Крещенные кровью

В Зоне страшно. Так было всегда, еще с момента второго взрыва. Здесь может убить все, что угодно: мутант, аномалия, та странно-рыжая травинка на покрывале бледной зелени. И люди. Конечно, самыми опасными существами Зоны оставались люди. Могли убить за ценный артефакт в рюкзаке, за хорошую винтовку. За банку консервов. Именно поэтому всегда важно было знать, с кем ты идешь в Зону. Быть уверенным, что напарник не выстрелит в спину. Конечно, если человек один раз позволил тени лечь на его репутацию, уже никто и никогда не согласится взять его с собой в ходку, однако это не мешало людям предавать. Предавали, обманывали, бросали... А потом в барах говорили, что напарникам не повезло. В чем-то они были правы: не повезло связаться с подонком. Чех пока не мог понять, насколько удача пошутила над ним в выборе отмычки. Парень выглядел абсолютно безобидным и довольно сообразительным, мозгов явно хватит, чтобы не пристрелить учителя. Додумается, что без проводника ему ни за что не выбраться из Зоны. Значит, пулю промеж лопаток ждать не приходилось. Это хорошо. Однако нулевые знания о Зоне Отчуждения играли не в его пользу. Как выяснилось по пути к бару, новичок был вообще не в курсе, с чем связался. Вычитал где-то в сети, что тут стреляют и собирают дорогие артефакты, на том и успокоился. Ни про одну аномалию, ни про одного мутанта парень отродясь не слышал. Что означало, что в помощники Чех подобрал себе полный ноль. И если бы парень не показал, что отлично стреляет, мужчина развернулся бы на полпути к бару и повел мальчишку обратно. Он взялся учить отмычку, а не нянчиться с ясельником. Тем временем вклады в будущее парня росли. Поскольку свои астрономические деньги, если они не были выдумкой, новичок таскал на пластиковой карточке, было решено, что сейчас его обеспечит наставник. А потом отмычка обязательно вернет. Например, хабаром. В баре Чех, продав свои артефакты, про которые забыл у Сидоровича, купил найденышу новенький чистый ПДА, заплатил за его настройку и подключение к сети. На его счастье, техник сделал немаленькую скидку, иначе не хватило бы денег на провиант. - А на чье имя регистрировать-то? - спросил компьютерных дел мастер, когда пришло время подписывать устройство. И в правду. Чех до сих пор не знал, как звать его отмычку. Впрочем, это не имело значения. Нужна была кличка. В Зоне ни к кому не обращаются по именам. - Малой, - немного подумав, произнес сталкер. Техник немного удивленно глянул на мужчину, но кивнул и продолжил возню с устройством. В конце концов, какое ему дело? Новичок тем временем сидел за стойкой и, широко раскрыв глаза, слушал байки, которые в зависимости от количества выпитого спиртного становились все более и более невероятными. Уже и кровососы телепатически общались, и снорки летали, и псевдогиганта оседлать можно было. А отмычка восхищенно слушал. Хотя было видно, что не во все верил. Не такой уж все-таки идиот. Чех подошел к парню, протянул новенький ПДА, - Отплатишь хабаром, - заявил сталкер, присев на один из барных стульев и жестом подозвал бармена. - Прозрачного на два пальца, - попросил мужчина. Удостоверившись, что заказ его приняли, он снова обернулся к ученичку. - Так. Теперь ты Малой. Это твое имя, на которое придется много работать, чтобы тебе доверяли, давали нормальные цены и косо не поглядывали. Бармен, поставив на стойку рюмку с выпивкой, отошел к другому краю и внимательно прислушался к разговору двух клиентов. Ему было любопытно узнать, что за парня притащил Чех и с чего вообще он пришел не в одиночку, как это бывало всегда раньше. - Почему «Малой»? - не понял отмычка. - Меня Артем зовут. - В Зоне не называют своих имен, - строго произнес его учитель. - Чтобы Смерть дольше искала. «Малой»... Не знаю. Что мне первое в голову пришло. Парень вздохнул, послушно кивнув. Ему не нравилось такое прозвище. - Эй, Малой! - в разговор вмешался незнакомый сталкер, сидевший за одним из грязных столиков. - Да ты счастливчик! Такие люди окрестили! - Вот-вот! - поддакнул другой. - И прозвище какое подходящее выбрали! - Ага, - согласился третий. - Так что, обмоем чеховского отмычку? Видный, значит, парень, раз его сам Чех к себе взял! Малой, а именем паренька было теперь именно это слово, растерянно переводил взгляд с незнакомцев на своего наставника. Тот коротко кивнул, поднял свою рюмашку и, выразительно глянув на отмычку, мол, поступай так же, залпом ее осушил. Вообще-то новенькому стоило бы угостить всех в баре, чтобы расположить к себе всех собравшихся, но налички у него не было, карточки здесь не принимали, а вкладываться в это дело Чех не собирался. Репутацию каждый себе сам заслуживает. Как выяснилось спустя примерно треть часа, пить мальчишка не умел совершенно. После первой рюмки стало весело. После второй понесло в счастливые песни вместе со всеми. После третьей отмычка вернулся к наставнику, плюхнулся перед ним на стульчик и со слезами на глазах произнес: - Я домой хочу. Реагировать на подобные заявления Чех совершенно не умел. Что он мог сказать? Он не знал о парне ничего, кроме того, что тот пришел в Зону совсем недавно, был невероятно наивен, понятия не имел о месте, куда влез. И либо любил приврать, либо был непомерно для сталкерской среды богат. И пока блондин размышлял над ответом, Малой всхлипнул и поднял на наставника жалобный взгляд. В уголках сияющих глаз блестели слезинки, а рот парня широко растянулся, словно тот собирался вот-вот разрыдаться. - Чех, ну зачем ты мне встретился? На счастье отмычки, сталкер был не из обидчивых, а на пьяный бред предпочитал вовсе не обращать внимания. Другой мог бы и в челюсть дать за такие высказывания. Что ж, осуждать его Чех бы не стал. - Пойдем-ка спать, - недовольно выдохнул он. Еще одна заметка про отмычку: от радиации лечить придется препаратами. Водку это создание выдерживать не будет. Подхватив пьяного Малого под руку, Чех потащил его на второй этаж к комнатам. Что ни говори, а парню нужно было хорошенько отоспаться. Сталкер подозревал, что напился его ученичок не только из уважения к традиции «обмыть» новичка. Впрочем, доведя едва держащегося на ногах юношу к кровати, Чех убедился, что был абсолютно прав: парень сел на койку, поднял голову, стараясь сфокусироваться взгляд на наставнике и утер тыльной стороной ладони глаза. Про себя мужчина решил, что нужно будет еще найти ему нормальные перчатки. - Я же не умею тут жить, - протянул Малой. - И не хочу. Домой хочу. Там папа один. А ему помощь нужна, он же ради меня, а как теперь, а я... Сталкер вздохнул, смотря на горе-кутилу, который так сильно опьянел всего с нескольких рюмок водки. Ночевать им все равно придется в одной комнате: как бы ни уважали Чеха в баре, а занимать две спаленки — это уже наглость. - Чего тогда сюда поперся? - спросил Чех, присев на край второй кровати. - Чтоб не нашли, - признался отмычка. - Отца нашли, и меня бы нашли. А так все счета на меня переписали, часть имущества, и пока не найдут — не смогут отобрать. А он выберется, обязательно выберется, и тогда я вернусь, и буду ему помогать, и в университет пойду, и... Губы парня задрожали. Он снова шмыгнул носом, но нашел в себе силы не заплакать. Для пьяного человека, в жизни которого, судя по речи, недавно случилась какая-то трагедия, он держался довольно неплохо. - Спи, - посоветовал Чех. Он не хотел лезть не в свое дело. Что бы ни произошло там, в прошлой жизни, а вернуть ее Артем уже не сможет. Все, забрала Зона. Еще там забрала, на Кордоне, когда потекла по жилам вместе с кровью, наполняя клеточки тела радиоактивным кислородом. Не вернется никогда Артем к своему отцу. Будет Малой ходить по Зоне, пока не сгинет в аномалии, или мутанты не разорвут, или не встретит пулю сердцем. Отмычка раскрыл рот, желая сказать что-то еще, но промолчал. Отведя взгляд и закусив губу, парень стянул с себя бронежилет, оставаясь в тощей камуфляжной куртке, недоверчиво покосился на кровать, которую явно не перестилали с того самого времени, как сюда притащили, и все-таки лег. - Спокойной ночи, - тихо пожелал Малой, отвернувшись к стене. Чех не ответил. Он еще долго провалялся на своей койке без сна, внимательно рассматривая потолок и стараясь не слышать редких судорожных вздохов новичка. Нет, вряд ли парень плакал — это было бы слышно. Скорее это был пьяный срыв. Один из тех, когда кажется, что весь мир против тебя, хотя ты так настрадался, столько вынес и заслужил спокойную жизнь без новых испытаний, а она только снова и снова нагибает, не принося ничего, кроме жгучей боли. «Семнадцать лет, » - думал Чех. - «Отец, университет... Чего сюда, дурень, пришел? Кто его такой ищет, что парень в Зону сунуться решился? «Имущество переписали». В долги, что ли, папа влез? Проигрался? А расплачиваться не хочет? И поэтому на сына повесил? Да куда ему, в семнадцать, такое? Помрет же ни за грош... Молодой совсем, ни силы, ни ума. Хоть научникам отдавай, чтобы лаборантом работал. А ведь вариант. Предложить завтра, что ли? Если он встанет, конечно. Как его, однако, с трех рюмок срубило... Антирада прикупить надо.» В голову лезли самые разрозненные мысли. Впервые за долгое время было жаль человека.