03.05.10 г. Доброе утро. Да, я знаю, что ты проверяешь почту по утрам, а ещё я знаю, что сейчас твои брови уже взлетят к потолку. Ну, как ты там? У меня всё хорошо. На границе пока что мирно, поэтому первые два месяца отслужил без казусов. Я не знаю, зачем пишу это, ведь мои знания в английском очень ограничены, да и вообще я никогда не умел писать письма, никогда не писал и не читал, не получал их даже. Но, думаю, за два года службы мы с тобой исправим это, правда? Ты только не волнуйся сильно, пожалуйста, всё будет хорошо. Лучше пиши мне, ладно? Пиши мне всё, что происходит в нашем городке. Пиши про изменения в расписании электричек, про лужи во дворе, про кошек миссис Спринг. У вас там, наверное, тепло, а у нас третий день метель. Ты только всё равно шапку надевай, простудишься ведь, и пореже окна открывай. И ты только, главное, дождись. Ещё двадцать два месяца и воспоминания нам больше будут не нужны. Скучаю, твой Кори.
***
Осень слишком рано в этом году вошла в свои права. Уже в середине августа в небольшом городке рядом с Сан-Франциско начало холодать. За окнами почти полностью разрушенных многоэтажек без конца лил дождь, и люди словно подстраивались под его ритм, забыв, что своей дробью он отстукивает по ржавым крышам последние минуты лета. Выйдя на просторную местность за холмом, девушка оказалась на небольшом поле. В глаза больно отдавали последние лучи (уже холодного) солнца и, прежде чем вновь открыть глаза, девушка сильно зажмурилась. Поле уже было словно обведено контуром пожелтевшей травы. И, если бы она была хоть немного романтичней, она бы разглядела в этом контуре небольшое сердечко. Но события последних месяцев явно дали понять, что сердце - это жизненно важный орган, который куда важнее всяких любовных посланий в виде перевёрнутой пятой точки. Это поле всегда отличалось от других своими красками - даже сейчас среди пожухшей или выгоревшей травы можно было различить разные оттенки ржавого, коричневого и бежевого. Было удивительным то, что про него до сих пор никто не знал, даже фермеры обходили эту местность стороной. Поэтому, на правах первых "владельцев", именно они вырезали свои имена на маленьком деревце на окраине поля. Это, наверное, было слишком наивно, особенно учитывая то, что хозяин одного из имён сейчас находился чёрт знает где - может на поле битвы, может в госпитале, упрямо латая раны, а может ещё где похуже. И это до ужаса пугало, казалось бы, самую собранную и статную девушку городка. Она знала лишь одно - на письма он не отвечает уже три месяца, которые показались ей всеми семью кругами Ада. А ведь она писала. Писала про всё. Неумело, зачёркивая каждые две строчки, выводя чёрной ручкой узоры по краям бумаги. Каждое утро она первым делом, неумытая, бежала к почтовому ящику, не находив там от него ни единой строчки, а потом, не отчаиваясь, снова брала в руки ручку с чистым листком, писала и старательно заворачивала в самый дорогой конверт, который только находила, прежде чем отдать его местному почтальону. Писала и отправляла. Раз за разом. Два месяца подряд. Письмо, оставшееся без ответа, это рука, не встретившая руки.(с) Она так старательно цеплялась за ветер, который подул не в том направлении. Но, даже поняв это, она не смогла перестать писать. Откопав на чердаке потрёпанный альбом, девушка продолжала писать письма - с именем адресата, но без почтового индекса. Она уже начала чувствовать себя сумасшедшей, но каждый раз старательно выводила: "Дорогой Кори..." Во время заката поле было особенно красивым. Под последними лучами оно местами становилось совсем-совсем красным, как кровь или крепкое вино, а местами наоборот ярко-жёлтым. И девушка, не замечая вновь начавшегося дождя, ещё долго сидела на окраине, впитывая в себя запах ещё не скошенной травы и не сводя взгляда с пёстрого поля.***
Дорогой Кори, у меня всё хорошо. Надеюсь, ты не забыл, что до нашего счастья осталось всего лишь девятнадцать лун...