***
Снова ловлю недовольный взгляд обернувшейся Кортни, когда пропускаю очередной аккорд давно заученной песни. Из-за того, что мысли текут в совершенно противоположном музыке направлении, я не могу играть достаточно хорошо, даже основываясь на автоматически заученных аккордах. В наступившем припеве пропускаю пару строк, которые я должна была петь за Лав в качестве бэк-вокала. Взгляд переходит со спины женщины чуть впереди меня на настенные часы сбоку. Точное время для меня сейчас не очень важно, но хочется, чтобы все это, как можно скорее кончилось. Решаясь на это, я прекрасно понимала, на что подписываюсь, но эта репетиция похожа на какое-то время перед неизбежной казнью, когда ты пытаешься надышаться впрок свежим живым воздухом, хотя прекрасно понимаешь, что в тот, другой мир его с собой забрать не сможешь. Когда над головой сомкнется тьма, как омут глубокого озера, не спасет даже воспоминание о когда-то наполнявшем легкие воздухе. Но отступать некуда, нельзя. - Кристен, подъем! - я удивленно моргаю, слегка заторможено реагируя на мелькающими передо мной с частыми щелчками пальцы Кортни, - в чем дело? - оглянувшись по сторонам и убедившись, что и Патти и Эрик заинтересованно смотря на меня, я чуть зажмуриваюсь, пытаясь собраться с мыслями. - Прости, я просто.. не выспалась, - самый банальный ответ, который мог прийти в голову, но упражняться в оригинальности я буду потом. Лав пару мгновений сканирует меня взглядом, чуть подавшись вперед, словно проверяя, не выпила ли я, но, удовлетворенная, чуть отодвигается. - Влюбилась, что ли? - с усмешкой спрашивает женщина, скрестив руки на груди. Я тут же согласно киваю, напустив на себя важный вид, хотя внутри никакого веселья не испытываю, все мысли заняты только предстоящим планом. - Ну, имей в виду, Курт уехал надолго, дом в нашем распоряжении, - снова наклонившись ко мне, на выдохе произносит Лав, после чего подмигивает, вызывая у меня ответную лукавую улыбку. Это выходит скорее автоматически, так как я не могу думать о чем-то еще, я вдруг просто потеряла способность сосредоточиваться на нескольких вещах и одинаково хорошо понимать их. Объявив, что репетиция, прошедшая, по ее мнению, не очень хорошо, окончена, Кортни начала засовывать в чехол свою гитару, как и остальные члены группы. Отойдя в угол комнаты, я принимаюсь делать вид, что очень увлечена засовыванием своего баса в чехол, кидая при этом частые взгляды на склонившегося над одним из усилителей Эрика, который, копался в проводах, время от времени заправляя темные волосы за ухо, чтобы те не мешались. При взглядах на него я ничего не чувствую, хотя мой план заключается именно в изображении совершенно обратного. Смогу ли я как-то внушить ему то, что он мне не безразличен? Кажется, сейчас самое время вспомнить редкие уроки Кортни по соблазнению мужчин, что у меня никогда не выходило вкупе с совершенно ничтожным опытом. Мои задумчивые взгляды, направленные на ничего неподозревающего мужчину, замечает Патти, на мгновение отрываясь от своих волос, которые пыталась убрать в хвост, чтобы спастись от жары в связи с пылом игры. Я пытаюсь игнорировать ее, кажется, всегда все понимающий взгляд. Если она что-то поймет, это может серьезно спутать мои планы, а девушка может сделать это в силу своей крайней проницательности и вездесущести. Крепко сжав челюсти, придерживаю "собачку" двумя пальцами, медленно ведя ее по линии молнии, скрывая за темной тканью чехла свою гитару. Внутри меня просыпается жуткое чувство вины при мысли об очередной афере, чьей негласной жертвой станет совершенно неповинный ни в чем человек. Он ведь не имеет никакого отношения к тому, что происходит и происходило со мной, но получается, что мне придется использовать его, как наиболее подходящего человека. Это нечестно, неправильно и жестоко, но мне нужно это для достижения своей цели, и теперь на пути к ней я уже не остановлюсь. Раз уж я погрязла в своем же собственном сумасшествии, то почему бы мне просто не задушить в себе эту маленькую совесть и не идти к цели до конца, используя людей. Теперь нет смысла прикидываться невинной овечкой. Дождавшись, пока Эрик уберет свою гитару в чехол и поднимется на ноги, следуя к выходу за ушедшей из комнаты Кортни, я тут же поднимаюсь на ноги, оставляя в покое свой бас и игнорируя удивленный взгляд Патти, идущей за мной. Возможно, такая порывистость в действиях натолкнет на определенные проблемы, но свидетели моей вряд ли хорошей игры в виде Кортни или той же Патти не нужны. Нагнать удалившихся из гостиной музыкантов мне удается уже у входной двери, где, резко развернувшись лицом к замершей от неожиданности Шемель, я, мысленно извинившись перед ней, резко ухватила девушку за руку и так же быстро буквально вытолкнула к двери, за которой уже почти успела скрыться Кортни. Таким образом, обе женщины оказались снаружи дома, а Эрик, удивленно замерев от неожиданного пируэта Патти, обернулся на меня. Теперь надо действовать и действовать очень быстро... - Ты никуда сейчас не торопишься? - чуть склонив голову к правому плечу и приподняв брови "домиком", спрашиваю я. Эрландсон отрицательно мотает головой, остановившись напротив меня у открытой двери моего дома. В голову закрадывается мысль, что со стороны я выгляжу необыкновенно глупо, но, кажется, наигранности в моих действиях гитарист не замечает. - Правда? Очень кстати, - я едва сдерживаюсь, чтобы не ударить себе по лбу из-за таких идиотских и ненужных слов, - просто у меня сегодня выдался свободный вечер, - как теперь и все последующие, - идти не куда, - и не с кем, - заняться тоже особо не чем, - эта информация ему вряд ли нужна, но мне хочется убедить, наверное, саму себя во всем сказанном, поверить в это и отпустить, - вот я и подумала: может, если ты не занят сегодня, мы могли бы сходить куда-нибудь... Вместе, - для более сильного эффекта прибавляю я, глядя ему прямо в глаза и стараясь придать взгляду, как можно больше, весомости и решимости. Лишь бы поверил... Брови Эрландсона недоверчиво взлетают вверх, когда он слышит мое предложение, но ничего не отвечает, все так же молча глядя на меня, будто не в силах поверить. Неумелое кокетство на моем лице постепенно спадает, когда я в очередной раз понимаю, что делаю что-то очень нехорошее по отношению к человеку, которому, видимо, я действительно небезразлично. Пряча глаза от темного взгляда Эрика, на лице которого удивление сменяется подозрением, потом недоверием и снова удивлением, я опускаю голову, боковым зрением видя, что Патти и Кортни, замершие у машины в трех-четырех метрах отсюда, заинтересованно глядят за разворачивающимся на пороге моего дома. При чем, я готова поспорить, что в глазах Патти помимо интереса также присутствует и легкое осуждение. - Ты это серьезно? - ошеломленно переспрашивает Эрик, все еще не веря в сказанное мной, хотя в его глазах уже виднеется восторженный блеск. - А почему нет? - Господи, Господи, быстрее, только бы все это скорее кончилось. - Ну, - мужчина заминается, потупляя глаза вниз, что заставляет меня раздраженно и нетерпеливо заскрипеть зубами, пока я пытаюсь не смотреть в сторону Кортни и Патти, - мне казалось, у нас не очень хорошие отношения... - Да брось... - про себя я начинаю быстро соображать, что бы такое сказать, чтоб не отпугнуть его и убедить, что мои намерения относительно него правдивы, - слушай, Эрик, я знаю, что у нас были серьезные разногласия, но все это уже в прошлом, - да-да, именно так, осталось только самой в свои же слова поверить, - не оглядывайся на свой зад, он уже прошел. У тебя были косяки, я тоже хреново налажала в прошлом, но это ведь уже не имеет никакого отношения к настоящему. Думаю, сейчас у нас есть неплохой повод узнать друг друга лучше, - я резко выдыхаю после своей тирады и выдавливаю из себя "кокетливую" улыбку, хотя, наверное, это вряд ли было нужно. Тем не менее, взгляд и эмоции на лице Эрика меняются. - Я не против, Кристен, - я поднимаю глаза, инстинктивно отреагировав на непривычное выражение, с которым гитарист произнес мое имя. Что ж, придется подыграть, по крайней мере, хотя бы день... - Отлично, - изображая бурную радость на лице, я широко улыбаюсь, чуть наклоняясь вперед, словно после всех этих обменов репликами ноги уже не держат, - тогда проходи, я сейчас подготовлюсь и отправляемся. Получив от мужчины согласный кивок и пронаблюдав за тем, как он, глядя вокруг блестящими глазами, с блаженной улыбкой на лице, проходит обратно в комнату, я кидаю последний быстрый взгляд на Кортни и Патти, после чего притворяю дверь. В комнату я идти не спешу, просто стоя у двери с приложенными к ее прохладной поверхности руками. Прикрыв глаза, прислоняюсь к двери и лбом, тяжело выдыхая и позволяя некоторым ярким воспоминаниям из того времени, когда я жила в Сиэтле, как в придуманной мною же самой сказке, проникнуть в мысли перед тем, как я окончательно отпущу их и Его. В голове звучит приглушенный голос Курта, произносящего редкие слова о своей зависимости. К этому прибавляется повторяющееся его же голосом слово "дура", хотя это уже надумано моей же фантазией. - Пошел к черту, - тихо проговариваю я, пытаясь этими словами выгнать его из своих мыслей, заглушить этот голос моей, кажется, совести. Так нельзя, я уже все решила. Резко подняв голову, открываю глаза и глубоко вдыхаю. Спустя еще пару минут, заставив себя улыбнуться, я бодрым шагом выхожу из прихожей в гостиную.***
Происходит что-то странное, чего я не могу понять, хотя и не уделяю большого внимания размышлениям над происходящим. И ночная темнота улицы с редкими едва освещающими фонарями, и ненавязчивая болтовня Эрика, идущего рядом со мной, и легкая прохлада, приносящая с ветром запах каких-то полевых трав - все это действует на меня как-то странно. Даже от легкого, едва заметного дуновения, я сильно кутаюсь в джинсовую куртку поверх глупого платья, как от неистового штормового ветра. Такое состояние иногда бывает при простуде - каждое прикосновение, каждое слово какого-либо человека вызывает раздражение, прошибает ознобом... Грубая ткань куртки не согревает, заставляя только еще сильнее дрожать и чувствовать какой-то холод даже внутри, словно где-то в груди пробили сквозную дыру, не причиняющую боли, но пробирающий до обнаженных костей ветер свободно гуляет сквозь меня, как по трубе. Это зияющая пустота, пробоина будто стягивает в себя все нервные окончания, растягивая их до предела, дожидаясь, пока они лопнут. - Замерзла? - заботливо произносит мужской голос рядом со мной. В глазах вдруг становится неконтролируемо горячо, и я, понимая, что может случиться, крепко сцепляю зубы, держа себя в руках. Нельзя расклеиваться и пускать все к чертовой матери, когда я уже так близко к цели. Не для этого я заставила себя вертеться у зеркала, густо обводя глаза черным цветом, не для этого зацикливалась на выборе платья, хотя все это и казалось невыносимой глупостью, что даже от самой себя тошнило. Теперь придется терпеть это, и я должна это делать, должна быть сильнее, чем была, чем есть сейчас... - Да ты вся дрожишь, - про себя я радуюсь, что Эрик не может видеть моего лица из-за темноты. Его вновь заботливый чуть смеющийся голос заставляет сильно прихватить зубами нижнюю губу, чтобы успокоиться, особенно когда гитарист, переложив одну свою руку на мои плечи, притягивает к себе. Он не заслужил такого отношения. Он хорошо ко мне относится, хотя я этого совсем не заслуживаю. Может, если я, наконец, отпущу все свои глупые мысли и предрассудки, то окажется, что с Эрландсоном мне тоже будет хорошо. Но сейчас еще рано делать выводы, я не могу. Для этого сближения и лучшего узнавания друг друга я предложила пойти в кино на какой-нибудь фильм, которым, конечно, оказалась какая-то мелодрама, ни названия, ни сюжета которой я не помнила. С того самого момента, как в большом полном людей зале погас свет, все мои мысли потекли неудержимым потоком, не позволяя расслабиться, что и так в планы не входило. Я думала о том, что предстоит сделать после окончания сеанса, о том, как это будет происходит, больно ли, что я буду чувствовать, как буду жить с этим дальше. Но самой главной, как будто выделенной ярко-красным шрифтом, мыслью билось одно: я делаю это не ради Него... Несмотря на это, все мои действия по большей части сводятся именно к противоположному. Весь сеанс, глядя сквозь мелькающие на растянутом полотне экрана картинки фильма, я повторяла про себя, как мантру все аргументы за то, что мое решение продиктовано совершенно иными побуждениями. Я делаю это, чтобы стать ближе к людям вокруг, в частности к друзьям по группе, делаю это, чтобы больше не чувствовать себя одинокой в этой абсолютной непохожести на других, тем более, когда я лишилась этого защитного панциря в виде своих иллюзий. Я делаю это, чтобы понять окружающих меня людей, чтобы измениться самой, делаю это, потому что нужно забить пробитую внутри пустоту чем-то другим. Чтобы снова обрести тот панцирь, но уже в другом виде. Я не могу оставаться одна без этой защиты от окружающего мира, который я не могу изменить никак иначе, кроме побега в мир фантазий, хотя и это теперь уже невозможно. Нужна какая-то защита, что-то вроде одеяла, за которым можно скрыться от всех проблем, над которыми один человек не властен. Неужели все, имеющие зависимость в списке своих жизненных ошибок, руководствуются именно этими вещами? Сомневаюсь, что Кортни начала принимать из-за этого... Я делаю все это только для тех вещей, а вовсе не из-за желания преодолеть ту пропасть между мной и Ним, вовсе не из-за желания понять этого человека, вовсе не из-за желания как-то помочь ему. Я делаю это не для Него. Его теперь нет. Я буквально заучила наизусть все причины для своего шага, пока пыталась убедить себя в этом, хотя полной уверенности в своих же мыслях по-прежнему не было. Эрик спокойно и увлеченно смотрел фильм, изредка бросая на меня взгляды и улыбаясь чему-то своему, а я истязала себя внутри, не подавая виду. Как часто мы не замечаем, что внутри человек испытывает что-то гораздо более глубокое и болезненное, чем кажется на первый взгляд. Но этого не узнать, если человек сам об этом не скажет. Не скажет правду. "В этом я полагаюсь только на честность и доверие. Мне кажется, тебе можно доверять. Я тебе верю... Ты лгала, обманывала." Могло ли случиться так, что я даже не слышала того, что он говорил? Быть может, какие-то его фразы, обращенные ко мне, я переделывала по-своему, веря в получившееся предложение, а не в его реальные слова. Получается, что мы с самого начала жили в параллельных мирах, виделись через прозрачную стену с самого начала, но увидеть эту преграду я смогла только спустя столько времени. Лишь несколько дней назад, даже тогда решив, что это он изменился, что он сам выстроил эту стену, тогда как я сама вдруг смогла увидеть то, что было всегда. Почему сейчас я чувствую себя монстром? Разве это не очевидно? Остается только догадываться, почему даже здесь я так отчаянно убегала из реального мира. Может, я и правда больна? Или виной всему какие-то детские травмы? - Куда пойдем теперь? - снова раздается голос над ухом. Я уже почти забыла, что рядом все еще присутствует Эрик, но, встретившись взглядом с темными, горящими новым чувством, глазами я без промедления отвечаю. - К тебе, - Эрик удивленно поднимает брови, даже замедляя шаг, очевидно, не ожидав от тихой и скромной Кристен таких резких действий. - Прямо ко мне? - чуть севшим голосом переспрашивает он. Я едва сдерживаюсь, чтобы не зарычать от досады на то, что ему постоянно приходится все разъяснять, что меня совершенно не радует. - Ну да, а чего тянуть? - со смешком отвечаю я, про себя замечая, что он понятия не имеет о том, что я имею в виду. Конечно, у него, как и у любого другого мужчины, предложение пойти к кому-либо домой, наверняка, ассоциируется с совершенно другим. К счастью, этот момент в мои планы не входит. Эрик все же предпочитает не продолжать этот разговор и просто соглашается, наверное, надеясь не спугнуть момент моей внезапной инициативы. Ведомая им, я оглядываю темные переулки и улицы с не горящими по обеим сторонам от пустынных дорог фонарями. Дома своим невеселым видом напоминают район, в котором я поселилась в первые дни своей жизни в Сиэтле. Странно, сейчас, не считая смерти Джейн, моя тогдашняя жизнь кажется до смеха легкой и простой с совершенно надуманными страхами. Эрик продолжает идти достаточно быстро и тянет меня за собой, держа за руку. По обеим сторонам от нас по-прежнему идут нестройные ряды мрачных домов, образующих стены, между которыми идет дорога, ведущая вперед. Толька два пути: назад или вперед. Я выбираю последнее и взбегаю за Эриком на порог за ветхой деревянной дверью, со скрипом открывшейся и впустившей в темные чертоги одного из домов, составляющих "стену". Ступеньки скрипят от шагов, грозя треснуть в любую секунд, когда, быстро перебирая ногами, я взбегаю за Эриком с одного этажа на другой, минуя очередную лестничную клетку, покрытую мраком и тусклым светом с улицы, проходящим сквозь грязное окошко в стене. Даже в темноте видно, что двери нещадно обшарпаны и будто изрезаны чем-то. Последний лестничный пролет приводит к деревянной двери с облупившейся зеленой краской и цепочкой около шатающейся металлической ручки. Путаясь из-за волнения в ключах, Эрик все же умудряется найти нужный ключ и вставить его в замочную скважину. С легким щелчком ключ отпирает механизм замка, и дверь с медленным, набирающим громкость скрипом отворяется, тихо ударяясь об стену с ободранной пластами грязно-коричневой краской. Я пару секунд стою у входа, с легким недоверием и опасением вглядываясь в темноту жилища Эрика, который, в ожидании наблюдая за мной, стоит в дверном проеме. Не знаю почему, но меня снова разрывает нехорошее предчувствие, словно говорящее "беги!". Тряхнув головой и переведя взгляд с, кажется, пустого и холодного пространства прихожей или чего-то подобного, куда ведет дверь, на гитариста, я делаю пару шагов вперед, проходя внутрь, пока за спиной не слышится щелчок хлопнувшей двери, а комнату с квадратом чуть более светлого окна, виднеющегося через дверной проем другой комнаты, не поглощает полная тьма. По спине пробегает легкий холодок, когда я чувствую, что оставшийся позади мужчина подходит чуть ближе, останавливаясь за моей спиной. Отчего-то темнота вдруг заставляет меня испытывать страх. Кажется, будто в ней скрыты самые мерзкие существа, когда-либо бывшие в мире. Кажется, будто их щупальца вот-вот дотянутся до горла и сожмут, лишая возможности вдохнуть последний глоток свежего воздуха. Но я сама пришла в этот капкан, добровольно пришла в их лапы. Да открой же ты глаза! Тут ничего нет. Эти слова, сказанные самой себе в мыслях, помогают снова увидеть просто темную комнату с некоторым беспорядком по углам. Ничего необычного. Я оборачиваю голову назад, глянув на Эрландсона, чьи глаза кажутся немного больше и ярче обычного, после чего делаю несколько шагов, проходя в комнату с квадратом окна и телепающейся под потолком занавеской, которую подхватывает ветер из приоткрытого окна. Отвернувшись от плохо видимого пространства комнаты с не заправленной кроватью у стены, я вижу приближающуюся темную фигуру Эрика, который подходит как раз в тот момент, когда моя рука, уже лежавшая на выключателе на стене, щелкает кнопкой. Комнату озаряет неяркий свет от лампочки под потолком. Кажется, мужчина такого поворота событий не ожидал, это вызывает легкую самодовольную улыбку. Пару секунд он моргает, после чего, неправильно расценив хитрую полуулыбку на моих губах, резко наклоняется к моему лицу, обхватывая своими ладонями мою голову. В этот момент срабатывает защитная реакция, пробившая, словно разрядом и заставившая распахнуть глаза. - Эй-эй, сбавь обороты, мачо, - с наиграно спокойной усмешкой начинаю я, отвернув лицо от лица гитариста и уставив руки в его грудь. - Что-то не так? - сбивчиво дыша, спрашивает Эрландсон, не отходя. - У тебя есть что-нибудь типа... ну, знаешь, - название группы этих препаратов звучит для меня слишком чуждо, так как я его очень редко использовала ранее. Мужчина, в замешательстве сдвинув брови, наблюдает за моими невнятными жестами руками. Я резко останавливаюсь, замечая в его глазах невиданную ранее решимость и даже... желание? - Что-то типа кокаина или героина, наркотики, - голос звучит несколько холодно, и я уже не чувствую неловкости, произнося это. Нужно просто покончить с этим. Эрик удивленно поднимает брови, даже выпрямившись. - А зачем тебе это? - Раз спрашиваю, значит, - мне приходится замолчать, чтобы убавить резкость в голосе, - может, у тебя остались запасы где-нибудь. Я бы не прочь.. ну, ты понимаешь, - до чего же это, наверное, глупо выглядит. Лицо Эрика принимает недоверчивое выражение, и я уже мысленно надеюсь, что он не заподозрит что-то неладное и не пошлет куда подальше. Но мужчина еще пару секунд сохраняет молчание, после чего выговаривает: - Ты уверена, что тебе это нужно? Это далеко не то же самое, что трава, - с опасением в голосе предупреждает он, продолжая глядеть на меня. - Спасибо за информацию, но я прекрасно об этом знаю, - иногда мне кажется, что я серьезно переигрываю, высказывая наоборот свою неосведомленность в данном вопросе, - я уже пробовала... - Где э... - На одной Миннеаполисской тусовке, - перебивая его, тут же отвечаю я, но продолжаю уже более спокойным тоном, - там были разные кенты, так что... я смогла ознакомиться с этим делом. Гитарист пару секунд стоит без движения, молча хлопая глазами. Наверное, для него этот факт стал шоком, ибо вряд ли он мог ожидать такое от меня. Я и сама не могла ожидать такого от себя, тем более, что это была ложь. Кроме достаточного количества алкоголя на тусовках с группой я ничего не употребляла, но данная ситуация обязывает сказать иное. - Так что? Да брось, чего ты жмешься! - мысленно обзывая себя всякими мерзкими словами, под смысл которых я сейчас идеально подхожу, я становлюсь напротив Эрика, кладя руки ему на плечи и растягивая губы в незаметной лукавой усмешке, - а потом продолжим... На этот раз он не сопротивляется, просто кивнув головой и отойдя в дальний угол комнаты. Мне остается только молча наблюдать за тем, как он садится на корточки у шкафа, из нижнего ящика которого вытаскивает прямоугольную коробку и открывает крышку. Из головы вдруг вылетают все мысли, когда, приглядевшись, я вижу сложенные на дне шприцы, ампулы, какие-то пакетики и упаковки с таблетками. Я не чувствую страха, отвращения или злости. Я просто теряю эту способность мыслить и чувствовать на время... Приглушенным голосом я прошу Эрика самого сделать мне на самом деле первую внутривенную инфекцию, наверное, самого опасного наркотика. Как ты докатилась до такой жизни, Пиф-Паф? Не знаю... Возможно, не будь Его рядом со мной в те первые месяцы в Сиэтле, и я бы скатилась на эту дорожку гораздо раньше и совершенно по иным причинам. Но сейчас наши пути окончательно разошлись, будто кто-то разрезал одну дорогу, делая из нее две. Теперь мне не для кого беречь свою душу, в которой Он видел какой-то свет. Теперь я иду по своей личной половинке дороге одна. Кровать слегка поскрипывает, когда Эрик, сев на нее рядом со мной, достает из коробки необходимые предметы, которые я оглядываю вялым взглядом. Свет от лампочки под потолком скользит по поверхности вытащенного из общей кучи шприца, сосредотачиваясь своим блеском на острие иглы, от которой я не могу отвести глаз. Всего через пару минут абсолютно точно кончится моя прошлая жизнь и все, что было в ней. Она не оборвется, просто уйдет на второй план, забирая с собой бывшие самыми дорогими воспоминания о родном городе, друзьях с их нелепыми и странными шутками, о водной глади озера у старого деревянного дома, о полных спокойствия вечерах в компании родных, о моих детских страхах, мечтах, надеждах. Обо всем, что казалось совершенно неотъемлемой частью моей жизни: о поездках на старой машине за город, в далекие деревни, о стуке колес поезда, привезшего меня в Сиэтл, о больших ярко-зеленых глазах мертвой девушки, о странном хрипловатом смехе, о чистых глазах ребенка, о моей придуманной сказке, побеге от реальности... Что-то сжимает правую руку чуть выше локтя, но мой взгляд направлен прямо, сквозь темный квадрат окна с виднеющимися за ним темными очертаниями гнутых фигур фонарных столбов. Я ощущаю тянущую боль от локтя до самых кончиков пальцев, которые, кажется, заметно похолодели, лишились поступавшей в них крови. Рука немеет, заставляя чувствовать себя так, словно этой конечности у меня вообще нет. Боковым зрением слегка нечетко я вижу вырвавшуюся в воздух из слегка поблескивающего острия иглы маленькую струю, что тут же опадает, исчезая из поля зрения. Чьи-то пальцы занимают место на моем предплечье, ощупывая кожу и проступившие под ней вены. Следующим, что я чувствую это нерезкий укол в районе локтевого сгиба, из-за которого от неприятного ощущения инородного тела в напряженной вене хочется инстинктивно отдернуть руку, но я продолжаю сидеть молча и неподвижно. Мне кажется, что я точно чувствую, как острие иглы, медленно протыкая кожу и стенку вены, проходит внутрь. Мучительно медленно... Я ощущаю какой-то легкий холод внутри руки в том месте, где находится игла. Этот холод постепенно распространяется на небольшое расстояние, будто слегка замораживая место укола. Я резко, но слабо выдыхаю, чувствуя необычайно сильную усталость и сонливость. Глаза начинают часто моргать, из-за того, что предметы перед глазами вдруг начали двоиться, терять четкие очертания, словно у меня резко ухудшилось зрение. Голова становится слишком тяжелой, а шея слишком слабой. Я теряю связь с внешним миром, часто моргая, пытаюсь сосредоточиться на каком-нибудь предмете, но голова из-за своей тяжести постоянно опадает, я едва могу держаться в сидячем положении. Звуки комнаты отдаляются на второй план, я могу слышать только свое шумное, как у выходящий из трубы поезда дым, дыхание. Поморщившись, я понимаю, что мне вдруг становится как-то некомфортно в своем теле, живущим уже в реальности сновидения, хотя мозг еще продолжает работу. Кажется... Все вокруг представляется двояким, нечетким и размытым, даже звучащие откуда-то издалека глухие слова, произнесенные мужским голосом. Веки упрямо закрывают обзор, снова и снова смыкаясь. Мое зрение ухудшается все сильнее, превращая окружающие меня стены в какое-то размытое пятно. Шум от дыхания звучит в голове и ушах, заставляя оборачиваться по сторонам, чуть не падая, когда кажется, словно откуда-то доносится какой-то звук, который я не могу расслышать. Ослепла, оглохла... Я резко сжимаю веки, но открыть их уже не получается и с новой попыткой обернуться куда-то, я чувствую короткое падение и что-то мягкое под спиной. Голова запрокидывается назад, а глаза раскрываются сами собой, предоставляя обзору белое пятно с сероватыми оттенками. Это пятно словно плавает на моих зрачках, закрывая реальную картину. Мои мышцы вдруг ослабели, потеряли свою силу, размякли, как намоченные в воде губки. Я не могу сделать ни единого движения, кроме невнятных покачиваний головой, находящейся на чем-то мягком. Белое пятно становится все меньше, когда веки снова постепенно смыкаются. Перед последним белым следом проплывает темное пятно, в котором я на секунду узнаю лицо Эрика, обрамленное длинными волосами. Я падаю куда-то далеко и, не в силах задержаться хоть за что-нибудь, пропадаю. Исчезаю... Через долгие часы солнце поднимется высоко над Сиэтлом, сменяя ночную тьму утренним светом. Слишком много света, так мало тьмы. Утренняя звезда поднимется на ярко-голубой небосвод, освещая, обнажая самые темные закоулки Сиэтла. Города Грехов. Моего города. To be continued. Ты ли моя не радость, ты ль мое горе, Ветер клубится в море, Месяц седой, усталый Бродит по кругу... Стала б тебе подруга. Сны за твоей слезою Приходят злые чаще, Перед восходом За северной звездою Белый барашек Ходит по черным водам. - Мельница – "Овечка".