Morgenstern

Концерт в Нью-Йорке был отыгран с особым остервенением. Все просто сбрасывали неощутимые физически, но царапающие эмоционально тонны негатива в продолжение самих себя – инструменты, которые спасительно обращали зло во благо, создавая родную и ласкающую музыку, услаждающую лютующую под ногами толпу. И всё-таки чего-то не хватало. Словно голод, теснящийся где-то в теле, непонятное желание, которое трудно оказалось понять, навязчиво скреблось внутри и причиняло сладостную, близкую к эйфории, муку. Рихарду нравилась эта маленькая тайна, которую необходимо было раскрыть, прежде чем получить долгожданный приз. Поэтому, самозабвенно играя на гитаре во время выступления, Круспе постоянно смотрел по сторонам, пытаясь найти ответ на терзавший его вопрос, но вокруг был лишь бесплотный свет, обжигающий огонь и незнакомые лица, правды не знающие.

***

– Посмотрите, у него выражение лица маньяка, поймавшего красивого мальчика! – подтрунивал Ландерс, иронично поглядывая на довольного Линдеманна. – Пауль, перестань заговаривать нам зубы, – пытался успокоить ритм-гитариста Шнайдер, ритмично постукивая ребрами двух игральных карт по чёрной стеклянной поверхности стола, за которым расселись участники группы. – Делай ставку или сбрасывай карты. Во время первой совместной поездки в Америку, когда в голове гуляли только увлечённость музыкой и непризнанный азарт, участники недавно образованной группы «Rammstein» познакомились с молодым детищем дикого Техаса и ветряного Лас-Вегаса – холдемом или попросту покером. Карточная игра моментально захватила внимание музыкантов, любящих пощекотать нервы за маской полного безразличия на лице. В самом начале освоения новой для всего мира игры ставкой бывали драже «Tic Tac» – в редких случаях размер банка доходил до пятидесяти жалких баксов, но больше денег не было, – играть случалось с людьми далёкими от праведной жизни, а также иногда по-быстрому сматываться из заведений, промышляющих холдемом: не все чопорные полицейские признавали игру законной, несмотря на её абсолютную легальность. Однако всё это не отбило любви к азартному развлечению изящному и волнующему одновременно, со временем покрывшемуся налётом ностальгии и драйва молодости. Поэтому спустя двадцать лет игра не была забыта участниками группы, которые иногда садились за стол и стреляли друг на друга глазами, стараясь понять, кто же скрывает за равнодушием торжество от удачно складывающейся комбинации. – Хорошо, пас, – вздохнул Ландерс, отодвигая от себя две карты и откидываясь на спинку стула. – Но помяните моё слово, Линдеманн что-то задумал. Все перевели взгляды на вокалиста, который действительно находился в приподнятом настроении. Из всех шестерых Тилль был наиболее непредсказуемым игроком, поскольку расклад карт не создавал ему особого расположения духа, открывающего маленькие неприметные жесты, позволяющие просчитать возможности выиграть. Это настроение Линдеманна почти чудесным, сверхъестественным образом влияло на выпадающую карточную комбинацию. Сегодня довольный и дружелюбный Тилль был опасным противником, Пауль не лукавил и не пытался ему противостоять, слив карты. Более опасным соперником был только Лоренц, который сохранял ровное выражение лица и при хорошей, и при плохой карте. Впрочем, таким он был и в жизни. – Рихард? – Шнайдер внимательно посмотрел на Круспе, который неторопливо затягивался очередной сигаретой. – Вслед за Оливером и Паулем? Кристоф обожал быть дилером – человеком, раздающим карты. Как и в музыке, в Техасском холдеме он предпочитал задавать ритм игре. Никто, кроме Ландерса и изредка Риделя, никогда не пытался отвоевать у Дума священную обязанность, чему ударник был несказанно рад, часто умудряясь пасовать сразу после раздачи. Возможно, это было и к лучшему: при неудачном раскладе Шнайдер начинал задумчиво потирать подбородок, выдавая себя с потрохами – это знали все участники группы. – Играю, – самодовольно ответил соло-гитарист, приветливо кивая Флаке, который всё ещё оставался в игре, что подтвердил перед вылетом Пауля. В банк упали три новенькие купюры с портретом Франклина. – Цвен дотянул до финала и не свинтил, – принялся комментировать происходящее Ландерс. – Бостон не переживёт. – Город пережил «Бостонское чаепитие», – хмыкнул Тилль, ёрзая на стуле. – Выдержит и данную трагедию. Ва-банк. Присутствующие начали заинтересовано щуриться. В игре оставались Флаке, Круспе и Линдеманн. Наступила пора раскрывать карты. Обычно Рихард задерживал дыхание в момент, когда тайное становилось явным, и карты находили своё место в нужной комбинации, определяя победителя. После событий, произошедших несколькими днями ранее, игра в покер была отрадой для души, и Круспе хотел партию выиграть, чтобы наконец почувствовать себя хозяином положения. Для победы были все шансы: у лид-гитариста уже сложился флеш. – Тилль, – Шнайдер кивнул Линдеманну. Вокалист простодушно скинул на стол две карты, и все уставились на них. – Стрит, – объявил Дум и перевёл взгляд на Флаке. Уголки губ Кристиана едва заметно приподнялись, когда он спокойно выложил свои карты на всеобщее обозрение. Круспе забыл о дыхании и чуть вытянул шею, злорадно надеясь, что у Лоренца выпало не больше двух пар. – Каре, – подвёл итог Кристоф. Друзья с затаённым любопытством посмотрели на Рихарда, который одним своим видом вполне мог ответить на интересовавший всех вопрос, так как сидел мрачнее тучи. Соло-гитарист просто передал Шнайдеру карты, не удосужившись их открыть. – Флеш, – Дум понимающе пострел на Круспе. – Флаке выиграл. – Не везёт сегодня – повезёт завтра, – ободряюще произнёс Оливер. – Кристиан, поздравляю. – Спасибо, – негромко ответил Лоренц, собирая деньги и успевая уврачеваться от беспощадных дружеских похлопываний Пауля и Тилля. – Не переживай, Рихард. Тебе больше везёт в Лос-Анджелесе. – Тогда попридержим следующую партию до Города Ангелов, – улыбнулся ему Круспе, чувствуя себя в полной мере разбитым и проигравшим. – Поздравляю. – Ещё разок? – встрепенулся Ландерс, тут же вскочив и направившись к холодильнику за выпивкой. Все согласно закивали. Все, кроме Рихарда. – Я пас, – поднимаясь из-за стола, торопливо произнёс он. – К тому же здесь цедят только пиво. – Обиделся? – проницательно уточнил Тилль. – Устал, – примирительно пояснил Круспе, похлопав Линдеманна по плечу. – Доброй ночи. – Спокойной ночи, неудачник! – съязвил Ландерс напоследок. – И тебе не сдохнуть, – не остался в долгу лид-гитарист, находящийся уже у двери номера. – Вот она – настоящая дружба! – с воодушевлением воскликнул Шнайдер, тасуя карты. – Спокойной ночи. Снова ему не повезло. Одна победа могла бы улучшить настроение, но вместо неё судьба подложила досаду поражения. И вроде цена его была невелика, и денег было не жалко, однако дело было не в этом, а в уверенности в собственных силах, хотя глупо было позволять ламинированным бумажкам диктовать настрой. А может, не в картах дело? Непонятное чувство нехватки чего-то важного и существенного продолжало глодать Рихарда, не отпуская ни на минуту и заставляя выискивать ответ вокруг. Поражение просто всколыхнуло затаившиеся мысли, не более. – В покер проиграл? – участливо поинтересовалась вдруг пустота коридора голосом Эрики. Чуть вздрогнув, Круспе обернулся, отвлекаясь от раздумий, и увидел девушку, семенящую за ним. – Как узнала? – ответил вопросом на вопрос Рихард, не сбавляя шага. – Из проверенных источников, – увильнула Эрика от ответа, стараясь не отставать. – А где тебя носило? Ночь на дворе, – Круспе резко затормозил и повернулся к девушке. – Снова принялась за одиночные вылазки? Он почувствовал лёгкое раздражение. Не для того они все подставлялись Зоран, чтобы она продолжала их избегать. Его избегать. – Я просто болтала с Энн и Хельгой, – чуть удивлённо произнесла Эрика, указывая назад, в сторону номера, где жили ассистентки, выполняющие обязанности гримёра и портного, если вдруг случится форс-мажор. – Всё нормально? – Да, – спешно ответил Рихард, наспех придумывая тему для разговора. – Как дела с документами? – Пока не знаю, – стушевалась девушка, задумчиво потирая рукой шею, – это теперь дело компании Якоба. Они закидывают агентство Зоран звонками и письмами. Эму говорит, что скоро всё образуется. – Он не привык обманывать. Значит, скоро всё действительно образуется, – подтвердил Круспе, внимательно рассматривая Эрику. Сколько они знакомы, несколько месяцев? Срок приличный. С некоторыми девушками и женщинами он был знаком всего пару часов, но и их хватало, чтобы узнать друг друга поближе. Если не в эмоциональном и психологическом, то в физическом плане. И имён тех особ Рихард не старался запомнить, а здесь? Почти всю биографию у девчонки знает – парадоксальная ситуация… – Точно всё нормально? – обеспокоенно поинтересовалась Эрика. – Что? – получилось немного резковато. – Прости, это совсем не моё дело, – вспыхнула стыдливо девушка и принялась торопливо лепетать: – просто ты в последнее время был моей персональной «жилеткой». Прикрывал, слушал, помогал, защищал, вот я и подумала, что мы можем друг другу доверять… Прости… Спокойных снов. Она развернулась и принялась судорожно запихивать ключ-карту в замок. Несколько секунд Рихард молча следил за представлением со смесью удивления, растерянности и искренней заинтересованности, как девушка безрезультатно дёргает ручку двери. – Эрика, – наконец обрёл дар речи Круспе, не зная, смущать ли ему девушку своим смехом или нет, – ты ломишься в номер Тилля. – Чёрт! Она замерла, устало прикрыла глаза и опустила голову. Медленно развернувшись, Эрика, сгорая от стыда, подошла к двери своего номера, стараясь не замечать ласково-насмешливого взгляда Рихарда. Пискнул приветливо замок, скрипнула едва слышно петля, зашуршал ковёр в коридоре под ногами запоздалого туриста чуть в отдалений. Скучные звуки, образующие рутину каждого дня. Звуки, давящие своей цикличностью и напоминающие Круспе о том, что сейчас приветливо пискнет замок на двери его номера, также скрипнет петля, и где-то в коридоре раздадутся шаги незнакомого человека. Всё это он услышит перед сном. Один. – Спокойной ночи, – тихо произнесла Эрика, прежде чем оградить себя от него треклятой дверью. – Карта, – бесцветно предупредил Рихард, бессознательно забирая ключ, который растерявшаяся девушка умудрилась забыть в замке, и протягивая его Эрике. Она просто хотела взять кусок невесомой пластмассы, а он, наверное, всего лишь хотел его вернуть, однако одного случайного прикосновения рук и призывной темноты пустой комнаты, подкреплённых смесью противоречивых нечитаемых эмоций и желаний двух одиноких, по сути, людей, хватило, чтобы обоих затянуло в омут. Рихард буквально впечатал девушку в стену прихожей, умудрившись ногой ловко закрыть дверь номера и погрузить его в полумрак. Положив руки ей на плечи, Круспе требовательно приник к губам девушки, которая быстро обхватила его лицо ладонями, охотно отвечая на поцелуй. Круспе не торопился. Не хотел спешить. Медленно опуская руки с плеч на спину Эрики, он словно заново изучал родное хрупкое тело, прижимая его ближе к себе. Настолько, чтобы чувствовать тепло, каждое движение и удар сердца. И даже поцелуй казался чем-то, без чего не имела смысла жизнь, поэтому прерывать его не было ни желания, ни сил, как бы ни нужен был проклятый воздух. Лучше было задыхаться в унисон, но не разрывать связи. В полумраке лощёного номера всё казалось прозрачным, нереальным, поэтому, оторвавшись наконец от Эрики, Рихард, не без доли помешательства и обожания, залюбовался чертами её лица, ставшими тонкими в свете луны и фонарей пустой улицы. Мысленно капитулируя перед широко распахнутыми глазами. Тайна была раскрыта за доли секунд. Вдруг стало понятно, чего ему на хватало всё время, что тяготило его вопросами и толкало оглядываться по сторонам в поисках ответа. Он просто нуждался в ком-то небезразличном рядом. Следующий поцелуй был долгим, ласковым, обоюдным и закономерным, заменяющим пустые разговоры. Во время него одна ладонь Рихарда легла на живот Эрики и медленно и дразняще стала подниматься вверх, к груди, заставляя девушку вздрагивать и выгибаться навстречу мужчине. Её покорность подталкивала уходить всё дальше, и вот уже пуговицы на блузке предостерегающе затрещали, отступая перед настойчивыми и умелыми руками. Избавив девушку от рубашки, Круспе начал покрывать плечи и шею Эрики поцелуями, принуждая её откинуть послушно голову, ощущая пьянящее и будоражащее чувство дежавю. Коснувшись губами впадинки на её шее, он почувствовал знакомый запах духов, и его с новой силой бросило в жар возбуждения. Да ещё и Эрика подлила масла в огонь, кончиками ногтей бережно прочерчивая на шее и плечах Рихарда красноватые дорожки, от которых по спине вниз сбегали колющие мурашки. Идиллия дала трещину, когда увлечённые друг другом Круспе и Эрика налетели в темноте на диван и перевалились через резной подлокотник с негромким ругательством и испуганным вскриком. К счастью, девушка приземлилась на Рихарда сверху, осыпав его блестящими прядками выбившихся из укладки волос, которые пряно пахли шампунем. Улыбнувшись Эрике, тихо смеющейся над произошедшим, Рихард аккуратно заправил непокорные пряди ей за уши и вновь притянул девушку к себе для поцелуя, не обращая внимания на ноющие губы. Успевая гладить Эрику по спине, он снял с неё лифчик, который, шурша, через мгновение сполз куда-то на пол. – Нечестно, – пропыхтела девушка, разрывая поцелуй, и, сев, поддела край чёрной футболки Круспе, который позволил её с себя стянуть, нисколько не сопротивляясь. Не сопротивлялся мужчина и тогда, когда с него срывали остальную одежду. Эрика тоже была не против избавиться от её излишков. В процессе раздевания под быстрые, игривые поцелуи попадали всевозможные части тела, но Рихарда и его бестию это не волновало. Стыд был забыт, стеснение отступило, мораль обернулась плотскими желаниями. В конце действа они оказались друг напротив друга, стоя на коленях на диване. Вдаваться в долгие раздумья разгорячившийся Круспе не стал, просто притянув Эрику ближе к себе, чуть приподняв и медленно войдя в неё. Сдавленно вскрикнув, девушка обхватила его руками за шею и прижалась теснее, позволяя себя направлять. Зарывшись в её шелковистые волосы и прикрыв расслабленно глаза, Рихард начал плавно двигаться вверх и вниз, вслушиваясь в размеренные негромкие стоны Эрики, обдающей горячим дыханием его шею. Вместе они качались на волнах блаженства, копившегося где-то в глубине близких как никогда тел. Наслаждение накрывало их тёплыми волнами, заставляя сильнее льнуть друг к другу и крепче обнимать самого дорогого здесь и сейчас человека во всём мире. И только руки старались вырвать ещё больше удовольствия, гладя, сжимая, легко царапая горячую и влажную кожу, привнося частичку остроты в спокойное безумие. Через некоторое время Эрику прошибла крупная дрожь. Девушка тихо всхлипнула и изо всех вжалась лбом в шею Рихарда, вонзив ногти ему в плечи и сжавшись вокруг него, принуждая Круспе шипеть от болезненных и добавляющих накала ощущений. Чтобы хоть немного отвлечь девушку от обуявшей её эйфории, мужчина принялся быстро и легко целовать Эрику в темечко. Успокоительное возымело успех, и спустя мгновение девушка расслаблено обмякла, в качестве извинения принявшись нежно касаться губами багровых царапин на плечах Круспе, попутно запустив руки в его иссиня-чёрную шевелюру. Сам Рихард тоже был у края, за которым верх и низ меняются местами, а право становится лево. Сердце пробило удар, прежде чем дыхание замерло, сбиваясь. В низу живота разметалось пламя, и он, покрепче перехватив Эрику за спину, повалился вместе с ней обратно на диван. Очнулся от сладкой ленивой неги Круспе через несколько долгих пленительных мгновений. Царапины на плечах горели, а мочку уха, скулу и подбородок щекотали ласковые поцелуи измотанной девушки, лежавшей на мужчине. Рихард взял Эрику за подбородок и подарил полный благодарности поцелуй, после этого девушка устало уронила голову ему на плечо. – У тебя кто-нибудь был после меня? – переведя дыхание, зачем-то задал он возникший из тишины вопрос. – Нет, – тихо проговорила Эрика и подняла на мужчину глаза. Ответ порадовал Круспе. Сейчас, когда девушка была в некотором смысле знаменита, она могла завоевать любого понравившегося парня, и тот бы вряд ли стал противиться её обществу и вниманию. Рихард прекрасно знал, как работает слава, и поэтому одна только мысль о возможности подобных ситуаций приводила его в состояние, близкое к бешенству. – Ты можешь сделать так, чтобы никого и не было? – В гастролях сложно завести новые близкие знакомства, – уклончиво ответила Эрика, не сводя с Круспе взгляда. Рихард мог бы поспорить с данным утверждением, однако не стал. Девушка, несмотря на своё прошлое, не была такой же падшей, как он. Её слова звучали скорее скрытой клятвой верности, и мужчина был этому рад. – Пойдём спать, – ласково проговорил Круспе и поцеловал Эрику в лоб. – Завтра переезд в Чикаго.