Obsession

      Уилл смотрел в никуда. Состояние, в котором он находился, напоминало транс. Доктор Чилтон, решивший навестить своего пациента, ушел спустя пять минут, когда понял, что Уилл даже не пытался скрыть своего безучастия ко всему. Он целиком ушел в себя, пытаясь найти решение к проблеме. Ганнибал должен быть предан смерти, и он об этом позаботится, даже если ему придется чем-то пожертвовать. Санитар казался ему подходящим решением. Уилл ни минуту не сомневался в его преданности. Однако что-то не давало ему покоя все время. Иногда он ощущал ее как тонкую красную паутинку внутри сердца, которая причиняла ему боль, пока он думал, что может распоряжаться чужой жизнью. Если он так бездушно манипулирует людьми, тогда чем он лучше Ганнибала Лектера, для которого все люди были не больше, чем скотами, которому, сам Уилл, было время, доверял больше, чем себе? Он со скорбью вспомнил о всех преждевременно оставивших его людях, которых он называл своими друзьями. Как же лицемерен мир.       Тягостные думы разогнал стук подошв санитарных ботинок. Так двигается человек, который желает скрыть свою выдержанную осторожность и предусмотрительность под видом наивной и простоватой глупости. Так двигается охотник. О да, теперь Уилл чувствует его. Он пахнет фенолом и сигаретами. Мэтью... Он не хотел проигрывать в голове дневную сцену, произошедшую между ними. Если бы его спросили сейчас, что он чувствует по отношению к санитару, он бы ответил: " Пожалуй, ничего". В нем еще не сложилось определенного объяснения той иррациональной реакции, производимой чужими прикосновениями. Словно ему ввели мощный афродизиак. Иначе, Уилл недоумевал, как он мог так беззаветно искать наслаждения в сильных объятиях, содрогаться в горячей лихорадке, прося помощи свыше о том, чтобы его не оставили на этот раз, чтобы он был хоть кому-то небезразличен.       - Мистер Грэм, - настойчивый шепот прорезал сгустившийся ночной воздух. Уилл поскорее сел. Звякнули ключи. Было слышно, как со скрипом захлопнулась тяжелая решетка камеры. Рядом с собой Уилл различал глубокое дыхание еще одного человека. Это было так странно, находиться с кем-то в одиночке, где он провел слишком много времени наедине со своим безумием. В слепой темноте он не мог разглядеть черт на безликой тени. Настало время начать говорить. Главное - не молчать, не показывать, что ты боишься. - Мэтью, - с первого раза взять контроль над голосом не получилось, поэтому, прокашлявшись, он начал снова, - Я хотел бы попросить тебя об услуге, - Уилл тревожно и смятенно кусал губы. Просить о чужой смерти вовсе не просто, он не знал, с чего начать, - Есть незавершенное дело, оно тяготит... Мэтью обошел его и присел на жесткую кровать, всем корпусом обернувшись к Уиллу. Их колени соприкоснулись. Как сейчас он благословил темноту, иначе бы ему пришлось смущенно избегать внимательного взгляда. Уилл был тронут тем, что его поняли, без того, чтобы произносить эти страшные слова. - Его имя, – спросил Мэтью, чуть разомкнув губы. Уилл почувствовал опаляющее дыхание, касающееся его уха. Уилла тут же бросило в озноб. - Ганнибал Лектер, - ему с трудом удалось произнести это, ставшее чужим, имя. Уилл не мог видеть, как расширяются зрачки Мэтью, предвещавшие охоту. Множество эмоций вихрем крутилось в голове Уилла, однако никакой ненависти сейчас он не испытывал. Ганнибал казался ему человеком из прошлой жизни. Но все уже сказано, обратного пути нет. Осталось только надеяться, что этому мальчику удастся привести его в исполнение. Или, по крайней мере, он не пострадает, пытаясь. “Теперь нужно попросить его уйти”, - Уиллу причиняла дискомфорт такая близость, ему отчаянно хотелось вскочить с кровати и укрыться в углу, спрятаться от испытующего взгляда, от себя… К его разочарованию, санитар не собирался уходить раньше времени. Внезапно Уилл содрогнулся, почувствовал на своем плече ладонь, участливо его сжавшую. Мэтью лишь хотел немного успокоить Уилла, однако когда того начало нещадно трясти, он быстро определил надвигающийся приступ. Санитар всегда умел без промедления предотвратить его, поэтому старался находиться к Уиллу как можно ближе. Мэтью отыскал холодные, чуть влажные ладони и принялся их растирать в своих, широких и мягких, попеременно поднося к губам и отогревая дыханием. К этому времени, глаза уже привыкли к темноте, и теперь Мэтью видел его красивое запрокинутое лицо с прикрытыми глазами. Когда ладони Уилла достаточно нагрелись, а мышцы рук уже ныли, Мэтью опустился на колени. Во избежание судорог, необходимо было точно так же растереть ступни ног. Из-под полуоткрытых век, Уилл смотрел на коленопреклоненного санитара, который положил ледяную пятку себе на колено и старательно, постепенно наращивая амплитуду движений, растирал кожу, заставляя кровь быстрее бежать по суженым сосудам. Уилл постепенно расслаблялся, и приступ начал отходить. Он видел себя словно со стороны, разомленного, размякшего под давлением чувственных рук, ему было стыдно за свою слабость. Уилл боялся признаться себе, насколько его захватывало все, что делал Мэтью. Подогреваемый учащенным дыханием из уст Уилла, санитар смелел все больше, сдавливая щиколотки, делая вращательные движения пальцами. Наконец, когда Мэтью застегнул на нем ботинки, Уилл облегченно вздохнул. Он благодарно провел рукой по гладким волосам, отчего Мэтью поддался вперед. В этот момент Уилл почувствовал, впервые за эти месяцы, необыкновенную легкость и что все... так, как должно быть. - Спасибо, - в полуголос прохрипел Уилл. Он смотрел на Мэтью, который продолжал стоять перед ним, не поднимаясь с колен и не меняя позы. - Ты единственный человек, которому,- Он пытался улыбаться, всматриваясь в черные точки, которые здесь, в темной камере, казались ему мертвыми, - которому, похоже, я не безразличен. Мэтью молчал. Но он и не уходил, как понял Уилл спустя миг, потому что выжидал подходящего момента, ждал намека. Уилл никогда не думал о себе, как о человеке, способном поцеловать другого мужчину, или прижаться к нему, ни говоря уже о других, более интимных вещах. Но жизнь в тюрьме вынудила его изменить многим принципам, поменять взгляды на определенные вещи. К тому же, если и был человек, для которого он хотел сделать хоть что-нибудь, то он стоял сейчас у его колен и терпеливо ждал. Вот почему он не отвернулся, когда Мэтью притянул его ближе. Дрожащими руками санитар начал расстегивать на нем куртку, жадно целуя шею и колючий подбородок. Уилл тяжело сглотнул. Он не сопротивлялся и старался дышать не так громко. Позволить сильным рукам сжимать его мускулы… Уилл нервно содрогнулся. Разрешить страстными губами скользить по груди… - Вам все еще холодно? - горячее дыхание опалило закушенные губы. Уилл порядком занервничал. Поцелуи опустились на напряженный живот, а Уилл не знал, куда податься. Он отчаянно вцепился в дрожащие кисти рук, отводя их от своего паха. Мэтью отрезвлёно поднял голову, но в темноте Уилл не увидел ни быстро тускнеющих глаз, ни разочарованного выражения. – Мэт, - вырвалось из сдавленного горла. Он задыхался, о, ему было бесконечно жаль, но он не мог. Не смог бы потом простить себе... Уилл старался изо всех сил представить, как выглядит в этот момент санитар. – Уйти? – по срывающемуся хриплому тону он понял, насколько Мэт был сейчас распален. Он бы посмеялся над самим собой, если бы позволяла ситуация. Скольким он может пожертвовать, чтобы не разочаровать другого человека? А если дело было в другом? – Постой. П-просто… не так быстро, - Уилл постарался улыбнуться. – Хорошо, - покорным тоном произнес санитар. Уилл потянул его за руки, заставив вновь сесть рядом с собой. Он понимал его отлично, и уже сам не смог бы сказать с уверенностью, где заканчивается собственное восприятие и начинается Мэтью. Вид этого разгоряченного мальчика, так сильно хотевшего его, надламывал Уиллу сердце. Сейчас он был таким уязвимым. Уилл расстегнул одной рукой ветровку на Мэтью, другой невесомо проводя по шелковистой груди. Прикоснулся к бьющемуся сердцу. Когда он просунул ладонь ему между ног, то услышал сладкое шипение. Мэтью сдерживал себя из последних сил, стараясь не схватить Уилла, и не подмять под себя. Он крепко держался за его плечи и пытался прижаться к нему теснее. Щелкнула пряжка. Дождавшись этого сокровенного момента, Мэт начал неистово покрывать поцелуями лицо Уилла. “ Пусть это будет моей ответной услугой”, - решил Уилл и склонился над его пахом… Весь следующий день он не видел санитара. Вечером, спустя два дня, Мэтью предстал перед ним. На его светлом лице играла ликующая улыбка. Вот только Уиллу было не до смеха, особенно когда он осознал, какой огромный промах совершил, доверившись маньяку, у которого был свой план. Какую роль он уготовил в нем Уиллу?