Чтобы познать человека, нужно его полюбить. Л. Фейербах
Кладбище окрасилось в теплые тона предзакатного солнца, сделавшие мир визуально теплее. Ласковый ветер доносил откуда-то сладковатый запах жасмина. Громкие голоса не тревожили покоя мертвых. Шикамару щелкнул железной зажигалкой и несколько секунд всматривался в язык пламени, перед тем как зажечь сигарету и положить ее на могильную плиту. Чунин занял место за Куренай. Бывшая Юхи всегда сидела перед могилой Асумы, а Нара стоял позади нее, чуть склонив голову. — Я не знала, что сегодня годовщина смерти Асумы-сана, — прошептала Темари скорее себе, чем стоявшему рядом Чоджи. Они с Акимичи, предварительно положив цветы на могилу Сарутоби, расположились достаточно далеко от притихшей пары. Женщина сложила руки в молитве, парень положил руку ей на плечо. Они застыли у могилы, выполняя известное только им таинство, и другого мира для них сейчас не существовало. — Нет. Сегодня день рождения Асумы-сенсея, — ответил также тихо шиноби Листа. — Он был необходим Шикамару больше, чем мне или Ино. Странно, что некоторые люди нам необходимее других. — Что же в этом странного? — скептически спросила Темари. Строгий тон куноичи Песка заставил покраснеть непутевого паренька от смущения, он незадачливо почесал затылок. — Понимаешь, Асума-сенсей был тем, кто направлял Шикамару. Он был его поддержкой, — не оставил попытку донести свою мысль до куноичи Акимичи. Он никогда не отличался красноречием. Ему было и незачем: отец и Шикамару понимали его с полуслова, а большего ему до недавнего времени не было нужно. — Так, может, ему пора было вырасти! — раздраженно бросила Темари. — И взять на себя ответственность за собственную жизнь. — Он и так часто берет ответственность за чужие жизни. И винит себя в смерти Асумы. Поэтому ему нужна поддержка… «Твоя», — не договорил Чоджи, так как Куренай с Шикамару уже приближались к ним. Они все неспешно двинулись к выходу с кладбища и направились по одной из тихих улиц Конохи, где должны были встретить малыша Асуру и Кибу с Ино, которые сегодня вечером за ним присматривали. Асура выехал из-за поворота верхом на Акамару, вцепившись ручками в густую белую шерсть пса. Мальчик смеялся не столько над тем, что он оседлал собаку, как скакуна, сколько над тем, как взмыленный Киба носился вокруг своего пса, боясь, что ребенок все же потеряет равновесие и упадет. Асура, понимая это, специально отпускал шерсть, вытягивая руки в стороны. Ино шла позади, посмеиваясь над взмыленным Инузукой. — А вот и мама, Асура-чан! — воскликнула Яманака, весело махая им рукой. Малыш ловко сполз с Акамару, на прощание обнимая его за шею. И быстро подбежал к матери и обхватил ее за ноги. — Я думал, что этот вечер никогда не закончится! — Киба плюхнулся прямо посреди дороги, оперевшись спиной на услужливого Акамару. — Как он может доставлять хоть какое-то беспокойство? — Чоджи взял Асуру на руки, подбрасывая его вверх под веселый смех мальчика. — Поверь, может, — подтвердил Киба. — Мои нервы это не выдержат. Асура-чан то одно хватает, то другое. Решил стать ниндзя прямо сегодня. Вот и смотри, чтобы он не искупался в ближайшей реке или луже при попытке ходить по воде, или не упал с дерева в героическом порыве спасти кошку. — Я говорила тебе, Киба, что это ребенок, а не хрусталь, — проговорила Ино. — Не трясись над ним так! — Эй, ты вообще только сейчас пришла! — Мне надо было помочь матери в магазине, — совершенно не чувствуя вины, ответила куноичи. Куренай прекрасно знала неосознанную любовь Кибы к излишней театральности, но ей все равно было неудобно. Вдове Сарутоби часто приходилось оставлять своего ребенка на других. Она после войны часто выполняла не долгосрочные миссии, так как она все-таки оставалась рядовым джоунином Конохи, а после войны их не хватало. Асура-чан часто оставался в доме семей Нары и Акимичи, с ним также сидели Хината с Ино, иногда и Шино с Кибой. И чаще всего ребята вызывались сами, предусмотрительно предупрежденные беспрекословной Пятой. Куренай также понимала, что им не столько в тягость присмотреть за ее ребенком, сколько они все боялись ему навредить. Особенно Шикамару, которого до сих пор грызло беспощадное чувство вины за смерть Асумы. Тсунаде, пожимая плечами, на это отвечала: — Пусть тренируется. Не мне же Коноху возрождать. — Как бы они после такого не передумали, — бурчала в ответ Шизуне, очевидно, найдя новую заначку саке в столе своей наставницы. — Не захотят — заставим, не умеют — научим! — хохотнула уже нетрезвая Пятая. — Хокаге я, в конце концов, или нет?! Куренай немного виновато улыбнулась: — Вообще-то, сначала я хотела оставить Асуру с Хинатой, но она сегодня на свидании с… — Наруто! — позвала Ино появившегося из-за угла Узумаки, который буквально тащил за собой темноволосую девушку. — Всем привет! По какому поводу собрание? — спросил Наруто, широко улыбаясь и притягивая немного отставшую Хинату поближе к себе. — Да вот, обсуждаем бесперспективность твоей карьеры в качестве няньки, — съязвил Киба. — Ой, простите, Куренай-сенсей! — извинилась Хината, покраснев. — Я сегодня же обещала взять Асуру-чана. — Эй, что значит, мне нельзя доверить ребенка?! — наконец-то понял смысл последний фразы Инузуки Наруто. — Да мы с Хинатой-чан лучше всех справились бы! — Не надо, тебе уже один раз доверили Конохамару, посмотри, что из этого вышло? — не удержалась Темари от язвительного замечания. — Просто замечательно, что твоя мечта — стать Хокаге, а не учителем в Академии, — добавила девушка, еще сердитая на Конохамару за выходку на рынке. — Даже не проси в будущем, чтобы я посидел с вашими с Шикамару детьми! — обиделся Наруто. — Вообще-то, мы даже не встречаемся, Наруто, — в который раз повторил Шикамару, уже не надеясь, что для Наруто что-то поменяется в его богатом воображении. Тему разговора сменило появление Сакуры с Какаши, проходивших по той же улице. Темари отметила, как Шикамару как-то сразу напрягся и отошел с Хатаке к одному из домов, что-то тихо обсуждая с джоунином. Хотя ее внимание снова отвлекли. — Наруто, а как у вас дела с Хинатой? — спросил Киба. — Клан Хьюга уже смирился с мыслью, что Хинату принесут тебе в жертву? — Ну, пока я не стану Хокаге, папуля Хиаши не хочет… — «Папуля Хиаши»? — перебил Киба, едва сдерживая смех и представляя лицо гордого главы клана Хьюга во время такого обращения. — Это аналог «бабульки Тсунаде»? Слышь, Наруто, а как ты жив до сих пор? Хината еще больше смутилась. Наруто нахмурился, а все рассмеялись. Атмосфера стала какой-то теплой и беззаботной. Киба с Ино продолжали шутить, Наруто — возмущаться, а Хьюга — краснеть, но, несмотря на это, она выглядела такой счастливой. Скоро обратно вернулись и Какаши с Шикамару. Пустая болтовня обычно раздражала Темари, но сейчас она не могла напиться этими веселыми голосами и искренними улыбками, легкими дружескими подшучивания и скорее притворными возмущениями. И было так хорошо чувствовать себя частью этого короткого момента веселья. Киба первым попрощался, уводя кормить «белого скакуна». А потом и Какаши с Сакурой, которая ссылалась на усталость и завтрашнее дежурство в госпитале. — Эй, Какаши-сенсей, Сакура-чан! Почему вы уходите вместе? — прокричал неугомонный Узумаки вслед удаляющейся парочке. Какаши развернулся, почесывая непослушную шевелюру на затылке, щуря открытый глаз: — Понимаешь, тут такое дело, Наруто. Мы живем напротив друг друга. — Поэтому было бы глупо ходить по отдельности, — недовольно закончила Харуно, уперев руки в бока. — Ох, я и совсем запамятовал, что им бабуля Тсунаде дала квартиры на одном этаже, — улыбнулся Наруто. — Они теперь всегда вместе уходят. — Может, скажем ему? — тихо спросил Чоджи у Ино и Шикамару. — Нет, — улыбнулась Яманака. — Хочу посмотреть на выражение его лица, когда до него наконец-то дойдет. — Интересно, как все-таки работает его мозг? И какой логикой он руководствуется? — пробубнил Шикамару. — Значит, мы с Темари встречаемся, а они просто так вместе везде ходят? — Обещаю на следующем медосмотре лично обследовать голову Наруто. — Яманака подмигнула Наре, и тот подарил ей свою легкую улыбку в ответ. Будущий Хокаге во время тихого разговора между членами команды номер десять выбил у Куренай клятву, что в следующий раз они с Хинатой возьмут на себя заботу об Асуре. И только после твердого заверения женщины Наруто успокоился. — Ну, мы с Хинатой-чан пойдем, а то Ичираку-рамен закроют. — Наруто повернулся к Хинате и заправил несколько выбившихся прядей ее волос, с которыми играл теплый ветер. — Вечно они так! — Их можно обрезать, — тихо проговорила Хьюга, так и не сумевшая побороть смущение и трепет в присутствии любимого. — Нет, мне нравятся твои волосы, — тепло улыбнулся парень, где-то в глубине души храня образ своей матери. — Знаешь, я как-то даже пустил слух в Академии, что Саске нравятся длинноволосые девушки… — веселый голос Наруто больше не долетал до оставшейся компании. — Он что, серьезно? — переспросила ошарашенная Ино, думая, что она все-таки ослышалась. — Он ведь никогда не был дураком? — спросил Чоджи, пытаясь не рассмеяться: он еще помнил то время, когда почти все девчонки их выпуска как по команде начали отращивать длинные волосы. — Никогда, Чоджи. — Шикамару поднял руку в знак прощания с Наруто и Хинатой. — Никогда. — Наруто так боится, что она исчезнет, — тепло улыбнулась Куренай, искренне радуясь за свою ученицу. Вечер незаметно для всех отдавал свои права ночи. Солнечный диск уже скрылся за невысокими домами Листа. Асура мирно спал на руках Чоджи, положив голову на широкое и мягкое плечо Акимичи. Куренай в сопровождении Ино и Чоджи исчезли за ближайшим поворотом. — Пойдем домой, Темари, — проговорил Шикамару, засунув руки в карманы, и побрел по улице. — Домой, — прошептала девушка, догоняя шиноби. Эта ничего, по сути, ничего не значащая фраза была произнесена слишком буднично, как будто они действительно идут домой. Вместе. В их дом. Но на самом деле это только его дом. Ее же — слишком далеко отсюда и казался в этот момент почти нереальным. Ничего сейчас не было реальнее кроме этого безвозвратно уходящего дня и человека, идущего рядом с ней. На Темари накатило чувство спокойствия и легкости. Весь тот разговор между Шикамару и Чоджи в госпитале, как и ее грустные размышления, казались такими несущественными. Они вдвоем шли молча по опустевшим улицам, прямо как Хината с Наруто, или даже Сакура и Какаши-сенсей. Кто же знал, что эти двое будут вместе? Учитель и ученица. Видимо, это важно, чтобы людей многое связывало, чтобы они могли полностью доверять друг другу. Как она с Гаарой и Канкуро. Или как Шикамару взглядами и улыбками разговаривал с Ино и Чоджи, и как понимающе и успокаивающе молчал с Куренай. И тут Темари накрыло неожиданное неприятное чувство, едва ощутимо портя впечатление от всего вечера. Ревность. К улыбкам, подаренным Ино, к незаконченным и многозначительным фразам между ним и Чоджи, к взаимной поддержке между ним и Куренай, к теплым взглядам в сторону Наруто и к тому, как Нара понимает Узумаки. Она со своей привычкой все анализировать с ужасом поняла, что ревновала его не к Ино или Куренай, и даже не к Чоджи или Наруто. Она ревновала его к самой Конохе. К тому, что он принадлежит ей. Потому что она сама принадлежит Сунагакуре.***
— А теперь пусть каждая команда подойдет и возьмет по одному из свитков, — закончила Темари объяснять правила второго этапа экзамена на звание чунина. Ино c Чоджи раздавали свитки, а Темари сверяла подходившие команды с заявленными списками и анкетными данными. Процесс подходил уже к концу, когда к ней приблизилась последняя команда из Облака. — Что-то я не припомню, чтобы у вас были бороды на письменном тесте, — нахмурилась куноичи Суны при виде трех темнокожих здоровых ниндзя, которые были хотя и широки в плечах, но подозрительно не дотягивали в росте. Смотрелось это весьма комично. — Это все проклятый переходный возраст, — пропищал рыжий тонким голосом. — Вот, и голос ломается, — поддержал второй, ударив рыжего локтем. — Это в двадцать что ли? — спросила Сабаку, глянув в анкеты троицы. — Запоздалое развитие, — проговорил третий член команды. — Это из-за него вы за два дня так обросли? — скептически приподняла светлую бровь куноичи Суны. — Это все травяной шампунь, — начал снова рыжий. — И благоприятный климат страны Огня. — Ладно, раздевайтесь! — приказала девушка. — Что? — спросили одновременно все трое ниндзя. — Вас Ино-сан осмотрит, а то вдруг эта повышенная волосатость заразна. — Я же говорил, что она извращенка, — шепнул один из «шиноби Облака» своим товарищам. — Ей просто перед всеми стыдно тогда было. — Я все слышу, Конохамару! Заканчивайте маскарад! — разозлилась Сабаку. — Думаете, если всех участников сканируют на «хенге» и на гендзюцу, то «маскировка» прокатит. Но я даже не доложу об инциденте Пятой, если вы сейчас же покажете, куда на этот раз спрятали тела оглушенных шиноби Молнии? — Они все слабаки, — пробубнил Конохамару, вынимая из одежды куски ваты, изображающие массивную мускулатуру и бросая на землю искусственную бороду. — Я же говорил, что не прокатит. — Удон стирал с лица темную краску. — Пошевеливайтесь! — подгоняла их куноичи Суны. Конохамару со своей «группировкой» вывели из строя уже вторую команду генинов. До этого на письменном тесте они связали команду Листа и заперли их в одном из кабинетов Академии. Темари, правда, в тайне и считала, что эта троица вносила хоть какое-то разнообразие в скучное течение нынешнего экзамена на чунина. В этот раз участников было не так много, как обычно, да и они не были столь сильны. Хотя лучше так, чем как перед войной она лично раздавала чунинские жилеты самым талантливым генинам Сунагакуре, которые немногим превосходили своих коллег по званию. Так как в Песке, в отличие от других деревень, не было в резерве достаточного количества шиноби ранга чунин и выше. Большинству из них не хватило опыта, и они погибли еще при первых нападениях белых Зецу. Единственное, что теперь радовало девушку на этом экзамене, — это достаточно дружеские отношения между всеми участникам, в которых не было прежней агрессии к представителям других стран. Общая победа еще грела сердца. Куноичи улыбнулась, видя, как Удон, Моеги и Конохамару пытались затянуть на себе непомерно большую одежду после изъятия «мускулатуры». Если бы это зависело от Темари, она бы выдала им эти чунинские жилеты, лишь бы они отстали, да и заслужили ребята это. Смогли бесшумно справиться с тремя шиноби Молнии старше их на пять лет. Злили Темари больше сегодня не выходки команды Конохамару, а отсутствие Шикамару, ушедшего куда-то по делам в резиденцию и до сих пор не явившегося выполнять свои обязанности. Правда в помощники ей определили Ино и Чоджи. Хотя последний выступил добровольцем. — Вы не поверите, что сейчас расскажу! — Киба выпрыгнул из кустов секундой позже, чем донесся до присутствующих его веселый голос. — Шикамару подрался с Саске! — Как? — спросила пораженно Ино, тем самым вызвав недоумение всех присутствующих. — Наруто будет ревновать! — воскликнул недовольно Конохамару, наигранно качая головой. — Только братец Наруто может без зазрения совести дубасить Саске. — Да, прекратите! — вышел вперед Чоджи. — Что с Шикамару? — Значит, судьба Саске всех интересует исключительно как боксерской груши для Узумаки? — притворно смахнул слезу Инузука. — Да, что с Шикой?! — То есть, вы все исключаете возможность, что Шикамару в легкую смог уделать Учиху? А настоящие друзья должны верить в товарищей… — договорить Кибе не дал порыв ветра, который пригвоздил его к ближайшему стволу дереву. Темари пришлось изрядно напрячься, чтобы не поддаться своему гневу на Инузуку и правильно рассчитать силу, чтобы не задеть ни в чем неповинного Акамару. — Да не волнуйтесь, с Шикамару все в порядке, отделался переломами нескольких ребер. И если вас все же интересует, Саске тоже не пострадал при попытке применить на нем технику теневого удушья, — недовольно пробубнил Инузука, поняв «ненавязчивый» намек от куноичи Суны. — Их растащили Наруто с Какаши-сенсеем, и мы с Шино. Пока все отвлеклись, троица генинов Листа попытались стянуть один из свитков и смыться в запретный лес, но были сбиты с ног так кстати уже раскрытым веером Темари и пойманы в охапку Чоджи, который использовал технику увеличения веса. — Темари, мы проводим их до резиденции. — Акимичи кивнул в сторону брыкающихся в воздухе генинов. Киба, Ино и Акамару тоже скрылись в направлении Конохи. Акимичи понимал, что поступает эгоистично, бросив Темари одну выполнять все обязанности, взваленные на нее и Шикамару, но ему просто необходимо было увидеть друга, чтобы поговорить с ним и лично убедиться, что с ним действительно все в порядке. А кто-то должен был остаться и найти шиноби Облака, которые пострадали от энтузиазма Сарутоби.***
Чоджи зашел в светлую палату, по иронии судьбы, все в ту же, где недавно пребывал и он сам. И обнаружил друга в одиночестве сидящим на больничной койке. И, судя по помятому виду, медик еще к нему не заходил. — Может, повесим на дверь табличку: «Забито командой номер десять»? — спросил Акимичи. Шикамару то ли улыбнулся, то ли ухмыльнулся, приподняв правый уголок рта, но тут же сморщился от боли: сломанные ребра давали о себе знать. — Смотри, все как ты любишь, Шикамару, светло и тихо. — Чоджи подошел к окну и открыл его, чтобы прогнать из палаты духоту. — И облака видно. Акимичи забрался на широкий подоконник, тот недовольно поскрипел, но выдержал вес толстячка. — Теперь ты будешь знаменит. Все уже только и обсуждают твою драку с Саске, — продолжил Чоджи, смотря на чистый кусочек голубого неба. — Что произошло, Шикамару? — Он оскорбил Темари, — без промедления ответил Нара, так как это был самый ожидаемый вопрос. А еще Шикамару точно знал, что Чоджи не будет выпытывать из него больше, чем он захотел бы сказать. Видимо, это была главная причина, почему он когда-то подружился с маленьким пухленьким мальчиком. Сейчас же Чоджи был единственный, кому он мог доверить любую тайну, зная, что его слова останутся только между ними. А еще они умели разговаривать обрывками фраз и понимать друг друга по едва уловимому кивку головы или взгляду, что не раз помогало им на миссиях. Могли и просто молчать часами, для них не нужны были слова, чтобы понимать чувства друг друга. — Ино будет в восторге от этой новости, — улыбнулся Чоджи. — Можешь повторить мой «героический подвиг». — Шикамару бросил попытку стянуть с себя черную водолазку и просто разрезал ее кунаем на груди, критически осматривая огромные фиолетовые синяки на правом боку. — Боюсь, после тебя это не произведет уже должного эффекта, — развел руками Акимичи, подмигнув другу. — Ладно, кроме любопытной Ино и гнева Пятой. Меня уже ждет у выхода из госпиталя толпа поклонниц Учихи, готовых порвать меня на части? — Высоко летаешь, Шикамару! Скорее всего, тебя удостоят только несколькими презрительными взглядами. — Я же еще в детстве говорил, что позиция неудачника и слабака выгодна. — Шикамару снова поморщился, ощупывая ребра и пытаясь оценить ущерб, причиненный его телу. — Откуда Саске вообще взял, что тебя заденут подобные слова? — спросил Чоджи, а через секунду, озаренный догадкой, стукнул себя по лбу. — Ксо, Наруто! Но неужели Саске всерьез воспринимает его болтовню? И слушает ли он его вообще? — Может, и не воспринимает всерьез, но кто мешал ему проверить? — серьезно спросил Нара. — Ты же понимаешь, что он просто спровоцировал тебя! Ведь никто кроме вас двоих вашего диалога не слышал. Зато то, что начал драку именно ты, видели все. — Знаю, Чоджи, и даже тогда понимал это. — Взгляд Шикамару в мгновение похолодел. — Но сейчас поздно об этом думать, я сам загнал себя в ловушку. — Теперь все будут считать, что ты банально бесишься, что тебе не досталось место советника. Учиха теперь точно выиграл, — пришел к печальному заключению Акимичи. — Постой! — мгновенная идея озарила парня. — Если только ты не скажешь, что он оскорбил посланца Песка. А это попахивает политическим скандалом… — Это сделает ситуацию еще хуже, так как мне не поверят, а если даже поверят. Как ты думаешь, как старые консерваторы совета отнесутся к тому, что у меня «роман с куноичи Сунагакурэ»? А не сомневайся, Чоджи, все повернется именно так. Да и Учиха доказал, что он способен быть советником лучше, чем я. Он смог обнаружить слабость противника и, чуть надавив, получил то, что хотел. — Это всего один промах, Шикамару, — решил подбодрить друга Чоджи. — И было бы это не в Листе, я бы уже был мертв, — спокойно ответил Нара. — Тем более в одном Учиха точно прав: я никогда не смогу трезво смотреть на наши отношения с Сунагакурэ, а Наруто тем более. — Ладно, — вздохнул Чоджи, пытаясь отойти от грустной темы, которой они всегда только едва касались, так как обсуждать было тут нечего. — Пойду, что ли, поищу Сакуру или Ино. А то мы тут медика весь день ждать будем.***
— Может, ты наконец-то скажешь, зачем напал на Учиху? — спросила как бы между делом Темари, хотя она очень надеялась получить подробный ответ. Из головы куноичи до сих пор не выходил тот разговор в больнице между членами команды номер десять, хотя официального объявления о том, что Учиха станет советником Наруто, так и не произошло. Скорее всего, его вообще отложили до инаугурации самого Узумаки. Но все же, что могло случиться между Шикамару и Саске, что по сплетням, бродившим по Листу, выходило, что именно Нара был инициатором драки? — Рожа слишком смазливая, — буркнул Шикамару, внимательно следя за проведением поединка между генинами Конохи и Ивы. — А другие причины? — пытаясь придать своему голосу легкую иронию, спросила девушка. — Еще характер мерзкий. — Нара чуть прищурил глаза, рассматривая печать, которую складывал генин из Ивы и заметив, что у того подрагивают пальцы от волнения, и он пропустил одну из фигур. — Я думала, у вас в Листе Наруто занимается перевоспитанием «плохих парней», — съязвила девушка. — Мы решили поделить обязанности, — на автомате ответил Шикамару. — Нара! — Да что такое? Генин Листа уже ловко загонял шиноби Камня в ловушку. — Ты можешь сказать нормально! Перестань уходить от ответа! — не отставала девушка. — Темари, меня этим вопросом пол-Конохи донимает, — уже недовольно бросил чунин. — Мне надоело объяснять это каждому встречному. — И скольким ты сказал правду? — не удержалась от язвительного вопроса куноичи. — Или все-таки слухи правдивы, и ты ему завидуешь? — Ладно, женщина, если тебе станет легче, я скажу тебе причину! — Шикамару перевел на нее усталый взгляд, смотря прямо в глаза. — Я подрался с ним из-за девушки. — Что?! — куноичи Суны недоверчиво уставилась на своего коллегу. — Так бы и сказал, что говорить правду все равно не станешь! Темари в ту же секунду демонстративно стала следить за происходящим на арене, где генин из Ивы держал в руках синий шар расенгана. — Ксо, Конохамару! — воскликнула девушка. — В этот раз вправлять мозги тебе буду я, а не Хокаге! Сабаку с легкостью перепрыгнула через перила судейской трибуны, в прыжке успевая раскрыть веер. Она спустилась к противникам, один из которых, уже сняв «хенге», действительно оказался Сарутоби Конохамару. Внук Третьего уже пятился назад, завидев грозного экзаменатора. Чоджи, сидевший на скамейке во время всего диалога, рассмеялся, как только девушка покинула судейскую трибуну. Акимичи вообще согнулся пополам от поступающего нового приступа смеха, когда заметил недоумение на лице лучшего друга, медленно перераставшее в привычную скуку. — И зачем было столько меня пытать? — недовольно спросил Нара. — Кто же разберет этих женщин, — повторил слова друга Чоджи, наконец-то справившись с неожиданным весельем. — И это. Конохамару спаси, что ли. Зачем таким ценным кадрам пропадать?! — Ксо, как же все напрягает, — вздохнул чунин, направляясь на арену, чтобы остановить незапланированный поединок.***
Темари ни разу не была в комнате Шикамару, но прекрасно знала, что она располагалась в глубине дома и имела два входа: из общего коридора и из небольшого внутреннего двора, пройдя через который можно было попасть прямо в лес, принадлежавший клану Нара еще с основания Конохи. Еще идя по темному коридору, она услышала достаточно тихий, но недовольный голос госпожи Нара. Она что-то говорила сыну, а Шикамару вставлял редкие и короткие фразы. Девушка так и не смогла вежливо оставить их наедине со своими секретами, хотя у нее не получилось разобрать ни слова. В последнее время она только и делала, что подслушивала чужие разговоры, пытаясь понять: что же происходит в жизни Шикамару? А самое главное, чего же она сама ждет от него? Темари услышала резкий звук раздвигающихся седзи, выходящих на улицу, и тихую легкую поступь женских босых ног по деревянному полу. Промедлив четыре секунды, девушка, не постучав, сама вошла в комнату Шикамару. Помещение освещала только одна свеча, дававшая рассмотреть небольшую комнату. Привычка ниндзя быстро взяла власть над куноичи, заставляя оглядеть помещение, фиксируя основные детали: расстеленный футон, низкий столик, на котором хаотично были разбросаны свитки и какие-то книги, несколько карандашей и листки бумаги. Рядом с рабочим столом располагалась и доска для игры в шоги, на которой, судя по расставленным фигурам, была не доиграна партия. Сам хозяин комнаты стоял к ней боком и стягивал с себя черную водолазку. Скудное освещение комнаты позволило рассмотреть черную, еще совсем свежую татуировку на левом плече. Девушка теперь понимала причину злости Ешино-сан. И знала, о чем говорил Шикамару своему лучшему другу. Темари сделала несколько небольших шагов и коснулась его руки, обводя пальцем контур рисунка. Знак, украшавший руку чунина, говорил о том, что он теперь один из шиноби АНБУ Листа. — Еще жжет, Темари, — тихо произнес Шикамару, наслаждаясь ее первыми неслучайными прикосновениями к своей коже. Шикамару с каким-то затаенным, неизвестным ему ранее восторгом следил за скольжением ее пальцев по своей руке. Зрелище завораживало. Пусть только она перестанет, иначе ему тоже захочется прикоснуться к ней. Как же давно это все началось? Когда она переступила порог его дома? А может, и гораздо раньше? Кто же теперь знает? Еще ему сейчас хотелось увидеть ее глаза, спрятанные в тени длинных ресниц. Темари же непроизвольно водила пальцами по его руке. Кожа была еще молодая и гладкая, с кое-где едва заметными тонкими белыми шрамами, а мышцы были напряжены и казались неестественно твердыми. Он стал шире в плечах, а его жилистые руки приобрели отчетливые очертания мускулов. «Ты же последний год столько работал, чтобы занять эту должность!» — раздались в голове слова Ино. Значит, Шикамару не терял зря времени после войны, занимаясь усиленными тренировками, и неспроста эти стопки книг, стоящие в углу комнаты, которые она сначала не приметила. Действительно, они рано расслабились, и еще одно подтверждение она получила только полчаса назад от Гаары. Собственно, если бы не оно ее вообще бы здесь сейчас не было. А ее пальцы жили собственной жизнью, уже касаясь обнаженной груди парня, там, где билось сердце. Его равномерные быстрые удары успокаивали Темари. Но только Шикамару поднял руку, чтобы дотянуться до ее ладони, которая касалась его кожи, впитывая удары живого сердца, девушка неожиданно отдернула руку, резко разворачиваясь к нему спиной, потому что она даже не хотела ни знать, ни представлять, что бы он сейчас мог увидеть на ее лице. Да, она испугалась и готова была признать сейчас это. Притом любого действия, которое мог бы совершить чунин: и того, что он накрыл бы ее ладонь своей, и того, что он бы отбросил ее руку. Пусть лучше думает, что это было просто мимолетное желание ее тела, а совсем не души. — Ешино-сан не в восторге от твоего решения стать ниндзя АНБУ, — Темари произносила слова тихо и размеренно, чтобы голос не предал ее так же, как только что сделали руки, в последний момент осознавая, что только что позорно выдала себя. — Она хотела, чтобы я занял место отца, став главой клана, — ответил Шикамару, жалея, что вообще двигался: если бы не его резкость, тонкие пальцы по-прежнему бы касались его кожи, вырисовывая неизвестные узоры. — Одно мешает другому? — спросила девушка, не знакомая с подробностями устава АНБУ Листа. — Вообще-то нет. — Тогда в чем дело? — По традиции Нара я должен буду жениться, чтобы вступить в законные права наследования. А вот в АНБУ с семьями не берут, да и глава клана — рядовой член АНБУ, это несколько странно. — Скажи правду, что ты просто не хочешь связываться с какой-нибудь «проблематичной женщиной», которая будет помыкать тобой всю «твою несчастную жизнь». Ведь девушки так любят командовать! — повторила Темари, вспоминая его же слова, когда-то недовольно брошенные в ее сторону. Она была уверенна, что, продолжая язвить, сохранит хоть часть прежних отношений, избавившись от ненужных откровений, а главное — сбросит с себя непонятное щекочущее волнение. Но чунин, привыкший к ее постоянным колким замечаниям, ответил вполне серьезно. — В детстве свою гипотетическую женитьбу я воспринимал как данность и неотъемлемую часть жизни человека. В своей иллюзии, пытаясь, видимо, избежать любой ответственности, желал никогда не совершать столь опрометчивого шага, — в последней фразе Шикамару передразнил издевательскую интонацию куноичи и улыбнулся, глядя, как она от этого недовольно дернула головой, отчего непроизвольно встряхнула и своими хвостиками. «А в действительности все просто: дело не в том, хочешь ты жениться или нет. Вопрос, есть ли человек, с которым ты хочешь быть рядом», — закончил про себя чунин. Но Темари разозлили не его слова и даже не его насмешливый тон. Она была в бешенстве на саму себя. На то, какой же дурой была она на самом деле. В ее безумной фантазии Шикамару не просто ужинал в кругу ее семьи, он пришел в тот иллюзорный вечер для того, чтобы просить ее родителей жениться на ней. Потому что даже в этой гребаной действительности понимает, что любит его. Она до последнего надеялась, что во всем виновато гендзюцу, что в глубине души она не глупая влюбленная девчонка. Что она доверительно рассказывала Шикамару о своих страхах только потому, что он достаточно умен и может поддержать полезным советом, и, к тому же, он настоящий друг и не будет рассказывать о ее тайнах кому-то еще. И волновалась она о Шикамару только потому, что он ее хороший друг. И Ешино-сан она хотела понравиться только потому, что эта женщина действительно достойна уважения и восхищения, а не потому, что она мать Шикамару. И прикасалась она сейчас к Шикамару только потому, что у нее был профессиональный интерес: проверить достоверность того, что тело действительно так же хорошо натренировано, как выглядит. И сейчас неприятный ком стоял в горле просто… Да просто так! И вовсе не оттого, что она тайно желала, чтобы в том своем личном гендзюцу он видел, что она его любит. А в нынешней ситуации они имеют перспективу даже увидеться еще очень не скоро. Если бы он, как планировал, стал советником Узумаки, она бы его видела на каждом собрании пяти каге. Теперь, когда он вступил в АНБУ, ему придется оставить работу экзаменатора, и, скорее всего, он никогда не получит низко квалифицированную миссию по ее сопровождению. АНБУ — тени Хокаге. Как же забавно быть тенью тени? Тени исчезнут, и никто даже не заметит. Шикамару будет одной из таких теней. Рядовым членом АНБУ, так как он все еще чунин. Вот что так беспокоит госпожу Нара. Он больше не будет руководить группой, как при Пятой, он будет одним из исполнителей. И выполнять ему придется самую опасную и грязную работу Конохи под командованием какого-то капитана АНБУ. Темари села за традиционно низкий рабочий стол Шикамару, сделав вид, что ее очень заинтересовала одна из книг, которую она усердно принялась листать. Хотя в действительности не воспринимала ни единого слова. — Ешино-сан расстроена. — Куноичи поняла, что по-настоящему не только сочувствует этой женщине, но и даже разделяет ее чувство беспокойства за судьбу ее сына. Она так быстро привязалась к ней, так быстро, как ни к кому ранее, даже к Шикамару. — Скорее, она в бешенстве, — грустно отозвался чунин. — Она еще не отошла от смерти отца, вот и хочет, чтобы я был поближе к ней, по ее мнению, в относительной безопасности. Тут и традиции клана ей в помощь. На самом деле, по закону она сама имеет право вести дела Нара до самой своей смерти. Но она — одна из самых рациональных и сильных женщин, которых я когда-либо знал. Она не проронила ни слезы, когда я один переступил порог нашего дома после войны, она не плакала и на похоронах отца. Знаешь, мы хоронили только его протектор со знаком Листа и горсть земли из воронки, которая осталась на месте штаба Альянса. — Парень на мгновение умолк. — Скоро она поймет, что по-другому я не мог поступить. Хотя она уже это понимает. Шикамару во время всего диалога так и стоял за ее спиной, а она не поворачивала к нему лица, продолжая бессмысленно всматриваться в книгу. — Но ты ведь пришла не поздравить меня с новым назначением? — Нет! — как-то резко встрепенулась Темари, понимая, что уже забыла причину своего прихода. — Гаара прислал сообщение, завтра отправляюсь в Суну. — В чем причина спешки? До окончания экзамена осталось всего два дня. — Да, но с этим может справиться и направленная сюда Матсури, а я, скорее всего, больше не буду заниматься организацией экзамена на чунина. — Во всяком случае, Темари думала, что теперь точно откажется этим заниматься. — У нас назревает встреча с дайме страны Ветра. — Зачем? — необычно оживленно для себя спросил Шикамару, так что Темари непроизвольно развернулась вполоборота, чтобы увидеть выражение его лица. — Он назвал причину? — Сначала скажи, что тебе известно? — Темари непроизвольно напряглась, и ее голос стал холоднее. Нара не зря так заинтересовался этими обстоятельствами, а Гаара не просто прислал ей сообщение, чтобы она срочно возвращалась домой. Письмо явно писалось второпях, и в строчках скользило раздражение и легкое беспокойство, если бы дело было только в посещении дайме, которому нужно было высказать почести, вряд ли от Темари требовали бы срочного возращения. — Месяц назад к нам приезжал посол из столицы. — Шикамару сел за стол напротив девушки, всматриваясь в ее лицо, в котором угадывал легкое волнение и недовольство от того, что куноичи не может составить полную картину происходящего по имеющейся у нее информации, а вот Нара, казалось, знает все. — Причина? — Девушка резко захлопнула несчастную книгу. — Официально он вербовал новых защитников для дайме. Долго настаивал на моей кандидатуре, Сакуры, Какаши-сенсея и Учихи Саске. Если мы отказались сами, то за Учиху отказалась Пятая, ссылаясь на то, что он еще не полностью себя реабилитировал перед селением. — А Наруто? — Наруто считают демоном. Посла всего трясло, когда он пожимал руку Узумаки. — Чунин позволил себе улыбку, вспоминая тот случай. — А ты бы видела его выражение лица, когда Наруто потащил его есть рамен! По нему можно было сказать, что Наруто собирается делать лапшу из него. Темари ждала, что сейчас Шикамару расскажет ей, что бояться следует как раз не Узумаки, а Учиху, и что Наруто больше не джинчурики джуби. Но он не сказал, и куноичи впервые за вечер остро почувствовала, что они из разных селений. Причина недосказанности ведь в этом, а не в том, что он ей просто не доверяет? — А неофициальная? — спросила девушка, в который раз за вечер прогнав неприятную горечь. — Он под видом чистого любопытства пытался выведать в подробностях об обучения ниндзя, о способностях, о чакре, о клановых геномах, особенно его интересовали глаза Хьюга и Учиха. Также он наводил справки: насколько тесен наш союз с другими четырьмя селениями. — Обычно их интересует только своя жизнь и удержания власти. Что для них одно и тоже! — Темари нахмурила светлые брови, чужое любопытство больше напоминало оценку сил возможного противника. — Акацуки уничтожены. Пять стран шиноби наконец-то смогли договориться и наладить отношения. У нас на континенте никогда не было безопаснее. — Боюсь, именно это их и беспокоит. — Что шиноби захотят получать власть на континенте? Что за чушь! — А попробуй посмотреть на это с их стороны: у нас есть единство и у нас есть сила, последствия, которой ярко продемонстрировали шиноби в войне. Несколько сотен квадратных километров территории с полностью измененным ландшафтом. И это всего за две недели. Когда в последний раз шиноби устраивали такие показательные выступления? — И за последнюю сотню лет численность шиноби выросла вдвое, — проговорила девушка, наконец-то прочитав название книги, которую не выпускала из рук во время диалога: «Народонаселение Огня за последние триста лет». — Это в Ветре, а в Огне — втрое. Хотя война жестоко подкорректировала эту статистику. Ну, так что? — Теперь чунин надеялся получить ответ на свой вопрос, рассчитывая хотя бы на часть правды. — Дайме Ветра, по мнению Гаары, хочет сделать из Суны собственную регулярную армию. Предложил ему титул феодала и выделить территорию от Суны до северной границы в его личное пользование с возможностью наследования. А также намекает на женитьбу на одной из своих племянниц. Это все сделает Гаару автоматически его вассалом. — Щедро, — проговорил Шикамару. — Видимо, Гаара страшит больше, чем Тсунаде. Нам столь щедрых предложений не делали. — Не очень-то смешно, — недовольно проговорила девушка. — Но в любом случае, Гаара откажется. — Хорошо, чтобы все оказалось так просто. — Что тебе еще известно, Шикамару? — Темари непроизвольно склонилась над столом, чтобы стать ближе к собеседнику. — Ничего, кроме того, что Гаара требует твоего личного присутствия, — серьезно ответил Нара, тем самым только подтвердив опасения самой девушки. Действительно, зачем требуется срочность и ее личное присутствие? Наступило молчание. Темари замерла, пытаясь из скудных сведений понять, грозит ли что-то Суне? Шикамару тоже склонился над столом, чтобы быть поближе к ней. Такой живой и чуть взволнованной она ему нравилась намного больше, чем строгой и язвительной. Лицо у нее оставалось спокойным, но глаза, в которых плясало пламя свечи, и руки, теребившие корешок книги, выдавали волнение. Завтра, уже завтра. Она больше не будет смотреть на него, больше не будет язвительных замечаний и гневных восклицаний. Видимо, его мать права, и он копия своего отца, такой же мазохист, если будет скучать по подобным вещам. Интересно, что бы она сказала, узнав, что тот незапланированный выходной устроил он, специально, чтобы провести весь день наедине с ней? Который ему испортила Пятая, приказав Куренай выйти на миссию по зачистке Зецу, но он под язвительные замечания Тсунаде вызвался вместо нее, так как Асура приболел. А он планировал сводить Темари в лес, показать оленей и несколько красивых полян, утопающих в весенних цветах. Он уверен, что животные ей бы понравились. А может, конечно, Темари бы не оценила полевые цветы, но, по крайней мере, он мог сказать себе в оправдание что-то вроде: «Всем девушкам нравятся цветы». А она — ответить что-то вроде: «Меня не интересуют подобные глупости» или «Не зная тебя, я бы подумала, что ты влюбился». А он бы сказал: «Значит, ты меня совсем не знаешь». И он уверен, что она бы все правильно поняла. А дальше… А дальше пусть бросается своими язвительными замечаниями или читает свои лекции про то, что они шиноби и ему нужно быть серьезнее и держать свои эмоции и чувства под контролем. Он бы ее не слушал, а просто поцеловал. И сейчас мысль, что он бы схлопотал за свою вольность веером по голове, не пугала. Странно все-таки устроен человек, он может что-то воображать себе, полный решимости и смелости, а в действительности этого и не сделать. Нара боялся, что такое отношение к Темари может разрушить их несколько лет выстраиваемые доверительные и дружеские отношения. Это у него еще с детства удавалось лучше всего — предаваться глупым мечтам. Шикамару прогнал несбывшиеся фантазии. — Почему АНБУ? — нарушила звенящую тишину Темари. — Мне необходимо быть в курсе всех дел Конохи, чтобы суметь вовремя помочь Наруто, — ответил чунин. — И это мне говорит парень, готовый целыми днями пялиться на облака и мечтающий, чтобы его не доставали «проблематичными делами»? — привычный голос, пропитанный сарказмом. — Планирую через год получить звание капитана, чтобы подчиняться непосредственно Хокаге, — продолжил чунин, игнорируя риторические вопросы. — Ты так и не ответил, почему, Шикамару? — настаивала куноичи, посчитав, что терять ей уже нечего. Она теперь может быть и глупой, и настырной, и болтливой. Да какой угодно. Потому что время тает на глазах, превращая все в безликое прошлое, в котором она так и не могла разобраться. Он отвел глаза в сторону, и Темари теперь точно знала, что сейчас Шикамару скажет ей правду. Она непроизвольно затаила дыхание, чтобы не пропустить ни слова. — Асума и все его поколение подарили нам беззаботное детство: мы до тринадцати не знали забот. Нам дали шестнадцать лет на подготовку к войне. После мести за Асуму я пообещал Куренай, что стану учителем для их ребенка. Но когда я впервые увидел Асуру, который был не больше пятидесяти сантиментов, я осознал, что он должен еще вырасти. И единственное, что я могу сделать, — это сохранить для него мир. Хотя бы лет на десять, пока он не станет достаточно взрослым. Это единственная защита, которую я могу попытаться обеспечить Асуре, раз не смог спасти его отца. Голос Шикамару чуть дрогнул. Темари снова ждала, что он скажет, что пошел в АНБУ именно из-за того, что Учиха забрал у него должность советника. Но он не коснулся этой темы. Ведь, черт побери, это важно для Гаары, Суны, а главное для нее. Его доверие. — Уже поздно, иди спать, Темари. — Шикамару встал из-за стола, взяв какую-то книгу. — Завтра мне еще провожать тебя вместе с рассветом. — Выгоняешь? — ехидно. — Ну, ты же не хочешь, чтобы я проспал. На завтра назначено еще два последних поединка, — напомнил Шикамару. — Не волнуйся, я разбужу тебя. — Хорошо, тогда можешь спать тут, — пожал плечами Нара и потянулся к ремню на штанах. — Ты что делаешь? — Девушка удивленно смотрела на шиноби. — Спать в одежде неудобно. Ты тоже раздевайся. — Даже не мечтай, Шикамару! — Темари подпрыгнула с места, опрокидывая доску с шоги, и не прошло и секунды, как он уже слышал быстрые шаги по коридору и звук раздвигающихся седзи в ее комнату. — Спокойной ночи, Темари, — улыбнулся Шикамару, собирая фигурки шоги в коробку. На ладони лежала фигурка короля, которая аккуратно была уложена в коробку к другим. Играть ему теперь больше не с кем. Во всяком случае, не в шоги.***
Тихий стук по деревянной поверхности седзи заставил Темари выйти из легкой дремы, в которой она пребывала все то время, когда пыталась окунуться в беспамятство сна. В голове бесконечно прокручивался вечерний разговор с Шикамару. Все мысли смешались в один клубок: и о планах дайме Ветра, и о волнении Гаары, и об Учихе Саске, и о маленьком Асуре, и о госпоже Нара, и, наконец, о самом Шикамару. Мысли сменяли друг друга и никак не хотели выстраиваться в последовательный ряд. Она сначала пыталась проанализировать намерения Дайме, но, не придя к каким-либо логическим выводам, перескакивала на внешнюю политику страны Ветра и в итоге думала о том, что все-таки хотел посол дайме Огня от Конохи, и, как следствие, возвращалась к Шикамару. И его последним словам: «Спать в одежде неудобно. Ты тоже раздевайся». Нара стал слишком взрослым, раз смог так легко подловить ее неожиданным замечанием, заставив сделать то, что он ждал от нее, — оставить его в покое. Через час сидения в своей комнате Темари даже думала отомстить ему, заявившись в его комнату и сказав, что она согласна, и даже предвкушала его удивление. Но что дальше? Темари присела на свой футон, одной рукой расправляя помятое платье, а другой — пытаясь нащупать у своей подушки резинки для волос и протектор, снятые на ночь. Неужели уже утро и пора выходить? — Войди, Шикамару. — Это не Шикамару, — ответил женский голос. Темари подняла взгляд на Ешино, силуэт которой едва улавливался в тусклом свете предрассветной серости неба. Женщина присела рядом с девушкой, традиционно подобрав под себя ноги, даже сейчас сохраняя идеальную осанку. — Можно, помогу? Темари не сразу сообразила, чего ждала от нее госпожа Нара, пока та не коснулась ее волос, доставая откуда-то расческу. Женщина невесомо касалась волос, терпеливо расчесывая сбившиеся за ночь колтуны. Темари даже удивилась, что их можно расчесать так нежно, обычно ей не хватало терпения и ловкости, чтобы долго возиться со своими жесткими от солнца волосами. Ее состязание с расческой непременно заканчивалось жертвами нескольких светлых прядей и головной болью. Темари закрыла глаза, наслаждаясь теплом женских рук, так не похожих на те, что были в ее иллюзии. Тепло рук ее матери. Темари теперь поняла, что гендзюцу было несовершенно. Оно не могло передать того, чего она не помнила или не знала. Она не помнила материнских рук и ее объятий. Все было жестоким обманом собственного разума. Настоящая нежность не может сравниться с иллюзорной. — Мама всегда делала мне такую прическу, — тихо произнесла девушка, когда Ешино завязала последний хвостик. — Только я этого не помню, мне дядя рассказывал. Темари даже сама не подозревала, сколько горечи было в ее словах. Сколько невысказанной тоски по матери. Ешино осторожно обняла девушку, гладя ее по светлым волосам. И Темари заплакала впервые со смерти матери. Надрывно и болезненно. Сейчас она оплакивала смерть родителей. Свое детство, прошедшее в страхе перед гневом младшего брата и холодным безразличием отца. Она плакала у постели отравленного ядом Канкуро, она плакала над телом мертвого Гаары. Все те несколько часов, когда он действительно был мертв. Слезы бежали по ее щекам за маленького Гаару, убившего дядю Яшамару. За мальчика Канкуро, запирающегося ото всех в своей мастерской. За девочку Темари, не знающую, как успокоить младших братьев. За каждого погибшего шиноби Песка, которые были у нее в подчинении, за каждого по одной слезе. И за Шикамару, и за свои чувства, переполняющие через край. Пришло неожиданное осознание того, что она ждала от Шикамару доверия, чтобы он рассказал ей о судьбе джуби и конфликте с Саске. И не заметила того, что он доверил то самое важное, что хранило его сердце. О том, как скучает по своему отцу и сенсею: «Мать снова пилила за что-то отца, и я был счастлив от столь привычной с детства картины. И Асума, живой и счастливый, еще в той старой Конохе, вместе с Куренай и их ребенком». О чувстве вины, которое никогда его не оставит: «И единственное, что я могу сделать, — это сохранить для него мир. Это единственная защита, которую я могу попытаться обеспечить Асуре, раз не смог спасти его отца». О долге, вопреки своей лени и желанию покоя: «Мне необходимо быть в курсе всех дел Конохи, чтобы суметь вовремя помочь Наруто». О беспокойстве о матери: «Она — одна из самых рациональных и сильных женщин, которых я когда-либо знал. Она не проронила ни слезы, когда я один переступил порог нашего дома после войны, она не плакала и на похоронах отца». Слабость Темари оказалась не в слезах, а в страхе их показать. В страхе быть слабой, прямо как и Ешина-сан, из глаз которой тоже тихо лились слезы, капая на рукав ее платья. Насколько же тяжело жить в мире, где нет человека, на плече которого можно просто поплакать? И когда же в последний раз плакала Ешино-сан? Когда она позволяла себе быть слабой? Только когда через открытые створки седзи забрезжил рассвет, женщина легко отстранила от себя Темари. — Если Шикамару увидит, чем мы тут занимаемся, скажет, что мы две слабые и проблематичные женщины, — легко улыбнулась Ешино. О том, что она сейчас плакала, можно было сказать только по едва припухшим глазам. — Не скажет, — твердо ответила Темари, чувствуя неожиданную легкость. — Значит, подумает. — И не подумает, — еще тверже. — Шикамару поймет. Ешино искренне улыбнулась, сильно сжимая ладони Темари в своих руках. Сердце Шикамару сделало правильный выбор.***
— Будь осторожна, в Огне кое-где еще встречаются белые Зецу, — произнес Шикамару у ворот Листа. — Коноха до сих пор производит зачистки в стране. — Лучше позаботься о своей шкуре, а то, случись что-то с тобой, мне могут дать в сопровождающие кого-то еще более ленивого. — Губы Темари растянулись в улыбке. — Обещаю, что оставлю на этот случай завещание, — спокойно отозвался чунин. — Я уверен, что вы отлично сработаетесь с Конохамару. — Когда ты стал такой язвой, Шикамару? — У меня был лучший учитель, Темари. Продолжать свою личную агонию расставания не было никакого смысла. Темари казалось, что это будут бесконечные три недели, и они действительно оказались бесконечно короткими. Кивнув на прощание, она вышла за ворота Листа. Куноичи не спешила, медленно ступая по утоптанной и знакомой до каждого камня дороге. Какое-то чувство незавершенности преследовало девушку, не давая со спокойным сердцем покинуть Лист. Что же она еще ждет от него? Просить его о любви? Глупо и безумно. Ни он, ни она не принадлежат себе. Ее ждут Гаара и Канкуро, ее команда и еще множество обязанностей, которые она исполняла, будучи сестрой Казекаге и джоунином Сунагакурэ. Его же ждет служба в АНБУ. Или просто пожелать ему счастья? А есть ли оно для такого шиноби, как Шикамару, мечтающего о спокойствии, но никогда не позволяющего себе этого? Девушка оглянулась, на мгновение останавливаясь. Он смотрит и делает всего один шаг навстречу к ней, даже не выходя за ворота, только давая понять, что заметил ее замешку. Шикамару был удивлен: раньше она никогда не оборачивалась, покидая Коноху. Он так и не сказал ей, что она часть его иллюзии, его мира спокойствия и счастья, тогда, когда она рядом с ним, а не неизвестно где, смелая и безжалостная куноичи на передовой Сунагакурэ. Не созданная для спокойствия, а значит, и для него. Да, и сейчас он выбрал совсем не то, о чем когда-то мечтал. Жизнь кропотливо и незаметно переставила все его приоритеты. Поэтому пусть просто живет как можно дольше. Нет, слишком шикарно для шиноби. И только он, наверное, единственный ниндзя, желающий умереть от старости. Она видела, как его губы что-то прошептали, но, конечно, с такого расстояния до нее не донеслось ни звука. Но почему-то она была уверена, что эти слова предназначались именно ей. Она отвернулась, сделав несколько слишком порывистых шагов от Конохи, и наконец-то поняла, чего она желает. То малое, что еще может стать правдой. То желание, которое не прогневает жадных богов. Но она не могла знать, что он попросит того же: «Умри позже меня. Пожалуйста, умри позже меня!..»Будь сегодня рядом со мной, Возьми мою руку и не отпускай до самого утра. Просто люби меня! Или нет, будь просто счастлив. Нет! Забудь все эти глупости. Просто обещай, что умрешь позже меня. Пожалуйста, умри позже меня!