Для тебя одного

      Наши отношения развивались медленно, неторопливо. На первый взгляд можно было сказать, что они не развивались и вовсе, но с того дня я все чаще стал устраивать Кибому такие прогулки и вылазки. Он сам стал тянуться ко мне: вечерами мы подолгу сидели в гостиной или в его комнате, обсуждая прошедший день, новости или последнюю коллекцию Ив Сен Лорана. Он мог без умолку говорить что угодно, совершенно не замечая времени, а я следил за движением его аккуратных розовых губ, за тем, как искорки в его глазах то загорались, то потухали, и вслушивался в его размеренное дыхание у меня на плече, когда под самый рассвет он, наконец, засыпал.       День за днем это набирало обороты, и к концу второй недели он уже вился вокруг меня, преданно смотрел мне в глаза и счастливо жмурился от каждого моего прикосновения. Мне даже стало казаться, что я неминуемо приближался к своей цели.       Мы проводили вместе дни, часы, по утрам он готовил мне завтрак, а вечером я заказывал столик в ресторане недалеко от нашего дома. Мы ходили в кино на все подряд и играли в игровые автоматы, натянув на лица резиновые маски с разными животными... И везде, где бы мы ни оказались, я всегда слышал его счастливый беззаботный смех... Но вот только сердце, мое собственное сердце оставалось совершенно спокойным, несмотря ни на какие радости этого проведенного вместе времени.       Я не знал, что еще должен сделать для того, чтобы вызвать в себе какие-то романтические чувства... я не видел Кибома в роли своего парня или любовника — он был и оставался моим близким другом, младшим братом и просто неотъемлемой частью моей жизни... Но, видя, как меняются при виде меня его глаза, я понимал, что надо что-то делать...       И тогда я подумал перейти сразу к самому последнему шагу... Ведь нет ничего трепетнее, чем поцелуи.       Я не мог решиться на это долгое время, проводя ночи в тягостных раздумьях и терзая себя бесчисленными вопросами: «А что, если?..» Но раз за разом я уверял себя, что это сработает, что не может быть иначе, что мое сердце обязательно среагирует...       Я искал повод, наблюдал за Кибомом и день за днем замечал, что он тянется ко мне все больше. Его улыбки стали совсем нежными, иногда смущенными. Он краснел, часто отводил глаза и по вечерам долго-долго не хотел отрываться от меня и наших бесед, ссылаясь на бессонницу и переполняющую его энергию. Я лишь улыбался и просто обнимал его, прижимая к груди, поближе к сердцу. ***       В тот день я снова решил устроить ему грандиозное свидание, но совсем не рассчитал с погодой: с самого утра было пасмурно и накрапывал легкий дождь. Ки проснулся задолго до меня, и, когда я сонный вышел из своей комнаты и прошаркал на кухню, он уже был там и держал в руках скорее всего далеко не первую кружку с кофе.       — Доброе утро, — пробурчал я и плюхнулся рядом с ним за стол, не в силах делать что-либо и ленясь даже заварить себе кофе.       — Доброе, — отозвался он и вмиг засуетился вокруг меня. Он разогрел какой-то возникший словно из ниоткуда кусочек пирога, заварил мне чаю и сделал тосты. — Как спалось? — произнес он, когда поставил передо мной последнюю тарелку.       Я широко улыбнулся и принялся за еду. Спалось мне относительно хорошо, не считая, конечно, тех некоторых часов, проведенных в безумных поисках места для сегодняшнего свидания. Я совершенно не помнил, что мне снилось, но, смотря в лицо улыбающегося Кибома, я думал, что это в любом случае не было приятнее его улыбок.       Я поделился с ним своими идеями, встретив радость и восторг от предстоящей прогулки, и спросил, нет ли у него самого каких-либо пожеланий. Пожелания, конечно были, но по сути они ничем не отличались от его обычных.       Но в итоге я все равно согласился на все его предложения, ссылаясь на то, что просто хочу провести с ним весь день. Ох, как же он сиял. Я не видел его таким счастливым уже очень давно и никак не мог поверить, что имею к этому счастью какое-то отношение... но как бы то ни было — это было так.       Мы пошли в щенячье кафе, поиграли с десятком маленьких монстриков, выпили не меньше литра какого-то заморского кофе, а к обеду добрели до более-менее сносного ресторана где-то в центре. Если честно, то я даже не помню, что мы тогда заказали, я просто сидел и любовался им. Такой красивый. И как я раньше не замечал всего этого в нем? Быть может, это от того, что я никогда ранее и не думал о нем как о своем партнере или любовнике, а может, от того, что за последнее время он похорошел и из-за моих «свиданий» даже немного позабыл о своих диетах и на его щеках появился еле заметный румянец?..       Мне нравилось наблюдать за ним, а ему нравилось, что я смотрю на него. Он шутил, смеялся, а потом резко заливался румянцем и закрывал лицо руками. Такой милый.       После обеда мы просто решили покататься по городу. Кибому нравилось ездить со мной, сидя рядом на пассажирском сидении. Он откидывался на спинку, иногда даже чуть приопуская ее назад, и неотрывно глядел на меня. Первое время, если быть честным, это жутко нервировало и отвлекало — я чувствовал себя уязвимым, словно постоянно под наблюдением. Но потом я привык и даже стал получать удовольствие. Иногда я тоже поглядывал на него, и он начинал хихикать и дуть губы. Я даже порой думал, что завел себе не парня, а большое дитя.       В тот день мы тоже долго катались, Кибом даже клянчил сам посидеть за рулем, и, конечно, я ему уступил. На водительском сидении он смотрелся потрясающе, такой солидный, серьезный. Он неотрывно смотрел на дорогу и был довольно сосредоточен, но стоило нам затормозить на светофоре, как он словно отмирал и начинал смотреть на меня, улыбаться и снова начинать какие-то безумные беседы. Я всегда поражался этой его способности резко перескакивать с темы на тему, прерываться, а потом снова начинать разговор, словно ничего его и не останавливало.       Мне нравилось проводить время с Кибомом.       Конечно, я все по-прежнему не чувствовал ни безумной страсти, ни головокружительной любви, но с ним было спокойно, и я думал, что это вполне неплохо...       Но... песня все еще не была написана, и это с каждым днем беспокоило меня все больше. Я совершенно позабыл, для чего, собственно, все это затеял... ***       К вечеру мы, наконец, выбились из сил и, припарковав машину возле дома, отправились бродить по парку. Кибом натянул на голову свой большой, глубокий капюшон, а я просто плотнее натянул на глаза кепку. На улице уже смеркалось, но в парке все еще можно было встретить людей, и мы просто не хотели рисковать и попадаться на камеры лишний раз.       Мы забрели вглубь парка, и я даже позволил себе взять его за руку. Он напрягся, и я почувствовал, как он задрожал. Тогда я просто остановился и развернул его к себе.       Я почти не видел его лица под капюшоном, но всем телом чувствовал его дрожь и смущение. Он дрожал в моих руках и то и дело отворачивался, а я и сам не знал, что делать: я хотел его поцеловать, узнать вкус его губ и, может, наконец почувствовать это терпкое чувство в груди... И тогда я наклонился и едва коснулся его губ своими. Кибом весь сжался и замер, а я провел рукой по его пояснице, еще крепче притягивая к себе. Такой хрупкий, он даже боялся шевельнуться, едва дышал... Но когда я коснулся языком его плотно сжатых губ и провел по ним, он внезапно обвил меня за шею и сам углубил поцелуй. Немного горький, с привкусом кофе и шоколада, он как сумасшедший терзал мои губы, еще ближе, почти вжимаясь в меня, а я...       А я так ничего и не почувствовал.