Двенадцать лет назад
— Ты должен уехать, — Артур лихорадочно кидал вещи из шкафа на кровать, стараясь не обращать внимания на вопросы сына. — Отец, может скажешь наконец, что там произошло? Я не могу уехать, как же Оксфорд? — Я переведу тебя, не волнуйся, плевать на учебу. — Плевать на учебу? Ты с самого детства вбивал мне в голову, что учеба — главное в жизни. С тобой все в порядке? Отец? Да посмотри же на меня! Юноша рассерженно топнул ногой, отчего Артур, вздрогнув, повернулся к нему. Он внимательно смотрел в глаза своего сына. В карие глаза, как и у его матери. Парень, нахмурив брови, смотрел на отца, ожидая ответа на свой вопрос. — Послушай меня внимательно и не перебивай… — Отец… — Я просил не перебивать меня. Значит, сейчас ты собираешь свои вещи, а завтра утром ты уедешь отсюда. Из страны. В Лос-Анджелесе живет сестра твоей матери. Будешь жить у нее, пока все не наладится. У меня есть связи в Лиге Плюща, перейдешь в другой Университет, продолжишь там учебу, несмотря ни на что, ты не должен писать, приезжать, присылать посылки нам с матерью. Пожалуйста, просто выполни мою просьбу… — Но отец… — Прости меня, — неожиданно сказал Артур. В его глазах отражалось столько боли, что парень не мог вынести этого и просто заключил отца в объятия. — Прости, я не стал хорошим отцом. — Не говори так, прошу. — Я бы очень хотел все изменить, ты даже не представляешь, как сильно мы с матерью любим тебя. — Я знаю. — Нет, не знаешь. Никогда не забывай. — Обещаю, только не говори так, прошу тебя…***
В жизни каждого из нас наступает такой момент, когда он вдруг, без особых причин, хочет жить. Жить, дыша полной грудью, делая до боли глубокие вдохи, пытаясь ухватиться за время, что беспощадно убегает от нас. Мы не сдаемся, мы находим другие пути, идем к своей цели… Улыбаемся. Всем, без разницы, показываем, как любим существовать. У всех людей бывает такой момент. У всех, кроме меня. Кровь отлила от всех конечностей, и я не могла сделать шаг. Одно движение рукой, и я бы избавилась от него, но я не смогла… Испугалась. Боже, прости меня, но я не могла. Когда этот человек находился рядом, я просто теряла себя. Становилась никем. Он бесцеремонно прошел в квартиру, задев мое плечо. Я задохнулась, когда он подошел к моему дивану и просто сел на него. Он осквернял здесь все. Взгляд бегал по всей комнате, я так не хотела чтобы он трогал здесь что-то. Пожалуйста, оставь мне хотя бы частичку души. Частичку своего. Частичку души. Частичку своего. — Ты такая красивая, — он кинул на меня раздевающий взгляд, отчего сердце сжалось с двойной силой, а к горлу подступил кислый привкус тошноты. — Не угостишь меня чаем? — Чаем?.. — Я хочу пить. Будь хорошей девочкой, обрадуй дядю, — он достал из переднего кармана пальто носовой платок и вытер им раскрасневшееся лицо. Будто гребаная мазохистка, я наблюдала за тем, как тонкая ткань касается его вспотевшего лба, оставляя на себе жирные пятна. Мне срочно нужна урна… — Я вызову жандармов, — хрипло шепчу я, медленно продвигаясь к распахнутому окну. — Ну хорошо, — прогнусавил он, — вызывай. Телефон дать? Еще пара шагов. Господи, не останавливайся… — Что тебе здесь надо? — наигранно спокойным голосом спрашиваю я, слыша только то, как сердце стучит в ушах. — Я пришел навестить тебя. Ты так редко бываешь у нас в Аббате, я успел соскучиться. Наша последняя встреча была не самой дружелюбной. — Нечего домогаться своих племянниц, жалкий кусок дерьма, — шиплю я, схватившись за нож, который лежал на подоконнике. На него это не произвело особого впечатления, так как он, тяжело вздохнув, убрал многострадальный платок обратно в карман и, встав с дивана, принялся снимать пальто. — Хочешь убить меня стриптизом? — Не совсем, — он аккуратно сложил пальто, повернувшись ко мне, потянулся в задний карман брюк. — Этим. Секунда, и на меня устремлен пистолет… Беги, беги, беги! Господь всемогущий, нет… — Ты с ума сошел, убери это немедленно! — я истерично попятилась в сторону ванной комнаты. Голова не соображала, перед глазами стоял только этот чертов пистолет. Шаг — и дикая боль поразила меня. Дьявол бы побрал вас всех! Я наступила на блядский осколок от графина и, схватившись за ногу, упала… — Я-то нормальный, Лори, а вот ты… Я не могла сосредоточиться на его словах. Я лишь слышала, как скрипнул пол, что говорило о том, что он приближается ко мне. Я не жертва, я не жертва… Возьми себя в руки! Я не тряпка! Вставай, я прошу тебя, ради всего святого, вставай… — Ты ненормальная. Резкий удар в челюсть, и мой громкий стон раздался в комнате. Со всех сил сдерживая слезы, я пытаюсь дотянуться рукой до лица, но не успеваю я и коснутся его, как еще один удар практически оглушает меня. На этот раз в живот. — Зачем ты ходила к Лавджою? — он резко схватил меня за волосы и поднял вверх так, что оставалось только опереться о пол руками. — Что ты ищешь? — Да… пошел… ты, — я почувствовала соленый привкус крови во рту. Я так хочу плюнуть тебе в лицо. — Ответ неверный, — он снова швыряет меня, и я ударяюсь головой о деревянный пол. Тошнота резко подступает к горлу. Призрачная туманка застилает глаза, и я чувствую, что конец где-то рядом. Для тебя есть реальный шанс покончить со всеми проблемами. Прямо сейчас. Просто дай ему убить себя. — Я не хочу, — тихий шепот самой себе. Просто так, чтобы не забыться. Глотая слюну с собственной кровью, я отчаянно пытаюсь отползти хоть на сантиметр. — Куда? — на этот раз удар приходится в спину. И вдруг… Я чувствую блаженную свободу. Чувствую, как теряю проблемы. Как теряю себя… — Похоже, в прошлый раз ты не усвоила урок… Урок… Я не усвоила его урок… О чем он? Где-то звякнула молния. Господь всемогущий… Я не переживу это. Больше никогда. — Ты получаешь то, что заслужила… — Вы всегда играли роль жертвы, вам пора снять маску… — Ты была от дьявола! Ты проклятие на голову своих родителей… — Такой отброс общества, как ты… — Так и останешься недотраханной и… Нет. Похоже, не останусь. Эта гребаная самоирония лезет в самый неподходящий момент. Я сдаюсь. Да. Я позволяю перевернуть себя на спину. Я позволяю ему трогать себя. Раздевать. Испачкать снова. Потому что я уже умерла. Голова кружится так сильно, что я не сразу понимаю, что нечто тяжелое и потное ложится на меня сверху. Тихо шиплю, когда он надавливает на подбородок, заставляя открыть рот. Пожалуйста. Я не буду противиться. Только обещай, что убьешь. Он сильно кусает мою губу, и я чувствую, как его слюна стекает по моему подбородку. Скользкие губы, будто черви в собственной слизи, касаются меня. Я не хочу, пожалуйста. Поперхнувшись собственной кровью, я тяжело вздыхаю, пытаясь поймать хоть чуточку воздуха. Хотя… Зачем он мне? Мертвым не нужен воздух. Только одна просьба — дай мне умереть быстро. Его грязные руки пробрались под свитер, а фамильный перстень царапает живот. Горячие слезы скользят по виску и, спускаясь ниже, теряются в растрепанных волосах. Да. Мне действительно больно. — Не-е-ет, — хреплю я, чувствуя его руки на своих бедрах. Я не могу дышать полной грудью, ведь он очень тяжелый… Все что остается — кряхтеть. А здесь становится все душнее. Не вспоминай. Не думай о том, что может произойти дальше. Просто пытайся дышать… Сделать новый вдох. Не плачь, не позволяй ему сломать себя Лорис, не давай… — Убей меня, прошу, убей! Но не трогай, только не трогай! Пожа-а-луйста, — я кричу так громко, насколько мне позволяют мои силы. И получаю плевок в лицо. — Да пошла ты, — он перехватил мои запястья, — я идиот, по-твоему? Грязная сучка… Я не могу двигать ногой из-за недавнего удара. Боль сковывает все тело, поэтому нет сил отбиться от его рук, которые уже стянули с меня джинсы. Треск. Это мои порванные колготки. Давление зашкаливает. Голова вот-вот грозится взорваться… Я захлебываюсь в собственной блевотине. Выплюнь, проглоти, сделай что угодно, но дыши. Ты умрешь Лорис, дыши! — Пожалуйста…- но он не слышит. Зато я вижу. Вижу, как он закатывает глаза, и с его губ срывается стон. Он сделал это. Он убил меня. Несколько глубоких толчков, а я даже не слышу их. Ниже пояса все онемело. Сильнее сжимая глаза, я поворачиваю голову вбок, лишь бы не видеть его свиноподобную физиономию. Громкий хруст отрезвляет меня, и я с ужасом понимаю, что сломала себе челюсть. Толчок. Вспомни, как ты впервые поехала на море, вспомни это чувство полета… Толчок. А как ты засыпала в объятиях мамы? Вспомни… Толчок. Разве не весело было на пикнике у дедушки Ника? — Ах… Блять… Я…- он ускоряет свои движения, со всей силы сжав мое горло. Ну давай уже, кончай… — Ах! — еще одно движение, и он падает на меня. А слышу противную отдышку. Прямо в ухо. — Ты была великолепна, — спустя пару минут шепчет он. Его рука касается моего подбородка, но он тут же одергивает, увидев мою рвоту. Когда он наконец-таки встает, я пытаюсь сделать глубокий вдох, но тут же шиплю от сильной боли в спине. Слюна стекает по подбородку, но я не могу ее вытереть. Руки меня не слушаются. — Я, конечно, польщен твоим гостеприимством, — сказал он, застегивая брюки, — однако я пришел сюда не за этим. Поправив манжеты на рубашке, он тянется к пистолету, брошенный им ранее на диван. Передернув затвор, он направил оружие на меня. Я так и не стала той, кем гордятся родители. Я облегченно выдыхаю, зная, что смерть будет мгновенной и безболезненной. Соленая капелька касается моих губ, и я закрываю глаза, ожидая исполнения приговора. Эти слезы для слабых духом. Но эти слезы делают нас людьми.Прощайте.
Конец первой части