Крещенные кровью

Прошло несколько лет, несколько долгих, порой прекрасных, полных искренней радости и удачи, порой крайне неприятных и смурных лет, но до сих пор Чех с уверенностью мог сказать, когда именно все это началось. Он вообще был одним из тех немногих сталкеров, для которых время в Зоне не потеряло своего значения. Приходя сюда, люди обычно переставали смотреть на календарь, а циферблат на экранчиках КПК использовали только для того, чтобы прикинуть, как долго еще будет светло на улице. Чех не был из их числа. Он берег свое время, которого даже здесь ему не хватало, следил за ним и не тратил впустую. Даже часы носил на запястье – с кожаным ремешком и потрепанным диском. Они напоминали о том мире, который Чех оставил навсегда. Наверное, его полностью устраивала та размеренная, полная адреналина и опасностей жизнь, - он уже и не помнил. Парой простых слов однажды он перечеркнул ее и шагнул в совершенно новую. Это произошло 17 апреля. Чех брел к Периметру, уже возвращаясь из ходки. В рюкзаке завалялись бутылка водки и горбушка зачерствелого хлеба, там же ждали своей продажи несколько не особенно дорогих артефактов, зато карманы на камуфляже едва не распирало от патронов – в этой ходке ему повезло не нарваться ни на военных, ни на мутантов. Одна лишь короткая битва с плотью, но сколько могло уйти патронов на глупую тварь? Он мог бы с таким запасом прожить здесь еще неделю. Сталкер не очень любил выходить из Зоны, слишком уж много проблем это создавало, но позволить себе безвылазно сидеть на зараженных территориях он не мог. Иногда приходилось и за Кордон выбираться. В Зоне уже было совсем тепло, хотя весеннее солнце вечно пряталось за плотной заслонкой пластилиновых облаков. Чех шел налегке, не забывая при этом внимательно озираться по сторонам и вслушиваться в любой, даже самый незначительный шорох. Как оказалось, совсем не зря: он уже прошел первый блокпост военных, оставил за спиной старый элеватор и разрушенный мост, когда вдруг услышал свист. Жизнерадостный бодрый свист! На всякий случай мужчина перехватил автомат поудобнее: в Зоне свистеть могло все, что угодно, от новой, неизвестной науке аномалии, до такого же неизвестного ей мутанта. Какого же было удивление Чеха, когда из кустов по левую от него сторону дороги вынырнул обыкновенный парень. Точнее, для местных он как раз был совершенно необычный, уж по крайней мере одежда - черные джинсы и темно-зеленая толстовка, - выдавали в нем не просто новичка, а идиота. - Эй, малец! - прикрикнул Чех и махнул парню рукой. - Куда собрался в таком виде? - На Свалку, собачьих хвостов пособирать, - беззаботно отозвался незнакомец, выходя на тропинку. Уже одна только эта фраза с головой выдавала в нем абсолютно ничего не знающего о Зоне новичка. Нельзя здесь было говорить первому встречному, куда и зачем ты идешь, ни в коем случае нельзя. Иначе этот первый встречный может хвостом пройти за тобой, дождаться, пока ты сделаешь всю грязную работу, а потом просто пристрелить тебя и забрать хабар. Впрочем, Чех, мельком оглядев новичка, понял: этот не то что хабара не соберет – не дойдет до Свалки. - А ты уверен, - вкрадчиво начал Чех, - что тебе это вообще надо? - А твое какое дело? - резко окрысился парень, потянувшись к карману. Очевидно, там он держал нож, потому что, хотя это и глупо, но носить пистолет в кармане было бы куда более неразумно. Чех бы даже назвал это высшей степенью проявления идиотизма. - Такое, что из меня пока не вытравились остатки человечности, а ты в таком виде сдохнешь раньше, чем я дотопаю до Сидоровича, - совершенно спокойно сообщил Чех, поправляя ремень автомата на плече. У идиотика за спиной тоже дулом к небу торчал ствол, только сталкер никак не мог разобрать, что это за оружие – такого он здесь раньше не видел. Реакция парня оказалась очень странной: он не стал спорить, не стал огрызаться и пытаться выставиться перед встречным крутым сталкером – только заметно поник и отвел взгляд своих потрясающего цвета льна глаз. - Мне сказали, что лучше всего начинать со Свалки, что там попроще и аномалий особо нет, а я ведь только стрелять и умею, а артефакты... - внезапно признался юноша, но договорить ему не дал писк ПДА на запястье Чеха. Пришло короткое и лаконичное сообщение. Будет Выброс. Сталкер вздохнул, грустно посмотрев на притихшего паренька. Ведь помрет вообще ни за что, явно первый раз ступил на эту проклятую землю. Да и сколько он вообще хоть какую землю топтал? - Тебе сколько лет, герой? - не своим, словно севшим и усталым голосом спросил мужчина. - Семнадцать, - не стал обманывать незнакомец. - Семнадцать, значит... - задумчиво протянул Чех. Мало, очень мало. Такие в Зоне и живут меньше всех. Как правило всего пару суток, как насекомые: только встал взрослым, самое время расправить крылья и лететь, но так уж природа решила, умрешь, не успев и мир посмотреть. Только насекомые умирают из-за того, что так мир устроен, а необстрелянные новички – из-за того, что сдуру лезут, куда не надо. - Послушай, - выдохнул, наконец, сталкер после целой минуты напряженных размышлений, - через несколько минут начнется Выброс. Если ты не пойдешь со мной – умрешь. Паренек недоверчиво покосился на Чеха, что мужчине не слишком понравилось, даже вызвало толику раздражения. Он только что предложил без восьми минут трупу жизнь, а тот еще думает? Над головой раскатисто прогромыхал первый гром. Из-за спины Чеха раздался отчаянный собачий вой. Твари Зоны готовились к Выбросу, ждали его. Иногда Чех спрашивал себя, а не умеют ли злобные создания каким-то образом черпать энергию из страшных волн, не подкрепляет ли их уродливые тела эта загадочная сила, влияния которой человек пережить не мог? Сыпанул мелкий дождь, вкрадчиво зашептала сухая трава. Поднявшийся ветер нещадно хлестнул по ногам, так что стоявший напротив сталкера паренек пошатнулся. Надо было что-то решать. Времени оставалось не слишком-то много. - Пойду, - кивнул новичок, и по лицу его расползлось странное выражение. Что-то вроде вызова. Кажется, парень подумал, что сталкер просто решил заманить его в ловушку и ограбить, и собрался обороняться. Вон, как карман оттопырился, оттого что он сжал в кулаке рукоять ножа. Дурак. Ой, дурак... Чех не стал ничего говорить. Выстрелить в спину парень не успеет, сталкер раньше заслышит, как он достает из-за спины свое странное оружие, пырнуть ножом?.. Более вероятно, хотя и куда менее приятно. Здесь уже никак не защитишься от удара, остается только полагаться на собственное чутье. Впереди парнишка точно не пойдет – побоится. Что ж, вот это уже разумно. И сам сталкер не решился бы доверить свою жизнь незнакомцу, встреченному на дороге. - Сталкеры, - строго и взволнованно взывает голос из карманного компьютера, - Выброс начнется с минуты на минуту, срочно ищите глубокую нору! - Так ты не шутил?! - в ужасе воскликнул парнишка, торопливым шагом догнав Чеха. “Ага, понял, значит, что жить недолго осталось, “ - удовлетворенно отметил сталкер, когда в голосе новичка услышал почти благоговейный ужас. Видимо, хоть что-то это чудо успело узнать про Зону, раз слово “Выброс” вызывает такой трепет, когда его произносят в общей сети. - У меня плохо с чувством юмора, - хмыкнул Чех, бодрее топая к лагерю. Где-то над самой станцией облака начали стекаться в тугую воронку. Небо запульсировало, то темнея и выцветая, то снова вспыхивая ярчайшим белым, а вскоре и вовсе залилось кровью ноосферы. Задрожала земля под ногами, со стен покосившихся домиков лагеря посыпалась пыль и труха. - Бегом, - мрачно скомандовал Чех и рванул ко входу в крайний зеленый домик, где вход в подвал был хоть как-то прикрыт от небес, с которых с минуту на минуту на землю рухнет лавина неудержимой разрушительной энергии. Они с парнишкой едва успели юркнуть в спасительную нору, когда воздух вокруг замерцал, стал менять цвета и плотность, становясь то белым, поразительно густым и тяжелым, то кроваво-красным и удивительно легким. В подвале никого не было – видимо, остальные сталкеры отсиживались под другими домами. Тем лучше. - Живой? - поинтересовался Чех, оглянувшись на тяжело дышащего паренька (дыхание самого сталкера даже не сбилось, марш-бросок дался ему совершенно легко). Тот кивнул и осел на грязный пол. Руки у новичка дрожали, сам он был бледен, как полотно, а когда над его головой раздался особенно сильный удар, такой, словно колоссально большим молотом ударили по хрупкому небосводу, парень весь сжался и обхватил себя за плечи. - Что же это... - отстраненно прошептал он, подняв полный ужаса взгляд на Чеха. - Так это все не байки? Я думал, старики просто шутят, вроде как боевого крещения что-то: купился – будут подкалывать и издеваться, не купился – молодец, сообразительный. Чех вздохнул и грустно усмехнулся: - Если бы. Если бы все это было шутками! Все те жуткие байки, которые прорываются иногда за Периметр, те страшные истории, в которые и не каждый верит: аномалии, мутанты, ежедневные перестрелки и раны – да кому не хотелось, чтобы это было сказками? Мрачная, покоряющая своей угрюмой красотой земля, на которой не было бы опасности: только заброшенные здания с пустыми глазницами окон, только серые леса, по которым бродят дикие звери, звери, а не мутанты. Здесь было бы невероятно красиво! Прозрачное небо смогло бы наконец сбросить гнет облачного рабства, солнце впервые за долгие годы вырвалось бы из-за завесы туч и согрело эти брошенные территории. Заиграли бы блики в осколках окон и мутных лужицах, и стальных остогах брошенных ЛЭП, и в окулярах противогазов... Хотя кто бы носил тогда противогазы? Ведь не было бы артефактов, которые заманивали сталкеров. Зона притягивала именно своими опасностями – убери их, и никого здесь не останется. А над головами все еще гремел катаклизм. Чех не знал, как выглядит Зона в этот момент, никто не знал, но что-то подсказывало, что вся она пульсирует болью. Рыдают оставленные на милость Хозяев тощие сухие деревья, жмется к гиблой земле порыжелая трава, плещется мутная водица в грязных лужах, а облака разрываются в мельчайшие клочья, чтобы затем снова собраться в небрежные комья и после Выброса поползти по небосклону прочь от страшных мест. - И часто так?.. - жалобно спросил новичок, про которого Чех уже и забыл. Одного только взгляда хватало, чтобы понять: цепляет Зона. Лезет под кожу невидимыми нитями радиации, вливается в синеющие у запястий вены, бежит к самому сердцу. Там она растечется по миокарду, вонзит свои тонкие кривые пальцы в теплую ткань и навсегда приберет парня к рукам. Сталкер покачал головой, увидев, как меняется взгляд новичка. Не уйдет он теперь, прошел боевое крещение. Либо останется здесь и научится выживать, либо умрет, но умрет только в этих, зараженных стронцием местах. - Когда как. - Чех пожал плечами. Может два раза на дню ударить, а может неделю быть спокойно. Юноша в ответ только кивнул. Ничего, пусть помолчит. Пусть осознает. А Выброс уже начал сходить на нет. На то он и "выброс", чтобы резко выплюнуть закипевшую в недрах энергию и начать накапливать силы. Сталкер стянул с плеч рюкзак и, порывшись в нем, бросил новенькому флягу с водой. - Молодец, - похвалил Чех, когда парень успел среагировать и поймать подачку. - Промочи горло, может, полегчает немного. Непослушными пальцами новичок снял крышечку и приник к спасительному источнику. Кадык на тонкой шее торопливо заходил: парень пил жадно, заглатывая воду так, словно бы провел несколько дней в пустыне. - Прости, я все выпил, - виновато глядя на опустевшую фляжку, извинился он. - Ничего, скоро пополню запасы, - отмахнулся Чех. Повисшую тишину скрашивал только шум дождя. Небо оплакивало не успевших найти убежище сталкеров, лило слезы страха и боли. - Пойдем. Сталкер направился к обветшалой лестнице, что вела из подвала, бодро взобрался на верхнюю ступеньку – просто чудо, что не упал: перекладины стремянки были в ужасном состоянии – и осторожно выглянул наружу. Крупная капля упала на край капюшона, за ней еще одна и еще. Ливень быстро стихал и вскоре превратился в противный мелкий дождик. Во дворе одного из брошенных домов сталкеры уже собирали под навесом сырые дрова для костра, кто-то держал пачку сухого спирта. Чех огляделся и понял, что в открывшейся глазам картине не хватает его найденыша. Бродяжка так и не вылез из подвала, так и остался сидеть на грязном ветхом полу. - Ты там живой?- спросил сталкер у темноты укрытия. В ответ раздалось сдавленное “Угу”, и парень осторожно высунул нос в полоску света, падающего через неприкрытую дверцу. На нем буквально не было лица. Ни кровинки под тонкой кожей, одни только глаза сияют все так же ярко. - Не тушуйся, - подбодрил новичка Чех и, подхватив его руку, помог выбраться из подвала. Позднее сталкер не мог себе объяснить, почему этот мальчишка вызвал такое к себе отношение. Почему мужчина не оставил его на дороге, почему позволил себе обхватить пальцами его запястье, почему вообще попытался помочь. Ведь надо было бросить – пусть бы помер! Новый человек в Зоне всегда конкурент, всегда проблема: он может успеть раньше пробраться через аномалии, раньше собрать артефакты, раньше выполнить заказ Бороды – да мало ли причин! Новичок – это всегда потенциальная пуля в спину. Это всегда возможный бандит. Конечно, могло статься и так, что этот самый новичок станет замечательным помощником, верным напарником и просто хорошим другом, но привыкнув к Зоне, познакомившись с местным людом, Чех все меньше верил в то, что это возможно. Мужчина повел найденыша к центру брошенной деревеньки, где сталкеры в сырых комбинезонах уже отогревались возле костерка. Рассказывали старые анекдоты, каждый из которых повторяли в этом лагере не одну сотню раз, слушали тихий перезвон струн, из вежливости смеялись над чужими шутками – потихоньку оживали. - Подожди меня здесь, - предложил сталкер, указав своему спутнику на навес. - Тебе там еще есть место. Юноша кивнул, но, когда Чех уже побрел прочь от костра, бросил на него такой болезненный, такой запуганный и отчаянный взгляд, что невольно сталкеру захотелось вернуться. “Вот же дурак старый!” - мысленно выругался сталкер. - “Подобрал себе щенка!” Назвать Чеха старым мог только сам Чех. С виду ему сложно было дать больше 25, да и в основном только за шрамы, местами разрезавшие светлую кожу. Это был молодой мужчина с волосами цвета спелой ржи и светлыми серыми глазами, по краю радужки обведенными яркими гуталиновыми линиями. Было в его взгляде что-то очень сильное, глубокое – что-то сродни затаившейся мощи, исходящей из глубины души силы и уверенности. Впрочем, сила читалась во всей его фигуре, стройной, подтянутой, да и ростом Чех обижен не был. Богатырем его никто бы не назвал, но угадать слабость в таком теле было сложно. Чех прошел весь лагерь насквозь и вышел ко входу в подземный бункер. Никто, да ни один сталкер в Зоне не любил это место – дом Сидоровича, скупого барыги, выжимающего из приходящих все деньги и силы. Никто не понимал, зачем они вообще ему нужны: заплывший жирком торгаш безвылазно просиживал в своем бункере месяцы напролет, не вылезая, даже чтобы подышать свежим воздухом. Кто-то считал, что Сидорович откладывает деньги на старость, кто-то говорил, что просто из жадности гребет побольше, чтобы унести с собой в могилу, а Чех был одним из тех немногих, кто верил, будто у мужика есть семья, и б`ольшую часть денег тот отсылает именно ей. - Доброе утро, - с порога поздоровался сталкер, спустившись по узкой грязной лесенке к торговцу. - По-здорову, бродяга! - отозвался тот, стараясь скрыть в голосе радость и некоторое предвкушение. - А уже утро? Я и не знал... Мужчина бросил короткий взгляд на часы и, покачав головой, цокнул языком. Этот незатейливый жест не укрылся от внимания Чеха – Сидорович явно его ждал, ждал давно, вон, как забегали маслянистые черные глазки. Еще бы! - Чем порадуешь, сталкер? - поинтересовался, нарушая собственное же главное правило, торгаш. - Боюсь, сегодня я тебя только расстрою. На широком лбу Сидоровича залегла глубокая морщина, мужчина нахмурился. Взгляд его сделался недовольным, на мгновение даже злым, но он быстро заставил себя смотреть на Чеха прямо и дружелюбно. - Вот как, - в голосе торговца прозвучало наигранное сожаление. - Да, именно так, - кивнул сталкер. - Но ведь у тебя есть работа, верно? Я возьму ее, и твое настроение поднимется. - он подтянул к себе ветхую табуретку, стоявшую в углу крошечной душной комнаты и присел. - Работа есть, - кивнул Сидорович. - Даже несколько вариантов. - Давай тот, который самый сложный и за который никто больше не возьмется. - Ого, как, - удивился торговец и скрестил руки на груди. - И что, интересно, заставило тебя просить у меня такой работы? - Скажем так, - говорить всю правду Чех не собирался, но и врать сталкер тоже не мог, - я подобрал бродяжку у Периметра. Необстрелянного идиотика, который попросился в отмычки. Так что у меня есть пушечное мясо, которое я смогу использовать в “неудобных” местах. Чем не повод взяться за задание посложнее? Сидорович слушал, щуря круглые глазки, слушал очень внимательно, вглядываясь в лицо своего гостя и стараясь угадать, насколько тот откровенен. Торгаш был почти уверен в том, что мужчина лжет. Кто угодно мог использовать отмычку по прямому назначению, но только не Чех. Сколько лет этот блондин топтал Зону, а ни разу еще не брал в ходки учеников, которых можно было бы послать в аномалию или разведку. Совесть не позволяла, жалость ли давила – вообще-то жадному продавцу было наплевать. Но кто же любит, когда ему врут? - А как не помрет в дороге? Мне двоим платить? - спокойным, даже немного показно-ленивым тоном поинтересовался барыга. - Давай сделаем так, - вздохнул, подумав, Чех. - Я берусь за заказ почти бесплатно: ты отдаешь мне чисто символическую сумму, чтобы окупились потраченные патроны и нервы, но полностью снаряжаешь в этот поход моего найденыша. - Не многовато ли хочешь? - уже более холодно поинтересовался Сидорович. - Для работы, за которую ни один адекватный бродяга не возьмется? - губы сталкера исказила кривая ухмылка. - Нет. Впрочем, ты всегда можешь обратиться к наемникам. На лице дельца нарисовалась самая настоящая злоба: ноздри так и раздувались, глаза превратились в крошечные щелочки, а на лбу даже вздулась фиолетовая венка. Будь на месте Чеха любой другой сталкер, Сидорович бы уже вышвырнул его за дверь и, может быть, даже запретил бы возвращаться обратно. Но любой другой сталкер ни за что не согласился бы вот так, в слепую, на жутко опасное путешествие к черту на кулички. А Чех даже и не спросил, что там за заказ. “Знает, шельма, что справится, “ - с каким-то ехидным довольством подумал торгаш. - Твоя взяла, - кивнул наконец он. - Приводи своего, как ты говоришь?.. Найденыша. Чех кивнул и поднялся со своего места. - Завтра утром. Я только что из Зоны, хочу отдохнуть. - Хорошо, - бросил ему вслед Сидорович и добавил, уже когда сталкер подходил к двери: - Если помрет от пули – вернешь снарягу. На секунду мужчина замер на пороге. Он ничего не сказал – кивнул только. Но до чуткого слуха торговца донесся презрительный смешок.