Мой отчим - Михаэль Драу!

Невероятно, но факт, когда я очнулся опять, на этот раз уже от какого-то резкого запаха, соседние кровати были пусты. Странно, ведь кажется, что ещё совсем недавно на них лежали Майкл и Жан, которые были далеки от здорового внешнего вида. Но когда медсестра, держащая у меня перед носом ватку, пропитанную чем-то ну очень вонючим, что-то сказала на французском и в углу палаты послышалось какое-то шевеление, и я посмотрел в ту сторону, то я снова чуть не упал в обморок. В моей палате абсолютно живой и абсолютно невредимый Драу! Вот честно, я не знал, что мне делать! Обычно в фильмах оживших мертвецов поливают святой водой, пичкают серебряными пулями и стучат по всем местам серебряными распятиями. Ну, в крайнем случае, убегают в бункер, из которого уже позже отстреливаются солью, вилками, картошкой и всем, что попадёт под руку. Конечно, можно было броситься к его ногам, говоря: «Слава тебе, господь, ты позволил Кастиэлю и его вернуть*!», но это выглядело бы минимум дико. Так что единственное, что мне оставалось делать - просто тупо смотреть на Михаэля и искать на частях его тела, не прикрытых одеждой, следы разложения и трупные пятна. - Что, не ожидал увидеть меня живым? – даже с какой-то злостью спросил мужчина. – Сюрпрайз, Тёмочка, я воскрес. - Ты идиот, - я снова прикрыл глаза. – Клинический. Тебя надо изолировать от общества. Ты опасен для неустойчивой психики подростков, - попытка перевернуться не увенчалась успехом, проводки, соединяющие меня с аппаратом, натянулись, и сам прибор отчаянно запищал. Я со вздохом вернулся в прежнее положение. – Где Роден с Валентайном? - Они отделались легче, так что их уже выписали. Ты был ближе всего к кухне, вот и пострадал больше всех, - пожал плечами Драу. А я не мог понять, кого же видел буквально минут двадцать назад, лежащими на соседних кроватях. Может, всё-таки галлюциногены, а? – Ты в состоянии сейчас разговаривать? - Да, - кивок. Уверен, он хочет спросить, из-за чего я его тогда «убивал». Но самое страшное, что я только сейчас, когда выяснилось, что все живы и здоровы и вообще нам грозит хеппи энд, понял, что пытался сделать. До этого была только пустота и печаль, они глушили понимание и чувство вины, а теперь, когда этой «заглушки» не стало, осознание накрыло меня с головой. – Знаю, глупо прозвучит, - я говорил почти шёпотом, но не из-за того, что на большее не было сил, просто я сейчас хотел только одного: чтобы под моей кроватью неожиданно разверзся Ад, и я угодил прямиком туда, – но я не хотел этого. Да, у меня был выбор, но я предпочёл спасти свою задницу, пожертвовав тобой. Я урод. Прости. И я пойму, если ты захочешь сейчас уйти навсегда из моей жизни, сам бы я так и поступил, - моя речь звучало глупо, непродуманно, нелогично и не особо красиво, но, по-моему, сейчас не та ситуация, в которой следует подбирать слова. – Причины-то толком и не было, мне кажется, что это был банальный шантаж, чтобы убрать того, кто попытался подкопаться к нам, к мафии, в смысле, - я пожал плечами, глядя куда-то в сторону. - Как думаешь, если бы я собирался уйти, стал бы я разыскивать твоего отца, связываться через него с Роденом-старшим и Валентайном-старшим? – Драу изогнул бровь, глядя на меня. – Неужели ты думаешь, что попал в престижную французскую клинику просто так? Если бы не мы со Слипом, то вас бы просто не спасли, а если бы и откачали, то трое молодых парней, у которых вся жизнь впереди, остались бы овощами, - казалось, что он очень зол, готов разнести всё в этой палате. – Я абсолютно не знаю французского, так что здешний персонал меня практически не понимает, а ещё они всё время норовили меня выгнать, чтобы я не мешался под ногами, - теперь мужчина откровенно жаловался. - Всё было очень серьёзно? – перебил я. Не знаю, к чему я это спросил. Может, просто не хотел слушать бурчание Михаэля? Просто он совсем не ассоциируется у меня с недовольством и бубнёжем. Даже его голос, который обычно звучит лучше любой музыки, становится каким-то противным, дребезжащим, словно говорит не обладатель оперного голоса, а человек, горло которого прокурено уже настолько, что, кроме хрипов, издавать никаких звуков не может. - Если бы мы опоздали ещё буквально на полчаса, то вас бы уже было не спасти, - он взял стульчик и уселся у моей кровати. - А когда меня выпишут? – продолжал допытываться я. И снова не знаю зачем. Я вообще не понимаю, что сейчас происходит, зачем я здесь и что мне делать дальше. Понимаю, что он любит меня и хочет быть рядом до самого конца, но простит ли идиотскую попытку выслужиться? Не бросит ли из-за того, что эгоизм на время оказался сильнее любви? Мне кажется, что если бы у нас был выбор, то ничего бы не изменилось, ну, за исключением того, что Папа, может быть, остался бы жить. Но, с другой стороны, если папа отдавал приказы о слежке за мной, получается, меня расценивали как потенциальную угрозу, и отсутствие реакции с моей стороны, даже обыкновенной депрессии, насторожило бы мафию, и меня бы убрали вслед за моей жертвой. Честно говоря, тут можно просчитывать ходы до бесконечности, но я уверен, что в любом случае были бы жертвы, а выжившим пришлось бы бежать из страны, спасаясь от закона. - Тём, - настойчиво позвал Михаэль. Я перевел взгляд на него. Видимо, я настолько задумался, что перестал реагировать на его слова, вот Драу и заволновался. – Если я читаю твои мысли, то можешь забыть о том, что я тебя брошу. Я уйду только тогда, когда ты сам этого захочешь, - он убрал за ухо прядь волос, упавшую на глаза. – А забрать тебя я смогу тогда, когда твоё состояние будет стабильным, просто эти дни тебе то становилось лучше, то снова хуже, поэтому за тобой пока следить нужно. - Понятно, - вздохнул я, отворачиваясь. Паршиво получается. Я не хочу валяться в больнице, когда Жан и Майкл могут натворить без меня много чего интересного, а мне потом придётся только кивать, делая вид, что я разделяю их восторг по поводу чего-то-там случившегося, а на самом деле на душе будет батальон кошек разгуливать. - Ээй! – Драу потрепал меня по щеке. - А ну быстро улыбнулся, жизнь в больнице не заканчивается, наоборот, ты радоваться должен, что жив и практически невредим! – а мне вот было тоскливо. Просто хоть сядь и плачь. И снова я не мог понять причину такого настроения. Вроде бы любимый рядом, простивший всё то, что я наворотил, и друзья выкарабкались, насколько я понял по словам Михаэля, и отец должен быть где-то тут, и, скорее всего, с ним уже удалось договориться, понятия не имею, как именно, но удалось. А мне всё равно грустно. - Ну царевич-несмеян, - Михаэль всеми силами старался развеселить меня, но получалось у него это из рук вон плохо. А меня внезапно осенило. - А ты книги долго пишешь? – с напускным равнодушием спросил я. - Когда как, - растерялся Михаэль. – А что? - Хочешь, чтобы я улыбнулся? - Конечно, - быстрый кивок. - Тогда расскажи мне какую-нибудь историю, коротенькую, но интересную! – хитро улыбнулся я. Ну что ж, Михалюшка, проверим твою фантазию? __ * - отсылка к сериалу «Сверхъестественное», где одного из умерших героев по велению Господа воскресил ангел Кастиэль