Белоснежная тьма

      Ожившее дерево сбежало после того, как Леонардо метнулся на помощь, но защищать Финни было уже поздно. Попавший под тяжёлый удар манафи едва дышал и не открывал глаз; на его боку под кожей расплывалось тёмное пятно. Игнорируя растущий в горле ком, чудом спасшаяся Лил снова и снова опустошала над покемоном флаконы с быстродействующими лекарствами, но этого было слишком мало, чтобы залечить столь серьёзную травму. Финни шевельнулся и открыл глаза — его боль должна была поутихнуть, но на глазах покемона всё равно показались слёзы. Даже осознавая страдания манафи, Лил ничего, ровным счётом ничего не могла для него сделать. Ушиб внутренних органов? Перелом? Какую ещё травму мог нанести каменный молот? И ведь, как назло, поблизости не было ни покецентров, ни врачей - на то и была придумана Дорога Победителей, чтобы тренеры и покемоны доказали свою живучесть. При понимании отчаянности их положения, Лил захотелось закричать, побежать куда-то, попробовать найти подмогу — но на деле всё, что она могла, свелось к дрожи в коленях. Тренер боялась даже лишний раз прикоснуться к Финни, а о том, чтобы отвернуться от него хоть на минуту, не могло быть и речи. Пожалуй, этого Лил и боялась сейчас больше всего — что Финни умрёт, когда она просто отведёт от него взгляд.       - Полегче, Финни? - голос Лил задрожал, и она позволила себе быстро оглянуться. Никого вокруг не было; Леонардо неуверенно переминался с ноги на ногу чуть поодаль - он тоже ничего не видел, но легче от этого не становилось. Финни медленно помотал головой и, зажмурившись, пискнул - боль мешала ему шевелиться. Перед глазами Лил вспыхнул образ мечущегося по снегу Кольта: тогда они тоже не смогли облегчить его страдания до самого конца.       - Держись, держись, Финни! Ты не умрёшь! - попытка придать бодрости превратилась в бормотание. - Я не пройду это испытание без тебя! Потерпи, мы сейчас же вернёмся! Мне надо спрятать тебя в покеболл, там не так жарко... Потерпи... В покеболле ты обязательно дотерпишь до покецентра!       Бирюзовый покеболл манафи едва ли не выпал из рук Лил; девушка уже давно не называла его Пиксом несмотря на значимость - путешествие показало, что живые члены команды куда важнее предметов, даже самых ценных. Манафи, с трудом сосредоточившись на шарике, вымученно вздохнул и снова пискнул.       «Не надо, Лил... Знала бы ты, как я не люблю эту штуку, - девушка вздрогнула, впервые за долгое время услышав в голове знакомый голос. - Я... Не хочу... Умирать... Мне кажется... Мне кажется... что-то...»       - Ты разговариваешь со мной?! - Лил потянулась было к манафи, но остановилась и всхлипнула, боясь вмешательством усугубить состояние покемона. - Нет, ты не умрёшь! Не умрёшь! Легендарные не умирают!       Глаза Финни открылись чуточку шире, но почти сразу же вновь превратились в щёлки.       «Ммм...?.. Ты меня... понимаешь? Я так рад, Лил... Я так устал от того, что не мог больше говорить с тобой... Теперь... я понял теперь, как это... делать... Наверно... Мне больно... Очень больно... Я устал... И я не легендарный... Ты сама говорила, помнишь? Я просто... Очень редкий...»       Манафи слабо улыбнулся, и Лил зарыдала. Финни сразу же с изнеможением закрыл глаза - он был жив, но девушка всем сердцем чувствовала, что долго покемон так не протянет. Здесь не было помощи. Не было лекарств. Не было покемона, на котором можно было вернуться. Неужели это конец? Неужели такому упрямому, шаловливому, порой зазнающемуся Финни суждено было умереть здесь, в пустыне, после всего пережитого? Короткий всхлип, вырвавшийся из груди Лил, почти перешёл в вой - для девушки манафи уже давно стал самым близким другом, тем, кто был с ней ещё до начала путешествия, помог пережить трагедию в семье, поднимал настроение своими игривыми капризами... Даже когда при встрече с испытаниями Финни становился вредным или упрямым, Лил всегда знала, что он всегда останется на её стороне, всегда будет рядом и никогда не обманет, даже если обмануть было бы правильнее. Потерять его сейчас... Нет, вообще потерять его - было бы так же больно, как лишиться члена семьи.       «Лил, - голос манафи, совсем тихий, вновь дотянулся до тренера. - Ты простишь меня? Таран... Он говорил мне... Ему было плохо после всех этих...после ранений... Но он не хотел быть слабым, Лил. Он не хотел подводить тебя... И я не сказал тебе... ничего. Я пообещал... И... Лил, я тоже не хочу быть слабым для тебя... Прости».       Лил покачала головой. Сейчас она уже не могла думать о Таране. Неважно, что случилось тогда - манафи всё ещё был здесь, рядом, и она обязана была сохранить его жизнь, любым способом!       - Твои листья, Леонардо! Говорят, они помогают! Давай быстрее! - Лил бесцеремонно ухватила обезьяну и, сорвав несколько листьев с его головы, попыталась накормить ими Финни. Бесполезно — на этот раз манафи даже не отреагировал, и на этот раз тренер запаниковала. Почему? Что делать? Кого молить? Реширама? Зекрома? Может, самого Кюрема? Кто если не сверхъестественное создание ещё может что-то исправить? Наполненные паникой мысли смешались в голове, и Лил в отчаянии запрокинула голову - пусть даже мысленно она уже не раз произнесла все известные ей мольбы, драконы всё равно не могли прийти ей на помощь. Таким должен был стать этот путь. Сама судьба вела их к этому. Может, ей стоило смириться? Или всё же верить в чудо?       Посреди небесной синевы вдруг появилась точка - она росла быстро, будто бы кто-то неизвестный спешил к ним изо всех сил. Чёрное, как смоль, тело, кожистые крылья, искрящая молниями турбина на хвосте... Взгляд кроваво-красных глаз гиганта скользнул по Лил, и та, закричав, наклонилась к покемонам, закрывая Финни и Леонардо своим телом. Если сейчас им предстояло умереть, то она не собиралась убегать. Даже если Зекром хотел съесть их - то Лил следовало лишь принять такую судьбу. Однако когда титан с грохотом приземлился совсем рядом, под ноги девушке лишь упала россыпь каких-то увядших листьев и цветков.       «Возрождающая трава ещё осталась в этих нетронутых землях, - то ли рычание, то ли шипение в голове Лил сложилось в почти человеческую речь. - Сделай отвар, и наследник моря останется жив».       Дрожа, девушка подняла голову - чудище наклонилось к ней, приоткрыв пасть с острыми зубами-пиками, но в его взгляде не было той пустоты, которую Лил так опасалась увидеть. Скорее, в этих глазах была мудрость — но сложно было сосредоточиться на смысле, столкнувшись с переливами молний в синей радужке. Завороженная, тренер задержала дыхание.       «Торопись, или станет поздно. Ничто не может воскресить мёртвых... Кроме того, что ты сделать не сможешь».       - Простите... Прости, Финни, скоро я спасу тебя!       Манафи не ответил. Леонардо, опасаясь невиданного покемона, остался рядом с ним, а Лил, то и дело роняя принесённые спасителем обрывки травы, вытряхнула содержимое сумки в поисках походного котелка и сразу же плеснула в него всю взятую про запас воду. Неужели сам Зекром услышал её мольбы? Или тут было что-то другое? Чувствуя на себе тяжёлый драконий взгляд, Лил занервничала и начала торопиться ещё сильнее, чем прежде. Спешить... Нужно было спешить, ведь даже подаренная титаном надежда могла оказаться ложной.       Отвар, приготовленный за каких-то десять минут, не мог быть хорош, но выбирать не приходилось - сочетание компресса и питья, по словам Зекрома, должно было помочь. Не верить ему причины не было; сама Лил почти ничего не знала о возрождающей траве — только то, что найти её было трудно, а здоровый покемон ни за что не съел бы это из-за горького вкуса. Зато целебная сила невзрачного на вид растения с длинным стеблем и заворачивающимися листьями описывалась в легендах - кажется, ещё во время войн в регионе она спасла немало жизней и потому сама была обречена на почти полное исчезновение. Пах отвар едва ли приятно; так или иначе, а он и правда подействовал: дыхание манафи выровнялось, и даже несмотря на то, что покемончик не приходил в себя, на его мордочке отпечаталось умиротворение.       Уставший от жаркого пекла Леонардо подошёл к Лил и начертил на песке круг; тренер, кивнув, вернула его в покеболл и уставилась на бугристую спину дракона. Зекром никуда не девался: он молча глядел на каменные статуи, и Лил порадовалась, что журналистам путь на эту землю был заказан. Никто и ничто не должно было помешать достойному встретить свою судьбу - даже если за границей запретной зоны его ожидала смерть. Но был ли Зекром другом? Лил ясно помнила свою первую встречу с ним — тогда она, кажется, упала в обморок.       «Сомнений в тебе нет числа, - произнёс наполненный силой голос. - Но я вижу на тебе их печати, Лил. Я и братья когда-то были одним телом и одной душой... Я знаю всё, что они чувствуют и чего жаждут».       Зекром посмотрел куда-то ввысь и, чуть повернув к Лил голову, прищурился. В его глазах снова показались голубые искры.       «Много воспоминаний пришло ко мне в этом месте...»       Тренер бросила короткий взгляд на манафи и вновь присмотрелась к Зекрому. Он не нападал и не улетал - казалось, будто божество собралось остаться здесь навечно.       - Почему ты... Нам помог? - робко спросила Лил.       «Ты собиралась спросить, почему понимаешь меня? - Зекром будто бы пропустил слова мимо ушей. - Каждый из нас унаследовал свою мудрость... Но не каждый смог найти применение для неё. Кюрем превратил свою мудрость в силу, чтобы заполнить пустоту внутри себя. Но так ему никогда больше не заговорить с кем-то, кто не понимает языка его печали».       - А почему..?       «Реширам превратил свою мудрость в неверие, ибо нет правды, которая слепо уверовала бы в свершающееся. Но не веря никому, нельзя обрести себя самого. И даже имея дар речи, нельзя говорить с кем-то на одном языке, если не можешь найти свою дорогу».       Лил сдалась. Зекром совершенно не слушал её.       «Мы трое не должны были жить в этом мире. Мы забыли себя самих и вынуждены обитать лишь в сердцах людей, пока вы не забудете о нас. Вы лишили нас себя и наделили путями, по которым мы должны были идти: я божество Идеалов, Реширам - божество Правды. Вы убили нас и воскресили заново... Но есть ли предел, за которым этот мир закончится для нас окончательно?»       Лил перестала предпринимать даже попытки вмешаться в монолог.       «Я хотел помочь вам. Тогда сквозь сны я не мог увидеть настоящего мира. Но с тобой пришёл мой брат, который прорвался сквозь сон и пробудил меня. Я видел его чаяния... И снова хочу научить его тому, что я приобрёл от людей».       Зекром перевёл взгляд на Финни, резко меняя тему разговора, точнее, монолога.       «Это существо здесь похоже на нас. У них нет пути и родичей, они созданы стихией, и их силы вам неведомы. Но они рождены этим миром и несут своё предназначение. Ты имеешь с этим существом связь, хотя оно не является ни человеком, ни тем, кого вы зовёте покемоном... Потому тебе легче связаться с нами - теми, кто не принадлежит миру вашему и лишены своей истинной природы. Мы и наследники моря... Мы очень похожи, пусть и различны. Реширам понимает это, как понял и Кюрем. Но ни ты, ни он, ещё не ведаете этого. Я расскажу тебе... Я пришёл помочь».       Наученная игнорированием драконом, Лил не стала перебивать, но волнение заставило её сжать кулаки. Нехорошее, почти болезненное предчувствие... Что же это? Почему Зекром вообще связался с ней теперь? Зачем ему помогать?       «За чертой жизни души покемонов могут перерождаться в тех, кого вы называете призраками, когда не находят покоя после смерти. Ежели они сильны и благородны, они могут помнить себя и сохранять облик. Такие не остаются в этом мире надолго. Те, кто отчаянно жаждут того, чего не могут добиться даже после смерти, безумно впитывают силы живых, теряя обличье и уходя в мир тьмы. Такие могут жить веками... Вы, люди, никогда не сможете стать ими... Но если человек, если чья-то чистая душа, будет принята морем, она вновь родится - в теле хранителя. Те, кого вы называете манафи, когда-то были такими же, как вы, людьми. Так работает ваш мир».       Лил сглотнула. Она начинала понимать — но не хотела верить в понятое.       «Законы вашего мира неведомы нам полностью. Хранители морей рождаются редко, и они связаны со своим домом нерушимыми узами. Это существо было слишком молодо, когда переродилось вновь. Оно забыло об этих узах и пришло обратно к людям. Равновесие было утрачено... И море вернуло себе хранителя, забрав новую жертву».       Глаза Зекрома смотрели бесстрастно, в них не было жалости или участия. Дракон просто излагал информацию - и потому Лил стало ещё страшнее, когда она сложила воедино все факты. Тогда, когда Финни впервые пришёл к ней... тогда случилось что-то очень, очень плохое.       - Нет.., - пробормотала она. - Только не это...       И сразу же после в её голове раздался слабый, но безумно испуганный голос Финни.       «Почему..? Неужели это я..?»       Он всё слышал. И понял, что именно хотел сказать Зекром — точно в такой же степени, в какой поняла всё это Лил.