Половинка

Его день всегда начинался одинаково. Ее день всегда начинался одинаково. Подъем в шесть часов утра. Душ, гигиенические процедуры, завтрак и, конечно, прослушивание гороскопа. Проигнорировать звонок будильника и в итоге проспать. Спешно собираться и завтракать. У самого порога чуть не забыть сумку с формой. ***** Не смотря на разный распорядок дня, на различие характеров и интересов, они были друзьями. Не сказать, что закадычными, но друзьями. Они могли поделиться не только хорошими новостями, но и плохими. Если честно, то в основном делилась она, а он просто слушал и улыбался. Просто друзья, грустно думала она каждый день, стоило увидеть зеленую макушку соседа. - Опять проспала? – привычным и давно заученным движением он поправляет очки. Она только виновато улыбается, замечая в его руках цветок белого лотоса. И рука непроизвольно тянется к резинкам, прочно держащим два хвостика, с точно такими же украшениями. Сегодня точно ее день: успела перекусить, вовремя вышла из дома, да и его сегодняшний талисман совпадает с ее выбором. - Не пробовала ложиться пораньше? В ответ она снова улыбается виновато и как-то по загадочному, будто говоря, что ночью есть вещи намного интереснее, чем видение снов. Если честно, то его всегда удивляла и восхищала ее жизнерадостность. Она всегда улыбалась, даже когда плакала. И поэтому зачастую создавалось мнение, что она живет в своем собственном мире, где нет горя и забот, где она продолжает оставаться ребенком. Действительно ребенок, думает юноша, наблюдая за ее словами и поступками. ***** - Мэ-эй, - раздался голос сверху, заставляя открыть глаза и сосредоточиться на реальности. – Ты в порядке? – заботливо спросила подруга, внимательно изучая ее лицо и глаза. Пришлось подняться с насиженного места, подтянуться, разминая мышцы. В голове до сих пор вертелись недавние слова, а мысли, вместо того, чтобы хорошо все обдумать, возвращались к зеленоволосому соседу. Как он отреагирует? Что скажет? Будет ревновать или нет? А может, решит, что она еще маленькая для таких вещей? Хм… Это он может. В его духе. - Мэй, - на этот раз привлечь внимание смогли только при помощи физических касаний. – Что-то случилось? Опечаленными глазами она оглядывает подруг, удивлено и обеспокоенно следящих за ней, обычно веселой и не умолкающей. - Девочки, - печальная улыбка поселяется на губах, решая не покидать это лицо ближайшие два дня. – Меня пригласили в кино. ***** - Мидорима-чи! – окликнули сзади. Будьте готовы встретиться со старыми коллегами, повторил про себя сегодняшний гороскоп. Бровь нервно дернулась, выдавая всю «радость» встречи. А руки сильнее сжали талисман. - Ты чего так поздно? Тренировки? - Если знаешь, зачем спрашивать? «Старый коллега» лишь ослепительно улыбается его раздражению и начинает о чем-то весело рассказывать. Из некоторых услышанных фраз Мидорима понял, что речь идет о его новой девушке и ее отношению к баскетболу. Похоже, ему совершенно не важно, слушает его кто-нибудь или нет, отстраненно думает ученик Шитоку. И в голове тут же появляется образ еще одного знакомого, точнее знакомой, которая также любила поболтать. Вот только ее монологи не раздражали, а наоборот, вызывали улыбку. Как вызывает улыбку у отца дочь, рассказывающая о своих открытиях. - А что делать с волосами? Тут же слышится знакомый голос. Из-за угла появляется знакомая копна русых волос, в такой же привычной школьной форме. Совпадение? Нет. Не может быть. Он не верит в совпадения. - Распусти. Не стоит собирать их в хвостики, - поучительно говорит идущая рядом подруга. – И платье… то, сиреневое. Оно еще у тебя? – положительный кивок. – Надень его. А насчет макияжа… Девушка не успевает договорить, крик ее имени слышится на половину улицы. А «старый коллега» подрывается с места со скоростью света. Проходит больше минуты, прежде чем Мидорима понимает, что чуть не оглох на одно ухо. Еще тридцать секунд отсчитали часы, пока он понял всю суть происходящего: Кисэ не выпускает из рук подругу его соседки и что-то радостно говорит. Сама девушка делает вид, что очутилась здесь совершенно случайно и никогда в своей жизни не видела этого человека. - Привет, Шин-чан, - раздается рядом радостный голос. Однако радость в нем напускная, фальшивая. – Ты с тренировки? - А ты почему гуляешь так поздно? – вместо ответа задает встречный вопрос. - Со школы возвращаюсь, - врет и не краснеет. - Мэй, - зовет подруга. – Тебя проводить? – оценивающий взгляд пробегается по рядом стоящей фигуре. - Нет, не волнуйся. Шин-чан меня проводит. - Пока, Мидорима-чи! – удовлетворенно пропевает Кисэ, крепко держа руку своей возлюбленной. В том, что это была имена та девушка, о которой Рета рассказывал последние несколько минут, Мидорима не сомневался. Соседка извиняющее улыбается подруге, провожая ее задумчивым взглядом. Когда пара скрывается в толпе, Ватанабе, не говоря ни слова, поворачивается на девяносто градусов и идет к дому. Всю дорогу Мидорима бросал на нее вопросительно-удивленные взгляды, пытаясь таким способом заставить поговорить и рассказать ему все. А она не обращала на это никакого внимания, витая в своих мыслях, пытаясь разобраться в ситуации и в чувствах. - Эй, Шин-чан, - окликнула она друга, когда они стояли возле собственных калиток. Его вопросительный взгляд встречается с ее отсутствующим. Так и не подобрав нужных слов, Мэй лишь качает головой. – Нет, ничего. ***** Так не должно быть. Надо остановиться, продолжало говорить пока еще здравомыслящее сознание, но тело отказывалось подчиняться. Здравый смысл с рассудком давно помахали ручкой, а прохладные руки, нежно перебирающие пряди волос, и тело, с удовольствием отвечающее на каждое прикосновение, не способствовали их возвращению. Шинтаро не понимал, как так вышло. Она просто пришла вся промокшая, с ничего не выражающими глазами, похожая на бездушную куклу. Он ее впустил – не мог не впустить – заставил принять согревающую ванну, дал сменную одежду, напоил горячим чаем. А потом… потом она плакала. Он это знал. Не было слышно никаких всхлипов, не было видно вздрагивающих плеч, но были заметны круги на ровной поверхности чая, к которому она даже не прикоснулась. Он не знал, что делать. Ведь раньше не приходилось утешать девушек, тем более с разбитым сердцем. - Все хорошо, - как в детстве кладет руку на голову, треплет еще влажные волосы. – Скоро все забудется, вот увидишь. Наступает молчание. Мидорима не знает, что еще сказать, а она продолжает молчать, держа в руках остывшую чашку. - Знаешь, Ши, - детское прозвище от непривычки режет слух, но он этого не показывает. – Все было здорово. Сначала кино, потом кафе, дальше прогулка. Идеальное свидание, - говорит с улыбкой, однако дрожь в голосе выдает все ее душевное состояние. – Я думала, что, наконец, нашла идеального парня. Что смогу забыть… - она не договаривает, обрываясь на полуслове. Не понимая почему, но Шинтаро задел тот факт, что Мэй рассказывает ему не все. – А он… ему нужно было лишь… Теперь он слышит всхлипы. Теперь он видит дрожащие плечи. Теперь он знает, что нужно делать. С легким стуком кружка ставится на стол. С тихим шорохом сильные руки обнимают узкие плечи. Ее голос на гране истерики зовет его, сильнее сжимая в руках рубашку, царапая ему спину. Ему не остается ничего другого, как крепче прижать к себе. Дальнейшее происходило, как в замедленной съемке. Вот она поднимает опухшее от слез лицо, смотрит несчастными глазами. Потом, будто спрашивает разрешения, касается его губ. Шинтаро не мог бы ответить почему – он сам не знал ответа – в тот момент не оттолкнул ее. Почему крепче прижал к себе, успокаивающе гладя по волосам. Почему ответил на поцелуй. Почему позволил сознанию затуманиться. Почему позволил всему эту зайти дальше поцелуя? И вообще, (КАКОГО ЧЕРТА), он переспал с Мэй?! С МЭЙ!! Как так? Как он мог потерять контроль? Как? Он не переставал задавать себе этот вопрос, смотря на ее мирно спящее лицо. И как на зло, именно сейчас глаза и разум начали замечать изменения, которые раньше просто были незаметны. Или он не хотел замечать их? Глаза медленно изучали тело: округлые бедра, тонкая талия, грудь второго размера – занятия художественной гимнастикой дают свои плоды – длинные волосы, пухлые губы… Когда взор натыкается на губы, в голове что-то щелкает. И вновь хочется почувствовать их вкус; вновь хочется исследовать чуть загорелую кожу; вновь хочется услышать ее стон. На последних мыслях до боли стискивает волосы, боясь сорваться. И чуть ли не бегом заходит в ванную комнату. Нужно привести мысли и чувства в порядок. Надо остыть. ***** В комнате было еще темно, хотя стрелки часов уже перевалили за пять. Тиканье часов и редкий шорох одежды нарушали тишину. Мидорима молча одевался, не смея даже взглянуть на подругу. А подруга ли она теперь? Мэй сидела на кровати в его рубашке и ждала рассвета. Будто на рассвете должно было что-то произойти. И произошло. Стоило первому лучу солнца окрасить горизонт во все краски алого, как Ватанабе решила прервать молчание. - Ши, - он вздрагивает, и сам не понимает от чего. То ли от ее голоса, то ли от детского прозвища. – Я люблю тебя. От такого заявления, сказанного на удивление спокойно, у него выпадают очки и чудом не разбиваются. Он не смотрит на нее, в этом нет необходимости – зеркало прекрасно отражало ее: спокойную, смотрящую в окно, улыбающуюся. Красивая, неожиданно для самого себя, пробегает мысль в голове, и Мидорима тут же отводит взгляд. - С самого детства, - продолжает откровение Ватанабе. – Ты всегда был для меня самым. Самым лучшим, самым красивым, самым добрым… - вновь улыбка, а глаза влажные от подступающих слез. – Ты не представляешь, как я обрадовалась, когда узнала, что Ракам лучшего всего подходят Тельцы, - слезинка медленно скатилась по щеке, разбившись об одеяло. – Но ты никогда не видел во мне девушку. Только подругу-ребенка. Слезы текли по щекам. Шинтаро этого не видел, но чувствовал. Она плакала. Точно так же, как и несколько часов назад: беззвучно и с таким же разбитым сердцем. Вот только теперь нет того, кто склеит это сердце вновь.