Жизнь как она есть

Рома Да уж, вот это отец… А я ещё своим папкой недоволен. Да мой, по сравнению с этим, просто золото! Во всяком случае, его хотя бы интересует моё мнение, а этот… Пиздец какой-то… Это ж надо – распоряжается сыном как собачкой, даже сучку для вязки подобрал. Только малость обломался – Леон лишь с виду мальчик-одуванчик, акулёнок тот ещё, ему пальцы в рот класть не рекомендуется. Видели, как он ему ответил? Нет, вы видели? То-то. А чего ему это стоило, папочке знать не обязательно. Надо признать, отходняк его бьёт неслабый – стоило выйти за дверь, как Леон сильно побледнел и буквально повис на моей руке. Ничего, солнышко, потерпи немного, нам только до номера добраться, там я тебя быстро в чувство приведу. Вот так, потихонечку, переставляй ножки, тут недалеко совсем. Вроде бы… Да блин, где эта чёртова гостиница?! В двух шагах же была, а сейчас будто на другом континенте! Мы почти дошли, когда Леон полуобморочно привалился к моему плечу и начал соскальзывать на землю. Обхватив его покрепче, прижимаю к себе, не давая упасть. Со стороны это наверняка выглядит странно, вон, как прохожие косятся, только мне плевать. Леон тяжело дышит, уткнувшись лбом мне в плечо и вцепившись дрожащими пальцами в мою куртку. Осторожно прикасаюсь губами к пульсирующей жилке на виске, ощущая, как постепенно замедляется бешеный пульс, дыхание становится реже и глубже, стихает дрожь в руках. Наконец, он пытается немного отстраниться и поднимает голову. - Решил меня задушить? Лицо ещё бледное и губы подрагивают, но глаза уже ожили, пропала эта пугающая муть. Облегчённо вздыхаю и пытаюсь улыбнуться в ответ, но Леон вдруг переводит взгляд на что-то за моей спиной и так вздрагивает, что я инстинктивно разворачиваюсь, пытаясь загородить своё сокровище от неведомой опасности ещё до того, как он сдавленно выдыхает: - Сзади! Леон Когда сумасшедшая карусель наконец-то замедлила движение, я обнаружил, что несокрушимая скала, в которую я намертво вцепился – Ромка. И пусть мир летит в тартарары, Ромка непоколебимо стоит в центре этой круговерти, не позволяя и мне соскользнуть в неё. Ромка, моя единственная опора в этой жизни. Жаль, что я уже не могу ему ничего дать. - Решил меня задушить? – Привычно отшучиваюсь, пытаясь успокоить тревогу в его глазах. И вдруг замечаю за его спиной ухмыляющуюся физиономию Бека. Вот чёрт! Это ж надо было подпустить его так близко! Стоит буквально в двух шагах, а Ромка же ничего не подозревает! Как назло, от неожиданности перехватило горло и всё, на что я способен – сдавленное: «Сзади!». Но Ромка, видимо, и сам что-то почувствовал – он моментально поворачивается навстречу опасности, загораживая меня спиной. Ну, нет, так не годится. Бек – это моя проблема, не хватало ещё Ромку вместо себя подставлять. Делаю шаг в сторону и встаю рядом, плечо к плечу. Почему-то так становится спокойнее. - Эй, пацан! Зря ты с ним связался. У этой давалки дырка давно разношена. Ему слоновий хобот нужен, а ты будешь болтаться, как карандаш в стакане. – При этом Бек не сводит презрительно прищуренных глаз с моего лица, отслеживая реакцию. Осторожно, Леон! Этот бычара заводится с пол-оборота и стремителен, как понос. - Ну, от твоего хобота тоже толку мало – вечно полшестого показывает. Упс! Леон, ты идиот! Вот, почему твой язык раньше мозгов мелет?! Глаза Бека моментально наливаются кровью, и он с рёвом прыгает вперёд, целясь мне в лицо. Но вместо моей скулы его кулак встречает Ромкино плечо. Блин, лучше бы он мне врезал! Я прямо чувствую, как у Ромки онемела рука, а ведь это только начало: драться Бек любит и умеет, да и силён как бык. Похоже, нас сейчас просто размажут… Это была последняя связная мысль: Бек отшвырнул Ромку, как ненужную тряпку и снова ринулся на меня. Только ничего у него не вышло – от первого удара я сумел увернуться, а второго уже не было: Ромка вскочил и налетел на него сбоку. Вот тут я испугался по-настоящему. Ромка далеко не слабак, но с Беком ему не совладать, а тот ведь и искалечить может, если всерьёз разойдётся. От этой мысли у меня что-то переклинило, и я тоже ринулся в свалку. Дальше помню плохо – сплошная круговерть. Кажется, я сидел у Бека на загривке и пытался его придушить, но безуспешно. Ещё помню яростные Ромкины глаза, когда он снова и снова бросался на этого медведя. Почему-то вкус крови и далёкую трель милицейского свистка… Очухался от того, что кто-то крепко держал меня за плечи, прижимая к себе. Злобно матерящемуся Беку заломили руки двое ментов, а третий сноровисто охлопывал его карманы, щеголяя свежей ссадиной на подбородке, и скучным голосом приговаривал: - …и сопротивление сотрудникам полиции при исполнении… Опаньки! А это что? – Сержант расплылся в торжествующей ухмылке, показывая небольшой пакетик с белым порошком. – Ну, парень, ты попал! - Он и на детей первым кинулся, товарищ полицейский! Я сама видела, они спокойно стояли, а он вдруг ка-ак накинется с кулачишшами! Да рычит, будто зверь какой! – Бабулька-вахтёрша просто упивалась ролью главного свидетеля, торопясь озвучить всем желающим и нежелающим свои впечатления и давая нам возможность отдышаться. Благодаря бабкиному заступничеству, нас даже задерживать не стали, просто записали данные паспортов и отпустили. Мы так и стояли, обнявшись, когда Бека погрузили в автозак и увезли. Бабулька умчалась обратно на свой пост у дверей гостиницы, немногочисленные зеваки разбрелись, а я всё никак не мог заставить себя оторваться от Ромки. Я ведь сегодня вполне мог его потерять… От этой мысли душа заходилась ужасом и холодело сердце. - Ну, ты и зверюга, Лёнь! Просто тигр какой-то. Тебя сегодня плохо покормили? Непонимающе поднимаю глаза на Ромку. О чём это он? - Ты ж ему ухо чуть не отгрыз! Вон, весь в кровище умазался, чисто вампир! - Где?! – Я торопливо схватил комок снега и начал оттираться и отплёвываться – ещё не хватало крови этого наркоши нахлебаться! Но Ромка со смехом перехватил мои руки. - Да не психуй, это твоя кровь, папочкин подарок кровит. – Он взял у меня снег и осторожно вытер щёку. А потом наклонился и нежно поцеловал. Поцелуй был лёгкий-лёгкий, практически невесомый, но у меня аж коленки подломились. Несколько мгновений я прислушивался к своим ощущениям, а потом решительно притянул его к себе и впился в губы, не обращая внимания на боль и привкус крови, опять появившийся во рту.