Любимая бабочка коллекционера

      Чжи Ен откинулся на спинку водительского кресла и закрыл глаза. За сегодняшний длинный и довольно-таки тупой день он страшно вымотался, казалось, что все прошлые недосыпы и ругань, что он благополучно фильтровал почти полгода, вдруг собрались в кучу и решили засыпать его с головой. Протянув длинную руку, Квон, приоткрыв один глаз, несильно щелкнул пальцем по брелку-висюльке, который раскачивался у него на зеркале заднего вида. Он не был дорогим, пафосным или эксклюзивным, по правде говоря, такую побрякушку можно было купить в любом придорожном киоске: из мягкого пластика, который очень часто идет на подвески для телефона, горизонтальная надпись «Big Bang». И прорезиненная веревочка, на которой она и покачивалась. И все. Скучно и грустно, как жизнь любого серого обывателя, никогда не сиявшего под лучами славы.       Вот только Чжи Ен принципиально перевешивал именно эту висюльку из машины в машину, не меняя это старье ни на один из тех новомодных девайсов, что предлагали все его знакомые. Именно этот брелок был ему дорог, именно этот брелок он не хотел менять, именно его он в свое время искал полночи со своим менеджером по всему агентству, когда тот потерялся. Потому что все началось именно с этой дурацкой пластиковой надписи. С нее начался взлет «Big Bang», с нее начал свою сольную карьеру сам G-Dragon, с нее понеслась вся та звездная канитель, в которой сейчас замешаны все в YG, от президента Яна до многочисленных трейни.        «Big Bang» - лучшие. «Big Bang» - это пафос. «Big Bang» - это свэг. «Big Bang» - это абсолютно сумасшедший внешний вид, бесконечная круговерть самых мажорных событий, беснующиеся фанаты и самый лучший сервис во всех странах мира.       «Big Bang» - это… мясорубка, в которой выжили только они впятером.       И никто не знает, что стоит за этой красивой ширмой. И что пришлось пережить ребятам прежде, чем стать теми, кем являются. Да, было сложно. Да, было настолько невыносимо тяжело, что каждое мгновение очередных суток хотелось просто сложить лапки и сдохнуть, а не прыгать по танцклассу в сотый раз, отрабатывая тупые, никому не нравящиеся движения только затем, что так НАДО. Кому надо? Зачем надо? Любой человек, будь то звезда, врач, обычный обыватель, или же профессор университета, только посмотрев на тренировку, сразу бы сказал, что настолько сильно перенапрягаться не стоит и лучше дать себе отдохнуть. Но ребята, которым сказали, что НАДО ЗАНИМАТЬСЯ, не стали бы слушать никого. Потому что от этого зависело их будущее, их мечта и их судьба. От тех тренировок, от тех вокальных программ, от которых в студии звукозаписи срывался голос даже у Сын Хена, зависела их жизнь. Они хотели быть лучшими – и вот они ими стали. Пройдя по девяти кругам Ада и поклонившись в ножки Люциферу.       Чжи Ен еще раз щелкнул пальцем по брелку, который купил с выходом их первого альбома. Тогда он радовался, как мальчишка пяти лет, которому ни за что подарили мороженое; в те времена казалось, что он, наконец-то, взобрался на Олимп, к которому стремился столько лет. С тех пор, уже как 8 лет, эта маленькая побрякушка стала его талисманом – он дорожил ей, свято веря, что она приносит удачу. Вот только в одном деле этот маленький сувенир ему не смог помочь – заставить мисс Хан посмотреть на него другими глазами.       Долго ждать Чжи Ен не умел и не любил. Но Ра Эль была не тем человеком, кого он стал бы торопить, сейчас каждая минута её опоздания играла Квону на руку. Ведь, чем больше Хан опоздает, тем на более долгое время он сможет её выцепить в дальнейшем – с этим даже больная логика Чжи Ена не могла поспорить. И сейчас, просто ожидая бабочку в заглушенной машине на окраине Сеула, в голове Квона роем жужжали самые разные мысли, как он, такой весь из себя потрясающий, нев*ебенный и крутой, приехал сюда к девушке, которая его ни во что ни ставит. Не видит его очарования и харизмы, которая свела с ума весь мир, не замечает его таланта и стараний, которые он прикладывает, чтобы быть тем, кем является… Да и просто не воспринимает его как мужчину в принципе. И, самое главное – почему он настолько завис на ней, такой скучной и обычной женщине. Не самой интересной, не самой красивой, не самой лучшей, совсем не впечатляющей особе, которая… Тут Чжи Ен всерьез задумался.       Чем, в таком случае, бабочка зацепила его? За какие такие заслуги он, G – мать его – Dragon, как в церковь, каждый божий день на протяжении месяца слонялся в этот занюханный бар? Ведь просто так, ни с чего, он не делал ни одного поступка в своей жизни. Чем же Ра Эль уникальна для него? За какие качества она встала у него перед глазами, как мираж перед умирающим в пустыне, чтобы он видел только её, одну её и никого кроме нее? Это было бредом… Что такой человек, как Квон, может видеть перед собой только одну женщину. Придумывать всяческие мелочные поручения, которые вели за собой только одну цель – побыть с ней подольше – было далеко не в его стиле. Ждать, как последний идиот, пока она соизволит выйти из дома – уж тем более.       Думать, что же еще сделать для того, чтобы она стала ближе к нему – да никогда в жизни… Кроме одного раза.       Кроме тех гребанных трех месяцев, когда он встречался с Кико Мидзухарой. Отношения были удивительно нестабильны – японка то приближалась к нему, то яро его отталкивала, делая вид, что все их встречи имеют только рабочий характер… То звонила посреди ночи, зовя к себе в отель, где останавливалась в те краткие приезды в Сеул на показы, то гнала от себя Чжи Ена, как прокаженного, без разговоров или каких-либо объяснений. И Квон, как баран, покорно принимал все эти дебильные правила навязанной ему игры, пытался завоевать её, пытался сделать для этих кретинских отношений как можно больше… Хотя та, для кого он так выстегивался, даже не понимала его усилий. Ни в грош не ставила его старания, принимая все, как должное. А после… А после просто бросила его, будто самого заурядного парня. Без объяснений, без жалости, без разбирательств.        Что стало после этого с самим Чжи Еном – он не хотел вспоминать и сам. Но последней каплей стали несколько статеек в интернете, где Кико ославила его на весь свет, напридумывав полнейшей чуши. Особенно «вкусные» откровения касались их личной, постельной жизни – половина фанов, прочитавших весь этот мусор, поверили, половина нет – но для лидера эти гребанные отношения стали самыми болезненными и самыми запоминающимися.       После этих интервью Квон возненавидел Мидзухару… Вот только притяжение, что он испытывал к ней, никуда не делось. Хотелось увидеться с ней и как следует встряхнуть девушку, чтобы, наконец, понять, какие цели она преследовала все это время… Хотелось дать ей пощечину или просто сделать ей каким-либо образом больно, но… Все равно, зачем бы то ни было, он хотел увидеть её еще хотя бы один раз. И кто знает, что было бы, столкнись они нос к носу – может, у Чжи Ена бы в секунду сорвало резьбу и он бы закатил вселенский скандал, который их агентства разгребали бы еще несколько лет. Слава небесам, что такого не случилось: завышенная самооценка Квона, его эго и гордость не дали ему собственноручно найти Мидзухару, случай не свел их вместе ни на одном показе, а народ, который поддерживал отношения с ними двумя сразу, глубокомысленно помалкивал в тряпочку, чтобы не спровоцировать очередную глобальную катастрофу. Но злость на девушку осталась… Осталась дикая, несправедливая обида на весь женский род, осталась ненависть, боль и страх снова быть брошенным и использованным… Ведь за покерфейсом G-Dragon'a всегда скрывался реальный Чжи Ен. Который, даже со своим испорченным характером, перекореженными идеалами, сломанными стандартами и пуленепробиваемым самомнением все равно в глубине души хотел того же, что и все люди на планете. Он хотел быть нужным и любимым. Искренне. Не за то, что он звезда, и не за то, что он один из самых востребованных айдолов в Азии. А за то, что он просто есть. За то, что он может дать как обычный человек.       Вот только такой Чжи Ен, который привык сносить все удары общественности с тринадцати лет, никогда бы в этом не признался. Потому что все обычные человеческие эмоции таким, как он, обходятся очень дорого. А еще раз заплатить эту цену он был просто не готов. ***       Ра Эль, одернув подол светлого сарафанчика, провела рукой по волосам и уставилась на циферблат будильника, стоящего в самом неподходящем для него месте – на тумбочке для обуви в общем холле общежития. После звонка Квона прошло полчаса и она не была уверена, приехал ли он, дождался ли или же взбрыкнул и уехал обратно, не удосужившись её предупредить. Но проверить стоило. Бабочка очень хорошо помнила те его слова по поводу каждой минуты её опозданий – снова рисковать не хотелось, иначе она бы на веки вечные попала в рабство этому самовлюбленному эгоисту. Но и торопиться, ломая ногти и спотыкаясь на каждом шагу, тоже не стоило – скотинистой персоне с фамилией Квон мог не понравиться еще и её непотребный вид. Хотя, с другой стороны, как может выглядеть девушка, которую подняли с подушки в 5 утра?       Вздохнув, бабочка еще раз покосилась на секундную стрелку, которая ябеднически щелкала, отсчитывая мерзкие мгновения, и вышла из здания. Дверь безнадежно хлопнула, чуть не защемив ей волосы, но Ра Эль только раздраженно дернула спиной. Почему-то сейчас она начала нервничать. Это было странно, ведь сколько ей не приходилось встречаться с Чжи Еном, единственной эмоцией, которую она испытывала, было раздражение. Ну, разве что с примесью брезгливого презрения к тем методам, что использовал парень, не более того. Но сейчас… Ей очень не хотелось идти на эту чертову встречу, хотя все уже было решено. Странное и довольно глупое чувство… Резко мотнув головой, девушка, не давая себе времени на раздумья, быстро пошла вперед, периодически спотыкаясь о мелкие камушки, не различимые в темноте улицы.        Дорога до торгового центра, у которого она назначила встречу, заняла от силы 5-7 минут, так что уже скоро в утренних сумерках засеребрился обтекаемый силуэт хорошо знакомой Хан машины. Чуть сбавив шаг, Ра Эль внимательным взглядом прошлась по мерседесу: вроде бы все как всегда. Автомобиль был заглушен, из салона не доносилось ни звука, да и вообще складывалось ощущение, что Квона внутри попросту нет. Однако бабочка знала, что такой упорный ослевич, как Чжи Ен, назначив встречу, просто так никуда не уйдет. Даже если у него ВДРУГ случится что-то гиперважное.       Подойдя к машине, бабочка постучала в темное, убитое тонировкой стекло, но из мерса на нее дохнула только раздражающая, давящая тишина. Открывать водительскую дверь девушка не решилась, так что, недоуменно пожав плечами, обошла автомобиль и дернула ручку пассажирской дверцы. Она беззвучно открылась, Ра Эль, на всякий пожарный, набрав воздух в легкие, заглянула в салон.       Впервые в жизни ей показалось, что она ошиблась не только машиной, но и вселенной. Потому что такое ей могло привидеться только в параллельном мире. Тот человек, которого она не переваривала, который доводил её до исступления ежесекундно, старающийся показаться круче планеты всей, сейчас был явно не тем Квон Чжи Еном. На водительском месте, трогательно вжавшись щекой в подголовник и изломав себе позвоночник самой ужасной и неудобной позой на свете, спал сам «уцененный и никому не нужный», как когда-то обозвал лидера Сын Хен. Спал, чуть ежась от утренней прохлады, стиснув пальцы в кулаки и поджав губы – словно каждую минуту ожидая удара.       Бабочка, мягко скользнув на пассажирское место, как в первый раз уставилась на Чжи Ена. Что-то в нем сейчас было… человеческим. Хотя тот Квон, который все это время досаждал ей, на человека был похож очень и очень мало. А сейчас, в эту предрассветную минуту, Чжи Ен действительно был настоящим. Собранным даже тогда, когда мозг отдыхает, предчувствующим очередной тычок судьбы, который может прилететь неоткуда. И старательно запечатывающим в себе все попытки к расслабону, провисанию воли, спокойствию, необходимому любому существу на земле. Он не мог позволить себе отдохнуть. Даже тогда, когда он остался один в машине в 5 часов утра на окраине города.       Хан осторожно протянула руку и попыталась приподнять воротник его куртки повыше, но парень так неудобно положил голову, что все попытки улетели в молоко. Ра Эль даже стало его чисто по-человечески жалко – каким бы зарвавшимся козлом она не представляла себе Чжи Ена, видеть, что человек даже во сне старается быть все время начеку, было довольно-таки страшно. У бабочки никогда не было младших родственников. Ни братьев, ни сестер, ни племянников или дальних членов семьи, за которыми следовало бы ухаживать, всю свою жизнь она знала только одну пару – своих родителей, отца и мать, которые до сих пор счастливо, хоть и бедно живут в деревне в Пусане. Но сейчас… Ей показалось, что раньше она чувствовала подобные импульсы. Желание защитить. Согреть. Обезопасить. Успокоить. Чтобы человек, который настолько зажат, как Чжи Ен, смог вздохнуть полной грудью и, наконец, расслабиться.       Не отдавая себе отчета о том, что она делает (что было, кстати, не удивительно, учитывая, во сколько её разбудил Квон), девушка быстро вылезла на улицу, обежала машину и, открыв дверь, склонилась над сиденьем, ища ручку регулировки сиденья. Отклонив его в горизонтальное положение, бабочка одной рукой потянулась к видневшейся сзади подушке, но её роста не хватало, чтобы её схватить – пришлось, извиваясь аки анаконда, опереться одним коленом о кресло, на котором напряженно сопел Чжи Ен, и попытаться в самом пошлом виде, отклячив задницу, нашарить эту хренову подушку. - Что ты делаешь? – вдруг раздался недовольный бубнеж из-под Ра Эль, девушка, пискнув, потеряла равновесие и грохнулась на проснувшегося Квона, угодив тому головой прямо в ключицу. – Оп-па… А еще скромной притворялась… Слушаю твои объяснения. Что, пошалить ранним утречком захотелось?       Не смотря на то, что все скулы у девушки уже были цвета спелого томата, от издевательского, пусть и еще полу-спящего голоса Чжи Ена она покраснела еще больше. - Чжи Ен-щи… Не подумайте лишнего… - забормотала она, старательно пытаясь выпрямиться, но ничего не получалось – руки тряслись, ноги подкашивались даже в горизонтальном состоянии, да и все тело одеревенело и явно принуждало бабочку остаться лежать на Квоне, как бревно, до скончания века, аминь. – Я… Я просто хотела… Подушку… - Меня использовать, как подушку? – насмешливо хмыкнул лидер, приподняв бровь.       Бабочка подняла гневную красную мордочку и с гремучей смесью злости и смущения уставилась на Квона. - Вам хотела под голову подушку подложить, иначе потом, как проснулись бы, вы со своей шеей могли бы попрощаться! – резко ответила она, рывком вставая с Чжи Ена.       Это было не лучшим решением – потеряв равновесие, девушка чуть не вывалилась в до сих пор открытую дверь. Не успей парень схватить её за руку, бабочка бы точно поприветствовала асфальт либо задницей, либо головой. - Ты чего дурная-то такая? – раздраженно выкрикнул он, снова ложась и опрокидывая девушку на себя. Ра Эль заморгала, не зная, как отреагировать. – А если бы ты сейчас звезданулась?! Мне тебя потом по травмпунктам всех больниц таскать, что ли?!       Бабочка, медленно дыша, смотрела на злого, как черт, Квона, который сейчас шипел и плевался, как разгоряченный чайник, искренне не понимая, с какого перепуга он так бесится. Да, она могла свалиться и сильно удариться, это факт. Но с чего Чжи Ену так переживать из-за нее? Почему он злится? Разве он сам не старается превратить её жизнь в ад? Разве сам не ставит ей подножки на пустом месте, обвиняя непонятно в чем и мелочно шантажируя? Что вообще происходит?! - Все! Дотянулась за подушкой! – продолжал кипятиться Квон, каким-то невероятным выгибом дотягиваясь до дверцы мерса и сильно хлопая ей. Потом он подвинулся на самый край сиденья, освобождая место, и сбросил девушку с себя, уложив её рядом.       Бабочка впала в каплю, боясь шелохнуться – кажется, на Сеул неумолимо надвигался шторм из красного дождя, раз Чжи Ен творил ТАКОЕ. - Лежи тут и даже не вздумай рыпнуться. Замечу хоть одно движение – и прощайся со своей работой, я тут же напишу всем фанам, чтобы они разгромили твой бар на хрен, – сердито прошипел Чжи Ен, закрывая глаза и крепко сжимая пальцы на её руке, которую он даже не подумал отпустить. – И ни слова. Я спать хочу.       Ра Эль с тоской закатила глаза. Кажется, согласившись сегодня выйти из дома, она нечаянно попала в самую большую яму всей Южной Кореи. И как из нее выбираться – оставалось загадкой всех загадок.