Свободная Три

Я погрузилась в сон, едва коснувшись кровати. Я даже не стала раздеваться, Натали не стала возражать. Перед сном я показала ей мою спину - целый лес шрамов, она пришла в ужас, я прочитала это по её глазам, хоть она ничего не сказала. Просто медленно кивнула головой и напомнила мне, что теперь я в безопасности. Я бы это и так ни за что в жизни не забыла бы. Во сне мне пришлось выбирать между отцом, который приближался ко мне с чёрным ремнём в руке, и бездонной пропастью. Я выбрала второе. Закрыв глаза, я оттолкнулась от края, расправила руки и полетела спиной вниз в черноту. А потом моя кожа превратилась в блестящие чёрные перья, тело уменьшилось, и я перестала падать - я летела к небу, к солнцу. Свет ослеплял меня, но я продолжала лететь. Мне нравилось взмахивать крыльями, чувствовать воздух... Я проснулась от лёгкого прикосновения мягкой руки. Распахнув глаза, я вздрогнула, подумав, что передо мной Маркус, но серая одежда принадлежала Натали. Она легонько гладила моё плечо, напевая, что пора вставать. Эта женщина буквально излучала доброту. Моя мама тоже была доброй, как бы мне хотелось вновь её увидеть! Я по привычке одёрнула себя, напомнила, что мне не надо думать о ней, чтобы не страдать. Не хочу снова слёз. По-прежнему я чувствовала лёгкую тошноту из-за плача вчера, но это была ерунда в сравнении с той всепоглощающей паникой. Ещё мне было стыдно из-за того, что я такая трусиха. Я буквально горела от стыда, мне хотелось себя ударить, накричать на себя. Наверное, это гены отца. Я не хочу быть как он. Поэтому я просто извинилась (меня наградили удивлённым взором) и постаралась выразить свою бескрайнюю благодарность, но слов не хватило. Однако Отречённая поняла всё без лишних речей. Мы спустились на кухню, где всю семью ждал безвкусный завтрак. Ненавижу еду этой фракции. За столом уже сидел знакомый мужчина, лениво пожёвывал кусок сыра, перелистывая газету. Это Эндрю, коллега Маркуса. Увидев меня, он не удивился, видимо, жена ему всё рассказала. В его сочувственном взгляде была доброта, но почему-то она меня раздражала. Не хочу быть слабой, не хочу, чтобы люди вот так на меня смотрели. Хочу стать кем-то, на кого будут смотреть с восхищением. Хочу стать героем, который будет защищать добро от зла. Хочу... - Утро доброе, Беатрис. Как спала? - Спасибо, хорошо... - слегка застенчиво ответила я. Не привыкла, что кто-то хочет знать что-то обо мне. К тому же, если это кто-то взрослый, ведь законы нашей фракции позволяют детям говорить только после законченного диалога родителей. Глупость... - Прости, что так рано разбудили тебя, это вынужденная мера... - вмешалась Натали, но не закончила. Я поняла её замысел: мне нужно было пройти на Церемонию выбора незамеченной. Если Маркус увидит меня, тем более с этими людьми (они проводят меня до Втулки, где будет проводиться церемония - зуб даю), проблемы будут не только у дочки-бунтарки. Мне внезапно стало очень любопытно (это в Отречении не приветствуется) и я поинтересовалась: - А где Тобиас? - Он ещё спит, ему до церемонии выбора ещё далеко - два года. Удивительно, что ему уже четырнадцать. На вид - не больше двенадцати. Может, это всё из-за глупой одежды Отречённых или дело в коротких волосах... да какая, впрочем, разница? Я всё равно больше с людьми в сером не увижусь. Ну уж нет! Проглотив что-то, по форме - но не по вкусу - напоминающее хлеб, я была готова ехать к Втулке, где меня ждали пять чаш. Нет, только четыре чаши. На Отречение я даже не посмотрю. Я и Натали решили добраться на автобусе, потому что знали, что человек с машиной, то есть мой отец, в общественном транспорте не поедет (я хотела бы обвинить его в потакании собственным прихотям). Мы покинули дом очень рано, вероятность встретить Итона была минимальной, но моя паранойя не давала расслабиться. Не помогали даже утешения попутчицы. В автобусе в каждом Отречённом я видела отца; любой грубый голос, произнесённый каким-либо мужчиной, заставлял меня вздрагивать. Не могу я справиться с этим! Не могу!!! Я стараюсь сохранить бесстрастное выражение лица, но не получается. Я оставила попытки выглядеть безмятежной. Несмотря на то, как рано мы прибыли, в здании находилось много народу. Не у всех из них есть машины, приходится им придерживаться расписанию автобусов. Я погрузилась в свои собственные мысли, снова и снова проигрывая каждую секунду моего нахождения в доме у Приоров. Я хочу запомнить добрый взгляд, слова утешения, уверенный взгляд Тобиаса. А ещё то нереальное чувство облегчения. Такого я ещё никогда не испытывала. - Потише, пожалуйста, - загремел по залу усиленный через динамики мужской голос. Погрузившись в мир мыслей, я и не заметила, все люди заняли свои места, и церемония началась. Я быстро выпрыгнула из тёмного угла, где пряталась всё это время, ловко втиснулась в линию к своим ровесникам. - Меня зовут Макс, я являюсь одним из лидеров Бесстрашия. Я перестала слушать, так как знала, что сейчас последует обычная глупая речь. Я оглянулась на трибуны, где люди в серой одежде покорно слушали нудную речь Макса. А вот и он, мой отец. Наши взгляды встретились, и мы оба вздрогнули - я от страха, а он, видимо, хотел сорваться с места и ринуться ко мне, но вовремя вспомнил, где находиться. Ничего, скоро я перейду в другую фракцию... вот только в какую? Ну почему я, дура, не могла подумать об этом раньше!? Ну почему!? Речь закончилась, к чашам подошёл первый шестнадцатилетний подросток, дрожащей рукой схватил нож и сделал порез на ладони... не отвлекайся, ты должна думать! Эрудиция? Нет уж, с науками у меня беда! Правдолюбие? Тоже отпадает. Я ни за что никому не расскажу о своём прошлом, а в той фракции, уверена, придётся это сделать. Дружелюбие?.. да, я бы хотела быть окружённой любовью и теплотой. Бесстрашие? Я для него слишком слаба, да к тому же и трус. Значит, Дружелюбие. Но смогу ли я стать безмятежной после всего, что пережила? - Беатрис Итон, - объявил Макс. Мне пришлось выйти на всеобщее обозрение - поверьте, мне этого не хотелось - взять нож и выбрать, наконец, Бесстрашие или Дружелюбие. Любовь или сила? Безопасность или риск? Дружелюбие или Бесстрашие?