату того ребенка? - вопросом на вопрос ответил холодный голос.       - Я не хочу об этом говорить, - отведя взгляд, выпалила девушка, а он лишь выгнул бровь, безмолвно показывая, что и говорить было не о чем. Снова повисла тишина, нарушаемая лишь хрустом печенья. Минут через десять Рин просто сидела с кружкой в обнимку, веки тяжелели, что не ускользнуло от его внимания.       - Если все духи любви такие же сони как ты - неудивительно, что миром правит алчность и порок, - Кромешник все еще был зол на любопытную девушку.       - Если великий Буги Мен просиживает полдня в своем логове, попивая кофе - не удивительно, что дети в него не верят, - всему есть предел, даже терпению того, кто часами может сидеть под кроватью, дожидаясь подходящего момента. Но это! Не осознавая того, дух задела самое больное. Холодная ярость разливалась по телу, отражаясь в глазах, хотелось порвать эту наглую девчонку на сотни кусочков и скормить Ночным Кошмарам. Её липкий ужас немного привел в чувства. Повелитель Кошмаров лишь растворился в тени глубокого кресла. Нет, он прибережет свой гнев для других, глупый, не следящий за языком ребенок не достоин такой чести.       Эта ночь была весьма плодотворной, черные жеребцы получались из каждого второго кошмара, сильные, крупные, яростные, они уносились в тени. Выплеснув раздражение в витиеватые кошмары, мужчина успокаивался, и сам не заметил, как пришел именно в тот городок, с которого и началось странное знакомство. Дети мирно спали: как и обещал, он не навещал не только сон той девочки, но и её соседей. Однако что-то привлекло его внимание - через черно-белый мир, он разглядел три фигуры, так выделяющиеся среди обычных людей, даже если забыть, что поздним вечером они метались по городку.       Долго разбираться в происходящем Кромешнику не понадобилось. Одну из них он знал, и достаточно давно. Это была старшая сестра Рин. Духи любви метались от дома к дому, заглядывали в окна, кричали и звали. Значит, её ищут? Что ж, не самый приятный поворот событий. Однако, из любопытства и желания узнать, во что все это может вылиться лично для него, Повелитель Кошмаров встал в тени одного из деревьев, ожидая, когда одна из девушек промелькнет рядом. Долго ждать не пришлось, олицетворение страсти чуть не налетела на него. Темные, цвета кофе, глаза брюнетки расширились, а голос скорее походил на шипение:       - Ты! Когда это тебя выпустили из темной норы? - она еще слишком ярко помнила их встречу и свой ужас, обернувшийся неудержимым желанием к продолжению рода, которое выплеснулось на самого обидчика.       - А я уж думал, что ты забыла, как страстно впивалась в меня от страха, - ехидная усмешка вызвала очередной приступ гнева и поток сквернословия. Остановили её подоспевшие сестры, ухватившие "Страсть" с двух сторон.       Блондинка с ясными голубыми глазами, видно, образ светлой и непорочной поэтической любви, срывающимся голосом спросила:       - Прости, она переволновалась, ты не видел девушку, она бледная, как призрак? Её вчера здесь видели, а теперь она пропала...       Видели, значит, впрочем, это не страшно - лишних глаз на момент его появления вокруг того злополучного, хотя нет, для него очень даже удачного, дома не было.       - Разве я похож на красный крест, чтобы спасать всех встречных и обездоленных? - ох, какой приступ гнева и панического бессилия! А следом подоспели еще два источника того страха, что люди называют осторожностью.       - Ты, ты! - шипела брюнетка. - Жалкий червяк! Отброс! Откуда тебе понять переживание потери и возможности исчезнуть?! Ты же такой великий и непобедимый! Вездесущий страх! - черная коса рассекла воздух перед самым носом хозяйки слишком длинного языка. От одной из сестер он уже сегодня слышал оскорбления, и терпеть подобное постоянно не собирался.       - Дважды я не повторяю, - голос мужчины был не просто холодным, он был могильным, несущим такую угрозу, что брюнетка мигом ретировалась за подруг, до крови закусив губу. Блондинка испуганно пискнула, хватая сестру под локоть:       - Мог бы просто сказать "нет", - и потащила брюнетку от греха подальше.       Когда двое из духов любви скрылись, последняя спокойно произнесла:       - Ты ведь знаешь где она, верно, - тон был скорее подтверждающий, чем вопросительный.       Кромешник убрал оружие и спокойно спросил:       - С чего ты взяла? Я кажется уже сказал, что не желаю быть рукой помощи.       Зеленые глаза рыжего духа жгли не хуже его собственных:       - Потому что Я сделала её сарафан, потому что теперь я точно знаю, КТО его уничтожил, - спокойно произнесла девушка, выделяя слова. Он чувствовал её страх и отчаяние, но способность держать себя в руках заставляла отдать должное. - Она еще не нашла своей сферы, и погибнет, если долго будет находиться в твоем доме. Отпусти её, я сделаю все, что попросишь! - взгляд был почти гипнотизирующим. Повелитель Кошмаров поманил её пальцем к тени. Нехотя, но дух подчинилась. Прохладные пальцы скользнули по щеке... Нет, это было не то - страх, ужас, отчаяние, но все эти чувства были безвкусны, да и боялась рыжая бестия не его, а за судьбу Рин. Он наклонился к самому уху замершей сестры и тихо произнес:       - Что ты можешь мне предложить? - дух любви вскинула гордо голову.       - А разве не ясно? То же, что и требуешь от неё!       Мужчина усмехнулся:       - Ты не о том думаешь, и не сможешь дать то, что предложила она, - он растворился во мраке, оставив лишь голос, звучащий из ниоткуда. - И запомни: я не убиваю источник своих сил, никогда!       Рыжеволосая девушка дрожала всем телом, нет, ей было не просто страшно, её охватил неподдельный ужас. Что же такого он делает с их младшей сестрой, что не может ни с одной из них? Когда отголоски слов стихли, гордость, заставлявшая стоять прямо, улетучилась, ноги подкосились. Она уже рыдала в полный голос, стоя на саднящих коленях, когда подоспели оставшиеся сестры.       - Ну не плачь, ну пожалуйста, видела же, что этот вредный старикашка только гадости говорить горазд!       - Что он тебе наговорил?       - Ну зачем ты одна пошла? - наперебой расспрашивали брюнетка и блондинка, обнимая сестру с двух сторон за плечи. Воплощение страсти еще не успела успокоиться и гневно ругала Бугимена на чем свет стоит. Во всей суматохе зеленоглазая девушка смогла выдавить лишь одно:       - Она жива и здорова, - остальное говорить не было смысла, только напугает сестер, да и что они могли сделать? Луноликий уже много столетий лишь дарил изредка жизнь новым духам, не вмешиваясь в их судьбу, а назначенные им хранители были слишком заняты собой и своей работой.       Кромешник наблюдал за духами любви из тени соседнего дома, результат его устроил, главное они поняли, а остальное уже не имело значения. Пора было возвращаться, он уже сделал достаточно, а основную работу по навеванию страхов выполнят и его зверушки. Шаг - и Повелитель Кошмаров уже в собственной спальне, все-таки чем больше сил, тем большее расстояние можно соединить тенью.       Дух оказалась там же, где он её и оставил. Девушка спала в кресле в неудобной позе: полусидя откинувшись на подлокотник, ноги, поджатые под себя, а руки, видимо обнимавшие колени, покоились по бокам. Рин все еще была бледной, будто седоватой и казалась такой уставшей, что невольно в памяти всплыли слова её сестрицы: "Она еще не нашла своей сферы, и погибнет, если долго будет находиться в твоем доме." Правдой была лишь половина, сейчас она может исчезнуть, потому что не знает, как набирать силы без "контакта" с источником веры. Мужчина приподнял девушку на руки, та поморщилась и завозилась, чтобы не разбудить, пришлось занять её место и усадить к себе на колени. Дух вздохнула и обвила руками его талию, прижимаясь точно к подушке, за которой пряталась в прошлый раз. Кромешник лишь усмехнулся, поцеловав её в лоб, проникая в сон.

***

      Звенящая, пугающая, гнетущая тишина, это все, что сейчас окружало духа. Сколько времени прошло с тех пор, как он ушел? Час, два, день? А она все сидела и ждала, боясь сдвинуться с места, боясь, что Повелитель Кошмаров сидит в тени под креслом и только ждет, когда она спустит ноги, чтобы отомстить за обидные слова. Но возмездия все не было, и вскоре ужас начал подступать по другой причине. Ох, лучше бы он кричал, ругался, снова пугал прикосновениями, а не так, молча исчез! А эти желтые, гневные глаза! Девушка была уверена, что в них было желание убить. Теперь она точно знала, что руки, тянущиеся со всех сторон - это не самое страшное в жизни, их можно перетерпеть, постараться игнорировать, но ожидание расправы было невыносимо.       Время тянулось, голода и усталости давно уже не было, будто ужас вытеснил собою все. Очертания комнаты сузились до двух кресел и столика, остальное было точно за серой пеленой. Вдруг, рядом с противоположным креслом, появился светлый прямоугольник, зовущий, манящий. Рин еще некоторое время жалась в мягкие стенки сиденья, но вскоре решилась и медленно направилась к проему.       За приоткрытой дверью ругаются двое, мужчина и женщина, нет, мама с папой. Слов она не слышит, не понимает, да и что может понять ребенок трех лет? Вскоре женщина стоит с гордым лицом, наблюдая, как муж собирает свои вещи, крутясь по квартире, ребенок уже успел спрятаться в своей комнате. Захлопнулась входная дверь и девочка выглянула в коридор. Её мать стояла опустив голову, видно было лишь дорожки от слез, бегущих из-под закрытых век. Она всхлипнула, вытерла соленую жидкость и потрепала тянущую подол домашнего халата дочурку по макушке, тихо прошептав:       - Никогда не позволяй мужчинам творить все, что им вздумается, особенно трогать тебя.       - И даже мальчишкам во дворе? - уточнила любопытная девочка.       - Даже мальчишкам, - грустно ответила женщина. Слова матери глубоко запали, хоть со временем и забылись.       Далее жизнь пошла своим чередом, отец, являющийся лишь на праздники, дарящий новую игрушку и исчезающий, мать, пропадающая допоздна на работе, но выказывающая всю любовь дочери по выходным и вообще в любую свободную минуту. Детский сад, где девочка почти в истерике бегала от мальчишек, начальные классы, уже более спокойные, так как она привыкла к тому, что рядом может сидеть сосед по парте, а не соседка, привыкла, что прикосновения бывают случайными. Средняя школа - ей исполнилось пятнадцать, мать наконец-то завела новые отношения, мужчина довольно скоро переехал к ним, просто настояв на этом, как только узнал о существовании у своей пассии дочери-подростка. Её визг за обеденным столом, когда, воспользовавшись тем, что женщина встала наливать чай, он положил руку на коленку возможной падчерицы, слышали все соседи. Маминого ухажёра она больше не видела. Снова старшие классы, универ, злополучный вечер. Снова не могла дышать, но на этот раз умирать не хотелось, она будет сопротивляться и не дастся так просто:       - Нет! - резко выпрямилась девушка, сердце в груди билось, точно молот по наковальне. Вокруг была все та же комната, пустая, темная, но что-то неуловимо изменилось. Прикосновения чего-то прохладного, обвивающего плечи и талию, заставили подскочить, но поздно. Духа уже притянули к мужской груди. Паника заставила кричать и вырываться, сон и реальность перемешались, казалось, что её усадили на колени к несостоявшемуся отчиму, а руки бывшего возлюбленного обвивают её, прижимая сильнее. Над ухом раздался бархатный, мягкий голос:       - Все-таки наяву ты вкуснее, - разум точно иглой пронзили воспоминания, но страх не отступил, лишь усилился. Она ждала его, так долго ждала, и вот Кромешник наконец-то вернулся, а значит... Так не вовремя вспомнилась фраза: "Месть, это блюдо, которое едят охлажденным". Ох, сколько всего он мог придумать за это время! У страха глаза велики? О да! Еще как велики, просто огромны!