Игра

1630 год, окрестности Лондона. - Долго еще? – невозмутимо уточняет Элайджа, стараясь не показать своей усталости. Усталость – это не вежливо, да и не по-вампирски, но старший Майклсон действительно очень устал сидеть на одном месте. День неторопливо склонялся к закату и значит, Элайджа сидел в одной позе уже около двенадцати часов. - Последние штрихи, - бурчит себе под нос весь перепачканный краской Клаус, - на сегодня. Хитро уточняет он тут же, блеснув ослепительной и лукавой улыбкой. Элайджа только закатывает глаза: любимое занятие брата требует большого испытания от натурщика. - Потерпи совсем немного, - мягко добавляет гибрид, откидывая назад роскошную гриву рыжеватых волос. Локоны струятся по плечам, отдавая не только дань моде, но и неуловимо намекая на творческую натуру художника-любителя. Нежно-романтический вид идет Клаусу, придавая его внешнему облику мягкость, столь же обманчивую, как весеннее тепло. - Хорошо, - Элайджа улыбается, нежно и немного рассеяно, самой искренней улыбкой, на которую способен. Такая улыбка только для любимого брата. - Не улыбайся, подними голову выше, чтобы свет падал на лицо, - строго выговаривает брату Клаус - он весь ушел в работу. Элайджа послушно замирает. Примерно через час, когда солнце окончательно скрывается за линией горизонта, а по всему замку загораются тысячи свечей, гибрид заканчивает работу над портретом, бережно откладывая кисти. - И как же я получился? - с полуулыбкой спрашивает Элайджа, подходя к холсту. Клаус придирчиво смотрит на свое творение, пытаясь выискать недостатки, потом на брата и замечает, ухмыльнувшись: - Пожалуй, на моем портрете ты будешь красивее, чем в жизни. - Негодник, - с мягкой укоризной говорит Элайджа, рассматривая портрет, - ты все врешь. - Может быть, - улыбается Никлаус и кладет руки на плечи брата, - Сыграем сегодня? - безо всякого перехода спрашивает гибрид, невольно затаив дыхание. Решает Элайджа. Всегда. Старший Майклсон делает вид, что занят цветовой гаммой. У Никлауса два любимых занятия - рисование и игра. Не стоит отказывать брату в удовольствии. - Конечно, - по-прежнему рассеяно отвечает Элайджа, не отрывая взгляда от картины. - Тебе понравится, обещаю, - жарко шепчет на ухо брату Клаус. Он моментально преобразился - из мягкотелого художника, неуклюже-робкого и неуверенного как начинающий подмастерье, в опасного хищника на охоте. Цель достигнута и можно сбросить маски. Все в облике гибрида - ложь, правдив только образ хищника и Элайдже это известно лучше всех. - Сначала выиграй, - спокойно парирует старший брат. - В любом случае, - многообещающе уточняет Никлаус, вызывая волну сладкой дрожи в теле вампира. ** Мягкий свет множества толстых восковых свечей отражается бликами на рубашках карт. Элайджа задумчиво просчитывает сумму и решительно произносит: - Себе. Никлаус набирает карты с таким коварным видом, как будто знает исход заранее. Хотя, кого Элайджа пытается обмануть? Знает. Конечно. Недаром несколько секунд назад с мягким шелестом под стол был сброшен туз. Клаусу туз к его одиннадцати был ни к чему (у Клауса есть две карты в общей сумме – одиннадцать, туз дает тоже одиннадцать, таким образом, у гибрида было бы 22 очка – перебор и проигрыш – прим. авт.) Элайджа еще раз быстро смотрит на рубашки карт брата, считает его сумму и готовится терпеливо ждать, пока гибрид найдет свою «десятку»: если младший Майклсон сбрасывал и менял карты, то старший спокойно их метил особыми знаками. В этой игре они были равны, просто сегодня Элайдже хотелось уступить брату, поэтому на его фокусы он смотрит сквозь пальцы. - Двадцать один, - с хитрой и самодовольной миной говорит Клаус, констатируя свою нечестную победу. - Поздравляю, - слегка улыбается Элайджа, вскрывая свои карты. У него было семнадцать, если бы брат играл честно, то шансы, конечно, были, но... Все ерунда, лишь бы Никлаус был доволен и счастлив. Они полюбили блэк джек как только появилась такая разновидность игры. Самое главное его преимущество – быстрота. То, что надо, когда играешь не для простого убийства времени. - Я пришлю тебе все через час, - обаятельно улыбается Клаус и выходит из-за стола, покрытого зеленым сукном. ** Коробка была довольно большой. Служанка, что принесла ее, едва смогла пройти в дверь из-за размеров «подарка». Элайджа сдержанно благодарит, дожидается, пока девушка уйдет и открывает коробку, внутренне содрогаясь от множества предположений. На дне лежит синее платье, совершенно обычное, женское платье. Элайджа даже скрипнул зубами. Если бы он знал, то не дал бы брату выиграть. Вампир опасливо приподнял ткань и к немалому облегчению не нашел корсета. - Спасибо, Никлаус, - одними губами благодарит Элайджа. В прошлый раз корсет был. ** Чертов подол ужасно мешается при ходьбе, и как не старается вампир, все равно не получается переодически не наступать на него. Дверь в комнату Клауса, знакомая до боли, слегка приоткрыта, поэтому Элайдже не пришлось даже стучаться. Брат сидит в кресле у камина, расслабленный и безмятежный. Только глаза периодически вспыхивают звериным отблеском в предвкушении. Старший брат с трудом сдерживает дрожь: когда Никлаус такой, ожидать можно чего угодно. - Ты очень красив в женском платье, - Клаус оборачивается к двери, как бы приветствуя брата. - Не заставляй меня думать, что ты любишь меня только в платье, - Элайджа высказывает свое подозрение, которое давно его гложет. Проходить вампир не торопится, лишь плотно закрывает дверь. - Конечно, я люблю тебя просто так. Я люблю тебя больше всех, - с чувством произносит Клаус, и от звуков проникновенного голоса Элайджа морщится, как от глотка микстуры. - О, Никлаус, прекрати, ты такой дрянной актер, - вампир подбирает подол платья и проходит к креслу, чтобы усесться прямо на колени брату. - Ты так смешон в своих сомнениях, что я не люблю тебя, брат, - Клаус тут же накручивает темно-каштановый локон Элайджи на палец. - Ровно, как и ты смешон, когда пытаешься уверить меня в обратном, - старший Майклсон ерзает на ногах брата, отчасти от недовольства, отчасти от желания, чтобы Клаус тянул его за волосы сильнее. - Какой же ты глупый, братец, - голубые глаза гибрида смотрят лукаво, но Элайджа знает, что Никлаус серьезен, как и всегда. - Может, - вампир наклоняется к родственнику, - прекратишь уже разговаривать и избавишь меня от идиотской одежды? - А знаешь, зачем я одеваю тебя в платье? – ласково спрашивает Клаус, любовно проведя рукой по вышивке. - Ты извращенец, Никлаус, - тихо шепчет Элайджа в ухо брату, наклонившись к нему поближе. - Верно, и не скрываю этого, - изящные пальцы художника развязывают шелковую шнуровку платья. - Это намек? – высокомерно спрашивает вампир, помогая брату снимать с себя неудобную одежду. - Ну что ты, - тихий лукавый смешок, - Никаких намеков. На самом деле, братец, от этого наряда ты избавляешься быстрее всего и не тянешь время как обычно. - Перестань нести чушь, - вновь досадливо морщится Элайджа, вызывая очередной смешок брата. Разговор прерывается возней с платьем и чертыханиями Клауса, который не может дождаться момента обладания братом. Наконец, синее платье горкой лежит у кресла на полу, рядом валяются сапоги. Гибрид сжимает в объятиях обнаженного брата: под женские одежды Элайджа никогда не надевает белье. Старший Майклсон смотрит на брата, на давно знакомые и любимые черты, в бесовские глаза, которые иногда смотрят на него с любовью. Они вместе уже шестьсот лет, несмотря на несносный характер Клауса, на его невыносимый образ жизни, жестокость и беспощадность. Элайджа просто любит его и снисходительно прощает все выходки. Это обязанность старшего – быть сильнее, а значит благороднее. - Ты странно смотришь, - усмехается гибрид. - Это пустое, - Элайджа дарит брату короткий поцелуй в губы. - У тебя так не бывает, - подозрительно говорит младший Майклсон, демонстрируя главное качество характера – недоверчивость. - Бывает, мой милый братец, - Элайджа наклоняется к шее гибрида, оставляя быстрые поцелуи на коже. - Ты забыл, кто выиграл? – урчаще уточняет Клаус, прикрывая глаза от удовольствия. - Нет, - снисходительно улыбается вампир и послушно сползает вниз, на каменный пол, попутно стягивая с брата исподнее. Еще несколько секунд и колени Элайджи касаются ровных холодных плит. Он снова улыбается брату – располагающе и искренне – и берет в руку тяжелый налитый кровью член, делая первое движение вверх-вниз по стволу. Никлаус бесстыдно толкается в руку, приказывая не медлить. Сегодня выиграл он и его слово закон. Старший Майклсон послушно берет в рот бархатно-стальную плоть своего брата, желая доставить удовольствие. Облизывает головку, скользит языком по рисунку вен, сначала вниз, потом обратно к головке, посасывает член брата как конфету. Клаус стонет, демонстрируя наслаждение и подстегивая брата к продолжению. Элайджа заглатывает плоть гибрида как можно глубже, до тех пор, пока головка не упирается в гланды и получает рывок за волосы в награду. В Никлаусе слишком много животного и когда из горла младшего вырывается почти звериное утробное клокотание, Элайджа даже не удивляется. Он привык к подобному. Пальцы гибрида больно тянут за волосы, но и к этому вампир привык. И даже знает, когда брат остановит его и как. - Достаточно, - злой и безжалостный рывок за волосы и Элайджа выпускает член изо рта. Он послушен, он любит брата и должен быть снисходительным… Старший Майклсон, не поднимаясь, поворачивается спиной и наклоняется вперед, опираясь на локти. Руки Клауса, прохладные и шершавые от тренировок со шпагой, скользят по спине Элайджи, нажимают на поясницу, заставляя прогнуться, мнут и раздвигают ягодицы, осторожно изучают колечко мышц. Запах жасминового масла для купания, говорит Элайдже, что Никлаус уже приготовился. Гибрид любит, чтобы все было прекрасно. Даже для растягивания тела брата использует ароматическое масло. Скользкие смазанные пальцы Клауса легко проникают в тело вампира, задевая множество нервных окончаний и вызывая дрожь. - Тебе нравится, братец? – задает гибрид риторический вопрос, одновременно задевая простату глубоко внутри. - Пожалуй, - выдавливает из себя Элайджа, начиная сам насаживаться на пальцы брата. Тихий смех служит ответом. Пальцы исчезают, уступая место горячему члену, тоже смазанному маслом. Клаус входит легко и даже изящно в подготовленное тело брата. У гибрида все изящно, как у истинного художника. Элайджа наклоняется ниже, кладет голову на скрещенные локти и отдается ощущениям. Амплитуде толчков, тяжелому - с присвистом – дыханию брата, его рукам, которые до синяков сжимают бока старшего Майклсона. Элайджа наслаждается. Одна рука Клауса перемещается на твердый член вампира, с пошлым звуком накачивая его. Толчки становятся все грубее и быстрее, предвещая скорую разрядку гибрида. Как и всегда перед финалом, Никлаус впивается зубами в загривок Элайджи, чтобы пить из него. Младший брат жадно глотает кровь, пока старший стонет от удовольствия и подмахивает бедрами. Оргазм накрывает вампира, смывая тянущую боль в загривке, неудобство позы и жгучие ощущения от трения голых ног о каменные плиты. На мгновение исчезает все. Элайджа приходит в себя от веса брата, навалившегося ему на спину во время оргазма и ощущения странно приятной струйки, стекающей по внутренней стороне бедра. - Спасибо за игру, братец, - усмехается Никлаус, через мгновение уже снова сидя в любимом кресле. - Следующий выигрыш мой, - спокойно говорит Элайджа, поднимаясь с пола. - Посмотрим, - лукаво парирует гибрид. Вампир качает головой, подходит к брату и шепчет, наклонившись: - Мой. Совершенно непонятно, к чему относятся данные слова.