Маскарад: Кровь Древних

Пригород Праги, Чехия, ноябрь 2011 года Взошло солнце, и первые утренние лучи осветили старинный каменный особняк, живописно расположившийся рядом с берегом Влтавы среди пышных вечнозеленых елей и деревьев, чья листва уже почти полностью опала, покрыв землю красно-желтым ковром. Прохладный воздух веял бодрящей свежестью, суля прекрасный солнечный день, и, казалось, ничто не предвещало беды. Но обитатель особняка знал, что этот день станет последним в его жизни. Бенедикт Браун, Первородный клана Малкавиан в Чехии, в течение последних нескольких недель получал тревожные сигналы от звучащих в его голове голосов, которые отчаянно пытались предупредить старого вампира об опасности. Несколько раз ему уже удавалось избежать гибели благодаря этим предупреждениям, слышимым только им самим, но сегодня голоса слишком поздно дали знать о появлении врагов. На этот раз они напали утром, тем самым отрезав Малкавиану пути к отступлению – для Сородича выход на солнце равносилен самоубийству: его лучи в считанные секунды превратят вампира в горстку дымящегося пепла. Особняк Бенедикта стал для него западней, ему некуда бежать. Малкавиан уже смирился со своей печальной участью. Он знал, что рано или поздно охотники Общества Леопольда должны настичь его – это был лишь вопрос времени. Наделенный даром (или, скорее, проклятием?) видеть будущее, Бенедикт смог предсказать свою собственную судьбу – пасть от руки инквизитора. И вампир не мог ее изменить, сколько бы он ни пытался скрыться от преследователей. Все, что он мог, - это лишь отсрочить неизбежную Окончательную Смерть. Голоса в голове уже заглушались звуками борьбы и предсмертными криками – охотники безжалостно расправлялись с гулями и неумолимо приближались к кабинету Бенедикта. Скоро, очень скоро вампир увидит своих убийц. Бенедикт не пытался спрятаться или убежать – все это было уже бессмысленно. Он был готов встретить свою судьбу – здесь и сейчас. Первородный Малкавиан пристально смотрел на массивную дубовую дверь, которой суждено стать последней преградой между ним и охотниками. С минуты на минуту она распахнется, и тогда… - Да, я знаю… - произнес Бенедикт в пространство. – Моему палачу тоже осталось недолго. Серебряной молнией сверкнула освященная катана, и голова гуля, оказавшись отделенной от тела, покатилась по залитому кровью полу. Тело жертвы, конвульсивно дергаясь, упало к ногам убийцы. На лице Ингрид Байер, Верховного Инквизитора Общества Леопольда, не дрогнул ни один мускул. Гули… Жалкие приспешники вампиров, досадное препятствие на пути к цели, не более. Сердце Ингрид учащенно забилось в предвкушении следующего убийства. Она прекрасно знала, что порождение Дьявола, с целью уничтожения которого она пришла в этот особняк, загнано в ловушку, и ему некуда бежать. Она уже больше месяца выслеживала Первородного клана Малкавиан, и вот, наконец-то, ее охота достигла своей кульминации. Бенедикт Браун… Само его имя казалось Ингрид надругательством над всем святым!* Но сегодня его богомерзкое существование подойдет к концу – он умрет точно так же, как и все другие вампиры, имевшие несчастье встретиться лицом к лицу с Верховным Инквизитором. Ингрид возглавила Общество Леопольда двенадцать лет назад, когда его предыдущий лидер, монсеньор Амелио Карпаччио, отошел от дел после того, как перенес инсульт. Общество нуждалось в новом Верховном Инквизиторе, и Ингрид встала на этот пост. Женщина нутром чувствовала, что далеко не всем леопольдовцам по нраву нынешняя предводительница, но никто не осмеливался высказаться об этом вслух. И на то была веская причина: любой, посмевший встать Ингрид Байер поперек дороги, рисковал головой. Она была жестока не только по отношению к вампирам и прочим сверхъестественным существам, но порой и к своим соратникам, если тем хватало глупости перечить ей. Ингрид умела и любила убивать. Ей было сорок пять лет, и большую часть своей жизни она посвятила борьбе с нечистью. Воинственный взгляд ее холодных глаз недвусмысленно говорил о том, что с Ингрид шутки плохи. За свою карьеру инквизитора ей неоднократно доводилось проливать кровь и видеть смерть. А для многих она сама становилась воплощением Ангела Смерти. И сегодня она пришла по душу Бенедикта Брауна. Дубовая дверь не была заперта, и охотники без малейшего труда проникли в кабинет Бенедикта. Старый вампир окинул взглядом своих убийц: трех крепких мужчин в коричневых кожаных плащах и одну женщину. Последняя была немолодой брюнеткой, одетой в черную мантию инквизитора. Ее тонкие губы были искривлены гримасой ненависти, но рыбьи глаза торжествующе сверкали. Она куда больше походила на ведьму из старых сказок, нежели на борца со злом, но Бенедикт знал, что это она – та, которая постоянно фигурировала в его видениях. «Железная Дева!» На вид вампиру было примерно шестьдесят лет – когда его обратили, его волосы уже успела окрасить первая седина, а на лице появились морщины. Но Ингрид знала, что перед ней – трехсотлетнее существо, больше века занимавшее пост Первородного клана Малкавиан чешской Камарильи. Как и положено всем высокопоставленным Сородичам, этот жил в роскошном замке, прикрываясь маской богатого и респектабельного бизнесмена. Но сейчас вампир не пытался скрывать свою сущность, ибо это уже не имело смысла. Он знал, что люди, проникшие в его обитель, пришли сюда убивать, и, судя по всему, собирался дать отпор. Взгляд его голубых глаз впился в Ингрид, а верхняя губа приподнялась в хищном оскале, обнажив длинные клыки. Его пальцы были крепко сжаты на рукояти шпаги. Однако Ингрид не выказывала и намека на страх. Ей уже не раз доводилось уничтожать старых и опытных вампиров, поэтому ее глаза сияли уверенностью. Окровавленная катана грозно блестела, готовая снова вонзиться в плоть врага. - Бенедикт Браун, - ровным голосом произнесла она. - Я знаю тебя, - ответил ей вампир. – Ты не раз представала предо мной в моих видениях. - Тогда ты, должно быть, уже знаешь, чем закончится наша встреча, - Ингрид сделала шаг навстречу кровососу. Тот направил острие шпаги на женщину, но не сдвинулся с места. Сопровождавшие Ингрид охотники не сводили глаз со своей предводительницы и вампира, готовые в любой момент разрубить нечестивую тварь на куски. Даже загнанный в угол и практически лишенный возможности использовать Дисциплины (ауры сильных леопольдовцев, таких, как Ингрид, подавляли сверхъестественные способности Сородичей), старый Малкавиан оставался опасным. В воздухе повисло напряжение. А в следующий миг Ингрид атаковала. Бенедикт успел подставить шпагу, и клинки с лязгом скрестились. Хотя Малкавиан и знал, что это сражение ему не выиграть, но он не собирался сдаваться без боя. Пусть эта охота не покажется леопольдовцам легкой! Двое охотников тоже обнажили клинки, а третий направил на Бенедикта экзотического вида оружие, внешне напоминающее толстоствольное ружье, - они явно собирались вмешаться в поединок, однако Ингрид остановила их грозным и властным голосом: - Эта тварь моя! Вот, значит, как! Женщина-инквизитор была настолько уверена в своих силах, что намеревалась победить старого вампира без помощи своих соратников. И, судя по всему, такая самоуверенность не была беспочвенной: Бенедикт с трудом парировал удары соперницы, и с каждой секундой она теснила его к стене. В последний момент вампир успел увернуться от очередного выпада, предоставив катане Ингрид старинный книжный шкаф. Лезвие прочертило на дереве глубокую борозду. Следующий удар достиг цели: клинок располосовал спину Сородича, едва не задев позвоночник. Бенедикт пошатнулся и, потеряв концентрацию, не смог избежать новой атаки. Его шпага со звоном упала на пол – вместе с державшей ее рукой. Отрубленная конечность в ту же секунду вспыхнула ярким пламенем и обратилась в пепел. Бенедикт, крича от боли, схватился оставшейся рукой за кровоточащую культю. Ингрид, видя, что ее враг уже не способен оказать ей достойного сопротивления, бросила жест своим спутникам. Двое леопольдовцев набросились на оглушенного болью Бенедикта и прижали его к стене. Охотник, державший в руках ружье, вскинул ствол, и из черного дула вырвался сверкающий металлический штырь, который в следующий миг впился в правое плечо вампира и, пронзив тело насквозь, глубоко вошел в стену. Затем последовал второй выстрел. И вот уже старый Малкавиан оказался за плечи пригвожден к стене. - Я знал… что проиграю… - произнес он слабым, полным боли голосом. На забрызганном кровью лице Ингрид застыла торжествующая ухмылка. Она неспешно подошла к беспомощному Сородичу, явно наслаждаясь своим превосходством над жертвой. - Отвечай на мои вопросы – и тогда твоя смерть будет быстрой, - произнесла инквизиторша. Бенедикт посмотрел в глаза своей недавней противницы – совершенно холодные и безжалостные. Он знал, что эта женщина наделена патологической жестокостью, с которой могут сравниться лишь зверства шабашевских вампиров из клана Тзимицу, справедливо называемых Извергами. Но, в отличие от последних, инквизиторша была твердо убеждена, что творит свои страшные злодеяния во имя добра. «Она даже хуже, чем они. Изверги хотя бы не лицемерят и не обманывают – окружающих и самих себя». Бенедикт понимал, что отказ идти с ней на контакт сулит ему лишь новые страдания. Инквизиторша не раз фигурировала в преследовавших его видениях, и он знал, что еще ни один вампир не выдерживал ее пыток. Любой Сородич, каким бы мужественным и стойким он ни был, рано или поздно сдавался, лишь бы его мучения прекратились, и наступила долгожданная Окончательная Смерть. Но, тем не менее, лицо Бенедикта скривилось в презрительной гримасе. Ингрид ничего не сказала. Ее катана сверкнула в воздухе – и Бенедикт лишился второй руки. Кабинет снова огласил полный боли крик. - Настоятельно советую тебе не перечить карающей длани Господа! Говори, где убежище вашего Принца! - Нет… - О, нет, дьявольское отродье, ты скажешь! – Ингрид перевела взгляд с пригвожденного к стене вампира на одного из своих спутников. – Приступай, Саймон. Ингрид Байер получила всю необходимую ей информацию – по кусочкам. Каждый кусочек информации – это кусочек плоти, отделенный от тела Бенедикта Брауна. Теперь оно представляло собой одну сплошную рану, живой обрубок. Когда у Ингрид закончились вопросы, вампир уже находился на грани торпора – Саймону даже пришлось в ходе допроса дать ему немного донорской крови, чтобы кровосос не потерял сознание раньше времени. Верховный Инквизитор была по-своему счастлива. Теперь она знала, где скрываются Первородные и, главное, Принц. Скоро чешская Камарилья лишится своего руководства. А клан Малкавиан вот-вот останется без предводителя. Некогда сильный вампир был превращен в окровавленный кусок мяса, в котором, тем не менее, все еще теплилась не-жизнь. Смертный не вынес бы таких пыток и умер от болевого шока и потери крови, но вампиры – намного более стойкие твари. Вероятно, ему пришлось пожалеть о своей повышенной живучести – смерть стала бы для него избавлением от боли и пыток. Способность проклятых цепляться за свое существование не раз выручало их, давая шанс отступить, дождаться подмоги и оправиться от ран, но Бенедикт не имел шансов на спасение. Все, что он мог, - это ждать своего конца. И, пожалуй, сейчас его постигнет бесславный финал. Измученный вампир бессильно уронил голову на грудь, и Ингрид грубым движением приподняла ее, поддерживая за подбородок. Бенедикт уставился на нее превратившимися в кровавые раны глазницами. Ослепленный с помощью раскаленных в его же камине железных прутьев, он уже не мог видеть своих мучителей. Ну что ж, Ингрид даже была слегка разочарована, что вампир не способен взглянуть на сразившую его слугу Бога. Не может увидеть торжествующий блеск в ее глазах. Однако он по-прежнему находится в сознании и не оглох. Так пусть же ее голос будет последним, что он услышит перед тем, как отправиться в Ад. - Скоро весь ваш проклятый род будет истреблен! – медленно произнесла она, казалось, смакуя каждое слово. – Сначала мы уничтожим чешскую Камарилью, а потом и всех вас, тварей! Таким, как вы, не место на земле! - Нет… - чуть слышно произнес Бенедикт. Ему было трудно говорить – все его зубы были вырваны, а рот заполнен его собственной кровью, которая стекала по подбородку. – Сейчас… ты празднуешь победу… Но… я знаю будущее… - тут голос старого вампира окреп, и следующие слова он же произнес с холодной уверенностью: - Дочь Троиля… сразит… Железную Деву… Острым Крестом… - его разодранные губы скривились в улыбке – страдальческой, но, в то же время, торжествующей. Если бы охотники не выжгли ему глаза, Бенедикт Браун мог бы увидеть, как Ингрид Байер переменилась в лице. Лишь на миг остолбенев, она вновь выхватила свою катану из ножен. Бенедикт успел почувствовать исходящую от клинка святую силу и услышать свист рассекаемого воздуха – а потом он провалился в небытие. Ингрид Байер по-прежнему стояла спиной к своим соратникам, вперив взгляд во вбитые в стену металлические колья. У ее ног покоилась горстка черного пепла – все, что осталось от Бенедикта Брауна. Охотники не могли видеть ее лица, на котором восковой маской застыл страх. Страх, который, как считали практически все члены Общества Леопольда, был неведом нынешнему Верховному Инквизитору, недаром получившему прозвище «Железная Дева». И это было правдой. За исключением этого момента. Последние слова Бенедикта Брауна повергли ее в настоящий ужас. Ужас, которого Ингрид уже давно не испытывала. Она знала, что Малкавианы способны видеть будущее. И что они никогда не ошибаются в своих прогнозах. *В переводе с латыни это имя означает «благословенный»