Мой отчим - Михаэль Драу!

Честно говоря, влюблённый Драу – зрелище не для слабонервных. Он ходит буквально по пятам, постоянно пытается будто бы выслужиться, смущённо краснеет, когда я говорю, что он сегодня хорошо выглядит. А ещё мне каждое утро приходится просыпаться под песни любимой группы в акапельном* варианте. Не буду отпираться, первые пару дней это было просто шикарно, ведь я в своей жизни был только на двух концертах Otto Dix, а исполнение песен, которые стали уже частью меня, в живую было просто восхитительным, но уже на пятый день у меня сдали нервы. Тогда жаворонок-Михаэль явился ко мне в комнату в семь пятнадцать утра с улыбкой довольного кота и начал петь «Любимого немца», который мне уже просто до зубовного скрежета приелся. Я вытерпел до «Храм готический, как картина», а потом уже запустил в этого «певца» подушкой, обматерив его при этом. Вот в таких ситуациях мне кажется, что актив в наших странных отношениях всё-таки я. А этот ведёт себя как влюблённый школьник, разве что только розы букетами мне в постель не таскает. Не знаю, заметил ли я один, но все из моего окружения мыслят как люди гораздо старшего возраста, как-то по-взрослому, что ли. Взять того же рыжего. Он самый младший в нашей странной компании - парнишке только в октябре пятнадцать исполнится, - а уже и ребёнка какого-то заводит, и на машинах гоняет, и напивается до отключки. Да даже если отбросить это, ну например, сочтя просто за желание выделиться, выглядеть чуть постарше, то мысли у него совсем не детские. Будто ему лет семнадцать как минимум. У Жана тоже голова болит не только за себя, но ещё и за семейный бизнес, двинутую Кристину - хотя сам-то он говорит, что его с девушкой уже ничего не связано, но я-то вижу, какой он несчастный на самом деле, - а ещё и за отличную учёбу в школе. У меня вообще полный мексиканский сериал: роман с человеком, который гораздо старше меня, домогательства со стороны одноклассника, побег из дома, связи с мафией, убийство – и это всё в шестнадцать лет! Одному только Драу хорошо, он весь такой улыбающийся-нежно-ванильный, что аж стукнуть его хочется, чтобы своей радостью и пацифизмом жить всем не мешал. А Мари постоянно пытается убить меня взглядом. Как только меня выписали из больницы и мы поехали в особняк к Жану, я заметил за нашей машиной тот самый внедорожник, который приезжал за мной и Майклом в Коханово. Догадаться, кто ехал за нами, не составило труда, уж слишком Михаэль радовался, увидев машину с русскими номерами на французской дороге. В итоге, когда мы добрались до дома Роденов и рассредоточились по комнатам, оказалось, что сам Жан знал о приезде клавишника нашей с ним любимой группы, так что даже спальню ему заранее приготовил. Прямо рядышком с нашей с Михаэлем. Коварная улыбка Слипа наталкивала меня на мысль, что, как только он услышит какие-то посторонние звуки из нашей обители, сразу же прибежит спасать святую невинность Михаэлюшку от коварного искусителя и всемирного зла в виде меня любимого. Меня такая забота о Драу немного раздражала, я всё пытался понять, какого чёрта один взрослый мужчина так носится с другим взрослым мужчиной. И постоянно приходил к тому, что Мари просто влюблён в Михаэля, потому и меня на дух не переносит, и защитить солиста постоянно пытается. А потом я вспоминал, как Драу рассказывал о том, что много лет назад Мари, тогда ещё Серёжа, его отверг, так что оснований полагать, что нынешний Слип влюблён в Михаэля, просто не было. Кстати говоря, в больнице я провёл почти неделю, только после этого под ответственность Роденов меня выпустили. С отцом, которого какими-то способами удалось найти Михаэлю, и с папой Жана мне пообщаться не удалось. Сам француз сказал, что отец просто отдал ему карточку, на которой лежала энная сума денег, и уехал, оставив в наше распоряжение весь особняк. А мой отец только раз зашёл ко мне в палату, и то только тогда, когда Драу куда-то вышел. Через три дня Майкл отбыл в Россию. Причём причину этого поступка не мог понять никто. Сам он отшучивался, говоря, что соскучился по «мачехе», видимо, мою маму имея в виду, но мы понимали, что отнюдь не сыновья любовь ведёт рыжего англичанина в холодную Русь, где по улицам бродят пьяные медведи в шапках-ушанках и с балалайками. Ладно, здесь я перегнул палку, правда? А сам я вспомнил о том, что уже несколько месяцев совсем не общался с собственной матерью. Честно говоря, делать это не особо-то и хотелось, ведь она, по словам Майкла и Жана, ни разу даже не подумала позвонить мне, а когда случайно увидела меня в одном из магазинов, покупающим какой-то фаст-фуд, – это, наверное, было в те времена, когда я ещё жил один, без кота, с появлением Тёмки я перестал питаться всякой дрянью, покупая для себя то, что мог есть и он, – просто вышла из магазина, не желая быть скомпрометированной таким сыном. Да я даже по Тёме, который остался в России, скучаю больше, чем по этой женщине! Интересно, кстати, как там моё маленькое солнышко, гревшее меня зимой? Жан уехал через неделю после Майкла. Честно сказал, что едет искать Кристину. Но вот мотивов этого поступка я тоже не понял. Сам Роден пообещал, что разыщет девушку и передаст её полиции, чтобы Крис осудили за попытку убийства, но я как-то чувствовал, что француз до безумия влюблён в эту стерву, которая два раза чуть не угробила меня и по разу – их с Майклом. Но, в любом случае, я не имею права осуждать друга, это же всё-таки его выбор. А если он решит остаться с Кристиной, то я сделаю всё, чтобы забыть те гадости, которые она мне делала. В особняке остались только Михаэль, Мари и я. Первые двое работали целыми днями, создавая материал для нового альбома, я же то сидел вместе с ними, наблюдая за рождением песен, то слонялся по округе, то читал что-то из огромной библиотеки Роденов. Выбираться в город мне не разрешали, потому что сам я не доеду из-за неумения водить машину, на автобусе не доберусь из-за незнания языка, а автостопом - меня изнасилует какой-нибудь извращенец; и отвезти меня было некому, так что приходилось мне довольствоваться только деревушкой, в которой находился особняк. В город я дошёл пешком. Завёл будильник на четыре утра, в пять вышел из дома и уже в десять был в крохотном городишке. Налички у меня с собой было немного, Жан просто всё оставил на карточке, а банкоматов не предвещалось. Так что я, абсолютно не зная французского, пытался объяснить продавцам, что хочу у них купить, а ещё упрашивал скинуть цену. Все смеялись и очень по-доброму улыбались, пихая мне в подарок к каким-то сувенирам и безделушкам ещё и сладости. Причём больше всего я удивился, когда одна полная женщина, больше всего похожая на средневековую крестьянку, вручила мне леденец на палочке, причём не чупа-чупс, а петушка, как в старых советских фильмах. А когда я вернулся домой, там меня уже ждал злющий Михаэль, который на самом-то деле волновался из-за моего отсутствия, и его верный цербер-Слип, который ненавидел меня за то, что я заставил его брильянтового Михаэлюшку переживать. На меня пошипели, потом наорали и только затем отпустили в комнату, чтобы я подумал о своём поведении. А на следующее утро я проснулся оттого, что на меня кто-то смотрит. И когда открыл глаза, увидел собственного отца, сидящего на краешке моей кровати. __ * – только вокал, без музыки.