Свободная Три

Я прислонилась к стене поезда, целиком и полностью погрузившись в свои мысли. Зик мучил меня своей извечной болтовнёй, но я не потрудилась его слушать. События сегодняшнего дня проносились в памяти, словно птицы на небе, и каждая несла в себе отдельную интересную историю и сильнейшие эмоции. Радость не отпускала меня до сих пор. Меня будто бы подзарядили, подключили к розетке на весь день, и теперь я была переполнена энергией. Улыбка не сползала с моих губ, а внутри бушевала приятная волна адреналина. Мир будто стал более чётким, восприятие - слух, осязание, интуиция - обострилось, наравне со скоростью. Я стала более уверенной в себе. Я могу вечность перечислять эти "более". Даже после того, как моя самооценка поднялась, я по-прежнему не могла поверить в то, что стала одной из трёх победителей игры вместе с Зиком и Эриком. Вместе мы прошли последнее испытание и стали лучшими Бесстрашными этой Инициации. После игры в прятки нас осталось восемь - четверо ушли, их насторожил обвал, который чуть не убил Эрика. Следующим заданием была игра на доверие. Мы разделились по парам, один должен был пройти опасный путь с закрытыми глазами, другой голосом указывать, куда идти. Моим напарником стал Генри, парень с синим ирокезом, который с лёгкостью прополз с повязкой на глазах через горы обломков, поле со стеклом и торчащими из земли столбами, пролез через дыру в здание и прошёлся по тонкой палке, упав с которой он мог бы расшибиться насмерть. Когда мы катались на старинном и огромном колесе обозрения, сидя поверх древних скрипучих кабинок, нас осталось пятеро. Одна кабинка, на которой сидела Роза, не выдержала и отвалилась, но, к счастью, она была близко к земле, и девушка отделалась ушибами. Последняя игра загадочно называлась "Паркур по крышам". Я бы назвала это "Прыжки по крышам". Мария, у которой была боязнь высоты, отказалась, едва услышав задание, и получила клеймо труса. Эта часть дня запомнилась мне особенно. Картины раз за разом всплывали в памяти: вот я лезу на небоскрёб по стене и два раза едва не срываюсь. Сейчас я затягиваю Эрика на крышу, мне помогает Зик. Теперь я прыгаю с одной высотки на другую - подо мной семь этажей, в волосах играет ветер, сердце стучит как бешеное, а в животе поднимается тёплая волна, вызывающая ужас и дикий восторг. Это адреналин. Я приземляюсь на крышу, лежу и не могу сдержать нервного смеха. Рядом со мной стоит Зик, его тёмное лицо светится от счастья. Мы с Эриком бегали наперегонки, и мне пришлось с огромной скоростью перепрыгивать через коробки, кататься под проводами и летать по крышам. Эрика я не обогнала, но массу впечатлений точно получила. Последнее испытание я не могла сравнить ни с одним другим. Я парила над землёй, вновь ощущая себя птицей, свободным ястребом, которому хватило дерзости выпорхнуть из окна дома на свободу, прямиком в новую жизнь, полную счастья, веселья и друзей. И эмоций, хороших и плохих, но очень сильных. Если бы у мне снова предложили выбор, я бы снова пошла в Бесстрашие, какое бы прошлое я ни пережила, что бы за этим выбором ни стояло. В Дружелюбии мне не пришлось бы пережить столько паники в Пейзаже страха, при Инициации, но это можно вытерпеть, ведь потом страх перекрывается куда более сильной эмоцией - счастьем. Нет, я бы ни за что не выбрала другую фракцию. - Эй, Три. Три! - прикрикнул Зик, вырвав меня из прекрасных воспоминаний. - Ты меня, наверное, не слушала. - Прости, - сказала я, но только ради вежливости. Вины я не чувствовала. - Ты буквально светишься от счастья. Что, вспоминаются игры? Ещё бы! Теперь ты по-настоящему поняла, как мне повезло, что я родился здесь. - Что, прямо здесь? - сказала я, рассмеявшись, - в этом вагоне? - Я имел в виду Бесстрашие. Но мои родители были ещё теми адреналинозависимыми, кто знает, быть может, я появился на свет, пока моя мать прыгала с парашютом... Прибыв в Яму, мы были встречены толпой Бесстрашных, состоявшей из родителей урождённых и выбывших из игры инициируемых. Ой, точно, не инициируемых, а уже прошедших Инициацию. Как же быстро несётся время! - Кто победил? Кто остался? - кричала толпа. Я, Зик и Эрик вышли вперёд. Внезапно меня кто-то грубо схватил сзади, мои ноги оторвались от земли и я взвизгнула. В мою спину уткнулось множество рук, образовавших сеть. С криками "Ура!" меня подбросили в воздух. Я не была готова к этому, поэтому появилась лёгкая паника от непонимания того, почему я нахожусь в воздухе. Мои внутренности потянуло к земле, желудок кто-то встряхнул. Это было приятно. Моя спина вновь упала на жёсткую сеть сильных рук, а потом я полетела, радостно загоготав. - Да здравствуют победители! - орали Бесстрашные, мужской бас перемешивался с высоким женским голосом. Когда меня опустили на землю, я по-прежнему смеялась. Зик, который встал рядом со мной, хохотал что есть мочи. Даже Эрик, всегда угрюмый и неприветливый, позволил себе улыбнуться. Хочу заметить, что улыбка ему к лицу: она делает его менее отталкивающим и даже немного привлекательным. Потом наша шумная толпа двинулась в спальни, где нам предстояло провести ночь в последний раз: завтра нам дадут отдельные комнаты, в зависимости от профессии. Попрощавшись с Зиком на повороте, я едва ли не поскакала по коридору. Перед входом в спальню меня остановила чья-то рука - Эрик. Он был не один, рядом с ним стоял Првдолюб, какая-то девушка и Лаки. В любой другой момент я бы насторожилась, но не сейчас. Я чувствовала себя так, будто могла с лёгкостью победить в схватке эту троицу. Но то, что сказал Эрик, не было вызовом на бой: - Три, хочешь сделать татуировку с нами? Погоди-те ка... он что, только что назвал меня по имени? Мне не послышалось? - Хочешь или нет? Ой, что он сказал до этого? Он что-то спросил: хочу я или нет, но чего? - Хочу, - ответила я, надеясь, что не подписала себе смертный приговор. Что же он у меня спросил? Наша группа из четырёх человек двинулась по коридору. Ну почему я не могу вспомнить, что Эрик сказал? Спрашивать, куда мы идём, будет слишком странно. Так, он обратился ко мне, и спросил, не хочу ли я... не хочу ли я... Эх, бесполезно! - Пришли. Мы остановились перед входом в какой-то магазин. Внутри слабо светилась флюоресцентная лампа, посередине комнаты стояли странные стулья, похожие на те, что стояли в комнате Симуляций, а на стенах висело множество картин, изображавших различные чёрные силуэты. Мы в тату-салоне. Точно! Вот теперь-то я вспомнила, что спросил Эрик. Эх, ну и зачем я на это согласилась? Я не хочу терпеть боль от иглы с чернилами. Я не хочу несмываемую татуировку. - Добро пожаловать, - сказала женщина в чёрном топике и свободных штанах со множеством карманов. - Мы хотели бы татуировку, - объяснил Эрик. - Понятно, что вы не пироги сюда печь пришли, - ответила женщина. Я прыснула от смеха. Я узнала ту Бесстрашную - Тори. Она следила за моим тестом на способности. Я и не подозревала, что она занимается по жизни чем-то другим. - Выбирайте рисунок. Я неохотно подошла к потрёпанному журналу с распечатанными узорами. Ну, деваться уже некуда, придётся искать подходящую татуировку и ходить с ней всю жизнь. Но мне не нравились все эти замысловатые картинки: колючая проволока, которую можно набить вокруг запястья, воющий волк, миллион вариаций огня Бесстрашия. Татуировка должна что-то значить, быть символом чего-то, символом чего-то значительного. Я могла набить что-то, связанное со своими тремя страхами: темнота, убийство и физическая боль. Или закрепить свою сегодняшнюю победу на руке греческим венком. Но, конечно же, всё это не перекрывает одно событие, самое важное: день, когда я заново родилась, день, когда дала жизни ещё один шанс показать, что она - штука неплохая, день, когда я стала свободной. День, когда я сбежала из дома. Его я и зафиксирую на коже. Я взяла журнал и показала пальцем понравившуюся картинку. К тому моменту татуировка Лаки была закончена. Для меня загадка, зачем ему ещё нужны татуировки, ведь все руки у него были исписаны какими-то иероглифами. Эрик шепнул мне, все верят, что это какое-то заклинание, которое позволяет Лаки быть счастливчиком. - Птица, значит, - сказала Тори, поглядев на набросок, - куда хочешь набить её? - На спину. - Это будет больно, по своему опыту знаю. - Я потерплю, - сказала я ровным голосом, но уверенности поубавилась. - Садись. Я плюхнулась на сидение, обнажая спину. Мы оградили моих сопровождающих шторками, чтобы они не видели меня полураздетой. - Что произошло, Три? - В смысле? - Твоя спина... она вся в шрамах. Я так и знала, что она спросит, и всё равно не подготовила ответ! Ну почему я такая глупая? Эрудиция мне точно не светит! - Ну... - Ладно, не отвечай. Это не моё дело. Я подавила облегчённый выдох, чтобы Тори ни о чём не догадалась. В её руке зажужжала игла, её прикосновение обжигало, словно удар ремня. Я запомню этот момент, когда я в последний раз ощущаю эту боль. А потом птица на спине будет защищать меня. Я представила, как пернатое животное вырастает до размеров динозавра и атакует моего отца, бережно пряча меня под сильное крыло. Пусть эта татуировка сделает меня сильнее и не даст забыть о том, что я свободна. - Готово, - сказала Тори желанное слово, когда жжение начало мне жутко надоедать. Я посмотрела в зеркало: на раскрасневшейся коже был силуэт парящей птицы, её крылья простирались между лопаток, лапки были вытянуты, словно хотели что-то зацепить, а клюв раскрыт в крике. - Это орёл, - осведомила Тори, - один из самых жестоких хищников, сильнейших пернатых. Я ворочалась на неудобной кровати, пытаясь заснуть, однако спать я совершенно не хотела: была слишком возбуждена событиями этого дня. Воспоминания о металле и кирпичах зданий, прохладном ветре и нескончаемом адреналине не отпускали меня. Я просто лежала и улыбалась в темноту, мечтая, чтобы поскорее наступило утро и я выбралась из-под одеяла. Тело жаждало движения, эмоции хотели вырваться, горло мечтало о крике радости. В эту ночь мне было так хорошо, как ещё никогда в жизни не было. Хотелось повторить это приключение ещё, и ещё, и ещё, залезать выше и делать всё более опасные трюки! Как же всё-таки прекрасно быть Бесстрашной! Это место - просто рай. Сегодня я снова едва не умерла, спасла Эрика, и, кстати, подружилась с ним. Мы сидели вместе с Зиком, Лаки и бывшим Эрудитом за одним столом на ужине. Я чувствовала себя почти супергероем. Интересно, а что скажет на это Амар? На то, что я победила. Надеюсь, он больше не будет считать себя нянькой. А, может, он понял, что я не нуждаюсь в его успокоении, когда я поднялась до первого места. Не совсем честно заслуженного... точно! Я же хотела поговорить об этом с Амаром. Я хотела сказать тренеру, что я знала, что нахожусь в симуляции, в то время, как другие не знали. Поговорю завтра: сейчас он наверняка спит. Торнадо энергии бушевало внутри и вскоре победило разум, который уверял, что нужно поспать. Я пулей выскочила из койки и понеслась по опустелой Яме. Ноги смело бегали по тонким дорожка, не боясь оступиться, лестницы уже не казались слишком крутыми. Я спустилась на самое дно полукруглой штаб-квартиры и ускорилась, когда передо мной вытянулся прямой и длинный коридор. Остановилась я только когда в горле появился монстр-поджигатель. Однако сейчас это ощущение показалось даже приятным. Перейдя на шаг, чтобы восстановить дыхание, я решила пойти к пропасти, вспомнить догонялки. Добравшись до нужного места, я остановилась, вдыхая приятный влажный воздух и слушая шум воды. К сожалению, большинство препятствий уже убрали, осталось только пара стен да лестница. Рядом с обрывом кто-то стоял, его тело было освещено голубыми лампами. Кто-то с длинными волосами, не очень высокий, зато мускулистый. Я его сразу узнала. - Амар! - какая удача, что он мне попался. Я подбежала к нему, несмотря на то, что лёгкие горели от бега. - Не спится? - спросил он. - Поздравляю с победой, кстати. - Спасибо. Да, что-то сон не приходит. - Это обычное явление после большого количества эмоций и адреналина. Если расслабишься в кровати, вскоре уснёшь, либо проворочаешься до утра. В любом случае, вряд ли ты завтра будешь чувствовать усталость, поэтому можешь бродить по Яме хоть всю ночь. - Мне нужно кое-что тебе сказать, - выпалила я быстро, чтобы не передумать. - Ну... давай, - казалось, он был удивлён моей резкостью. - Моё быстрое прохождение Симуляций было нечестным... - Продолжай, - взволнованно сказал он. Его лицо стало серьёзным, из-за чего внутри всё сжалось от страха. Но останавливаться было уже поздно. - Дело в том, что... я, ну... знала, что происходящее... нереально. - А что показал твой тест на способности? - Ааа... - почему он интересуется? Это же запрещено, - отречение. - И ты всё равно стала прекрасной Бесстрашной. Последняя фраза не была вопросом, скорее горькой правдой, настолько горькой, что затронуло и чувства Амара. - Беат... - сказал инструктор, его голос сорвался. Я посмотрела ему в глаза, добрые и тёплые, его взгляд всегда меня успокаивал, прежде чем я сталкивалась со страхами. Я искала подбадривающей улыбки или ещё чего-нибудь от прежнего Амара, которого я знала. Я взглянула в его глаза и увидела, как прежняя теплота стремительно покидает их, уступая место холоду и жестокости. Таким взглядом одарил меня когда-то Эрик, так смотрел на меня мой противник в кулачном бою на первой ступени Инициации. Это не взгляд моего друга. Это взгляд одного из лидеров Бесстрашия, безжалостного и беспощадного. Его руки грубо схватили мои запястья, не давая мне и шанса на то, чтобы вырваться. Я могла бы закричать, если бы не стояла, как вкопанная, наблюдая за ужасным изменением моего товарища, моего доброго и мудрого инструктора. - Беатрис Итон, - обратился он ко мне, его голос был словно лезвие, словно лёд, словно топор. Это был голос моего отца, только в сотню раз хуже, - ты обвиняешься в сокрытии факта о дивергенции... Я ничего не понимаю. Что происходит. Боже, Амар, что с тобой? Я увидела, что его лицо скривилось от боли, но он прикрыл эту гримасу маской жестокости и непоколебимости. Он взял себя в руки и продолжил: - И приговариваешься... - его голос снова сорвался и задрожал, но он всё равно закончил фразу, -приговариваешься к смерти. Мои ноги больше не ощущали камня под ними, а тело ударилось о край скалы. Амар держал меня за запястья над пропастью, силясь разжать руки и дать мне полететь вниз, в шумящую воду. Если я упаду туда, больше не вернусь. Если Амар отпустит меня, моя жизнь закончится. Я не хочу умирать! - Прости, - выдавил он, отвернувшись, чтобы не видеть, как моё хрупкое тело разбивается об острые скалы.