***
Полтора года прошло с того момента, как Брайан Молко исчез из моей жизни. Парень, глубоко задевший особый механизм в моем организме, который изменил мое мироощущение в целом. Как я предполагал, с тех самых пор он не вернулся, ни разу больше мне не удавалось встретить его. Как бы ни старался забыть, машинально все равно бродил по темным улочкам и переулкам после работы, в надежде встретить андрогина, запавшего в душу навсегда. Но, увы, никакой магии не происходило — и постепенно я возвратился к прежней жизни, продолжая давать уроки гитары юным дарованиям и открывать для себя все более новую и гениальную музыку. Именно музыка спасала меня все это время, затмевая апатичные состояния и вселяя надежду. Холодные месяцы сменялись теплыми, минуты сменялись часами, а я продолжал жить и искать потерянный смысл. Очень часто по ночам в голове всплывали яркие картинки, образно демонстрирующие слова, произнесенные когда-то андрогином; я прокручивал их раз за разом, в один прекрасный момент осознав, насколько много мне дала судьбоносная встреча на крыше многоэтажки. Помню, как Брайан говорил о том, что нужно не просто мечтать, а следовать за своими желаниями, прилагая все усилия для того, чтобы их исполнить, добиваться этого, а не прохлаждаться без дела, в конце концов растеряв отголоски мечтаний в сточной канаве. И я принялся за дело, начал действовать и жить. К слову, вот уже полгода прошло, как являюсь владельцем магазина виниловых пластинок в центре Нового Орлеана. У меня фантастическое желание делиться с каждым вошедшим сюда человеком музыкой, дарить настроенческие нотки тепла и света, а три раза в неделю — по-прежнему обучать детей и подростков первоклассной игре на гитаре, приучая их слух к изысканному звучанию, восполняя пробелы в знании о легендарных музыкантах. Более того, я завел собаку, исполнив тем самым еще одну мечту; гладкошерстный ретривер светлой окраски по имени Сэм отныне мой лучший друг и слушатель, неотъемлемая часть моей жизни, с которым мы бегаем по утрам по пустынным улицам и играем с мячиком. Алана, моя любимая ученица, периодически продолжает выражать свою благодарность мне в виде непревзойденных по красоте фигурок из оригами; а четыре человека из подростковой группы образовали свою рок-группу и, к тому же, уже вовсю выступают, хоть и по захолустным клубам, но сам факт выхода на сцену воодушевляет их как ничто иное. Всякий раз, когда в руки попадается диск Игги Попа или Боуи, болезненные уколы терзают сердце: андрогин так любил перебирать струны гитары, напевая их композиции. И, если быть откровенным и не обманывать себя, я по-прежнему бегло ищу в толпе прохожих до боли знакомое лицо, и замираю на месте, если вдруг замечу черные как смоль волосы. Пару месяцев назад я познакомился с очень интересным молодым человеком по имени Коул. Мы стали довольно неплохо общаться, и частенько даже ходим куда-нибудь вместе, будь то обычная прогулка, или же посещение воскресного сеанса авторских картин в кино. Не буду загадывать, что выйдет из такого знакомства, но благодаря появлению Коула, я стал оживать и по частицам отпускать прошлое. Все же… воспоминания никогда не отпустят. Сегодня, после очередного занятия в музыкальной школе, я решил прогуляться по парку, — там невообразимо много зелени и ароматов свежести летом — в котором не бывал с того самого дня. Приблизившись к дому, я заметил, что молодой парень в синей форме кинул что-то в мой почтовый ящик. В это мгновение внутри защемило, и я не сразу сообразил, что происходит, словно почувствовал… но резко одернул себя и, собравшись с духом, прошагал к ящику и достал оттуда письмо, проверив предварительно, действительно ли это мне, ведь писем таким способом доставки я не получал уже очень много лет. Руки дрожали, сжимая плотный конверт, пока я поднимался по лестнице; зайдя, наконец, в квартиру, я скинул на пол сумку и, не двигаясь с места, пронзил любопытным взглядом конверт, обратный адрес на котором гласил: «Наркологический центр Луизианы “Новая Реабилитация Жизни”, 35059 Бенд-роуд». В глазах сиюминутно потемнело; казалось, клапаны, обеспечивающие организм дыханием, перекрыты. Взволнованный пес тут же прибежал с кухни и уселся рядом, облизав мне руку. Он послушно сидел и наблюдал за мной. Стерев испарину со лба, я сполз по стене на пол и судорожно раскрыл конверт. «Здравствуй, Стеф, Мне стоило сообщить тебе обо всем гораздо раньше, но я не мог найти подходящих слов, да и молчание порой звонче любых красноречивых изречений, особенно когда люди чувствуют друг друга, имея особую связь. В тот день — ты прекрасно знаешь, о каком дне пойдет речь — я проснулся рано, еще задолго до появления солнца, помню. Озноб окутал меня с головой, перед глазами плыло, и тогда что-то щелкнуло во мне. Немедленное требование дозы заставило меня покрыться потом и быть на грани обморока. Я взглянул на тебя и прикоснулся губами к щеке, после чего оставил оригами на столе и незаметно ушел, стараясь не разбудить тебя. Я знал, что ты поймешь и не станешь искать меня, не осудишь. Я просто… чувствовал это. Внутри бушевало огненное море — создавалось впечатление, что все внутренности горят, и языки пламени охватывают душу. Я горел физически и морально. Боль эта была нестерпимой; кожный зуд застал врасплох, и казалось, что я не иду, а плыву. Наверное, в тот момент я осознал, что пришло время, и отправился на ту самую крышу. Страшно… я стоял на краю, вглядываясь в пропасть — меня трясло, а веки опухали. И, знаешь, в те секунды я подумал о тебе, как о том, с чьим именем на губах желал бы умереть, и в голове пронеслись картинки, как кадры кинопленки. Твои слова, прикосновения… твоя забота, которую прежде никто мне не дарил. Мне стало совестно, стыдно. Чувство вины смешалось с болью, и что-то двигало мною, такое мощное, что затмевало слабость — и я ступил назад, сел на корточки и закрыл лицо ладонями. Хотелось принять снова, признаю, это то, о чем я грезил. Эта тяга к наркотику переплеталась тонкой лентой с тягой к тебе. Я не хотел больше причинять боль тебе своим существованием, не мог предать человека, отдавшего часть себя мне, подарившего мне надежду. Последний раз загнав под кожу яд, я отправился на вокзал, поймав машину. Карманы мои были забиты грязными купюрами, и это спасло меня — я приобрел билет до городка недалеко от Нового Орлеана (именно туда я хотел отправить Кела на лечение, но было слишком поздно) и двинулся на пути к исцелению, о котором мечтал ты, Стеф. Мечтал за меня. Как я был слеп, чертовски слеп, предаваясь откровению с зависимостью, изувечивающей меня изнутри. В итоге, я сделал то, о чем просил ты, Стеф. Сделал это ради твоего успокоения — обратился в наркологический реабилитационный центр и избавился от остатков ядовитой смеси. Поначалу все представало передо мной кромешной темнотой и безумием. Страх. Непреодолимый страх. Секунды казались днями, дни исчислялись в месяцах — терялись четкие границы и очертания, даже дышать было больно. Я попросту не отличал реальность от галлюцинаций. Напичканный таблетками, я, словно робот, проходил всяческие процедуры и тренинги. Врачи придумывали все новые и эффективные методы для сложного пациента, одного из тех запущенных наркоманов, что и я, живущих в четырех стенах клиники. И… знаешь, Стеф, когда проходишь семь кругов ада, осознаешь в конечном счете, что это определенно того стоило. Теперь я не только живу, я хочу жить, понимаешь? Остается несколько недель до того, как меня выпустят отсюда. Антидепрессанты и групповые терапии в игровой форме держат меня наплаву. Когда выйду из клиники, поеду в Шривпорт, чтобы начать жизнь с самого начала и заполнить чистую страницу, как говорится, оставив позади тот “личный ад”. Отпустив боль — только так сможешь двигаться дальше. Хочу продолжить занятия музыкой, куплю гитару и буду путешествовать. Буду присылать тебе открытки из разных городов, чтобы знал, что я в порядке. Не ищи меня, прошу. Будь счастлив, Стеф. Я благодарен тебе, и ты не представляешь, насколько это искренняя благодарность. Ты вселил в меня веру, помог мне выжить, закопав могилу, которую я рыл для себя самого многие годы. Я не забуду то, что ты сделал для меня. Прошу, не обессудь. Живи, ничем себя не обременяя. Случилось все так, как должно было случиться. Не буду писать лишних слов, ты сам все поймешь.Искренне твой, Брайан / I’m a saint, got a date with suicide*/»
Прочитав последние строки, я не мог сдержать слез — самые болезненные и самые счастливые слезы одновременно. Я свернул письмо и обнял любимого четвероногого друга, у которого глаза, похоже, тоже были влажными. Что я чувствовал, невозможно выразить словами — только музыкой. Я знал, что он сможет, разглядел его душу с самого начала. Пускай он далеко, пускай так, но когда я удостоверился, что он жив, на душе полегчало, а в сердце поселилось чудотворное тепло. Поднялся с пола и прошел в комнату, пристроившись на стул и взяв в руки гитару. Сэм лег на мягкий ковер и поднял хитрый взор на меня, навострив уши, внимая каждой нотке, проносящейся по комнате.«What means to you, what means to me, and we will meet again I'm watching you, I'm watching her, I'll take no pity from your friends Who is right, who can tell, and who gives a damn right now Until the spirit new sensation takes hold, then you know I've got the spirit, but lose the feeling Feeling, feeling, feeling, feeling, feeling, feeling, feeling»**
Зависимость излечима, если только человек, который болен, сам захочет этого и примет помощь — в одиночку с таким не справиться. Спустя многочисленные тщетные попытки он созрел и принял помощь. Он захотел вылечиться, распрощавшись с наркотиками раз и навсегда. Будь счастлив, глупый, глупый андрогин.