Собирая пепел

Коридор опустел. Начались первые в этом году занятия. Только редкие запоздавшие первокурсники бегали с округлившимися испуганными глазами и искали нужные кабинеты. Иногда встречались взрослые студенты, сознательно начавшие год с прогула, и терпеливо объясняли малышам, где им следует искать свой факультет. Гарри и Рон тоже не спешили на урок и отсиживались на подоконнике одного из окон первого этажа. Как там говорят магглы? Где год встретишь, там его и проведешь? Может и не так, но суть не меняется: мальчики предпочитали провести последний школьный год, болтая на подоконнике, а не в компании полусумасшедшей прорицательницы Трелони, ведущей сейчас первый урок у семикурсников Гриффиндора и Слизерина. Гермиона, несмотря на уговоры друзей, все-таки пошла на занятия. Мальчики удивились, узнав, что подруга удостоила своим вниманием прорицания. Она не посещала их, поссорившись как-то с профессором Трелони, которая… - Мистер Поттер и мистер Уизли! Парни вскочили с подоконников и увидели перед собой строгие глаза директора, выглядывавшие из-под узких, сверкающих очков. МакГонагалл все еще оставалась деканом Гриффиндора, несмотря на полномочия директора школы, и так же тщательно следила за поведением своих подопечных. - Почему вы не на занятиях, молодые люди? – отчеканила профессор. Гарри и Рон давно уже подозревали, кому подражает Гермиона в своей манере говорить. - Мы как раз собирались на урок, профессор. Но у Рона заболел живот, и мы присели на подоконник, – без запинки соврал Гарри. Рон, недовольно поджав губы, с упреком посмотрел на него. Поттер ухмыльнулся и пихнул друга в бок. - У вас прошла боль в животе, мистер Уизли? – осведомилась Минерва МакГонагалл. - Да, профессор. - Думаю, вы можете, в таком случае, идти на занятия. И посоветую вам меньше есть на завтрак, мистер Уизли. Я завидовала сегодня вашему аппетиту, – проговорила она и спешно пошла дальше. Гарри побежал на прорицания, понимая, что смысла прогуливать занятия больше нет. За ним поплелся Рон. - Эй, давай быстрее! - Гарри, кажется, у меня и правда болит живот, – страдальчески сообщил Уизли. Гарри вернулся к другу, схватил за рукав и потащил за собой. - Не выдумывай! *** Гермиона решила всё-таки пойти на прорицания, несмотря на то, что у неё было целых три причины не делать этого. Во-первых, она с третьего курса там не появлялась, потому что Трелони наговорила ей тогда много ерунды. Во-вторых, Гермиона никогда не верила ни в какие гадания и прорицания. Всё, во что она верила – свои мозги. Всё происходящее с человеком в его жизни не зависит от каких-нибудь кофейных чашечек и шаров. Человек сам вершит свою судьбу. И, наконец, этот урок был спарен со Слизерином. Вот чего-чего, а встречаться сегодня с представителями этого факультета, а особенно с Малфоем, Гермиона не хотела. Она отлично помнила его реакцию за завтраком, когда профессор МакГонагалл, прищурив глаза и многозначительно посмотрев на зал, сообщила, что у неё есть важное объявление. - Прошу минуточку внимания! – произнесла МакГонагалл. – У меня есть важное объявление к студентам школы. Как вы, должно быть, заметили, вчера не были объявлены студенты, которым досталась честь стать главными старостами школы в этом году. В преподавательском составе было много споров и обсуждений, но сегодня я с гордостью назову их имена! – она торжественно выдержала паузу. Гермиона напряглась. Она. Должна. Стать. Старостой. Она и… - Итак, - продолжила Минерва, - старостой мальчиков в этом году становится… Драко Люциус Малфой! Гермиона обомлела. Хорька в старосты? Директор шутит? Она искоса посмотрела на слизеринский стол. Малфой купался в лучах славы. Эгоистично-отвратительный оскал искривил тонкие губы, глаза блестели. Не от счастья, а от чувства превосходства над другими, подтвержденного в очередной раз. Нет, она не должна стать старостой. Все, перехотелось. Спасибо, не надо. - Старостой девочек назначается Гермиона Джин Грейнджер! Мои поздравления. От возмущения у девушки сперло дыхание. Издевается, да? Поздравления? Сдохнуть бы вместе с этими поздравлениями! Малфою, желательно. Гермиона даже не заметила, как сжала кулаки. Так, что костяшки побелели, а в ладони впились коротко остриженные ноготки. Она раскрыла ладошки: на розовой коже остались маленькие следы-полумесяцы. Гермиона осторожно, через плечо опять посмотрела на Малфоя. Эгоистичная радость, только что освещавшая его аристократично-надменное лицо пропала где-то в глубине слизеринца, будто она никогда и не существовала. Губы судорожно сжались и превратились в тонкую, брезгливо искривленную линию, брови нахмурились, глаза грозно засверкали. Вдруг взгляд Малфоя столкнулся со взглядом Гермионы. Вдруг. Сердце мелко задрожало где-то внизу живота. Надо было отвернуться. Он и так увидел, что ты смотришь, зачем пялиться дальше? Но она не могла. Не могла отвести взгляд от его глаз. Противных, мерзких, злобных серых глаз. Отвратительно-злых. Яростных. Выразительных. Прекрасных. Неправильно-прекрасных. Он, казалось, тоже не мог. Смотрел, пытался, но не мог. Видимо, раздражение и злоба были настолько сильны, что ни один, ни вторая не могли оборвать этот немой поединок. Будто два вражеских луча из волшебных палочек: карий и серый. Почти черный от злобы. Шоколад и сталь сошлись в этой битве. Тот, кто разорвет этот взгляд, проиграет. Тот, кто перестанет удерживать смертельный луч, будет убит. Если бы взглядом можно было убивать, оба уже корчились бы в предсмертной агонии. Блейз Забини, сидевший рядом с Малфоем, толкнул его в локоть, мол «очнись, дружище», и блондин, еще сильнее сжав губы и крепкие кулаки, резко отвел взгляд. Гермиона почувствовала себя свободной и тоже отвернулась. На секунду все затихло. Будто вымерло. Гермионе показалось, что она осталась одна под высоким звездным небом Большого зала. В кричащей тишине, почти невозможной для Хогвартса, четкой дробью раздались шаги. Слишком громкие. Гермиона спиной чувствовала, как от человека, которому принадлежали эти шаги, исходили волны ненависти. Это, конечно, уходил Малфой. Он ничего даже не сказал, не заистерил, не накричал и не нагрубил. Взгляд его и эти уходящие шаги передали намного больше, чем пустые слова. Шаги стали удаляться. По залу прошла волна шепота. Потом снова забурлили голоса. Гермиона выдохнула: она поняла, что все это время задерживала дыхание. Послышались новые шаги. Легкие и веселые. Быстрые. Ускоряющиеся. Все опять притихли. Но не так, как при уходе Малфоя. Притихли как-то восторженно. Благодарно. С улыбками на лицах и в глазах. В зал вошли Гарри и Рон. От сердца отлегло. *** Когда Гарри и Рон на всех парах забежали в кабинет прорицаний, занятия были в самом разгаре. Девчонки с обоих факультетов и некоторые парни восторженно смотрели на веер карт, которые, как живые, перелетали из рук профессора на стеклянный столик. - Вас, мисс Паркинсон, ожидает большая покупка! Видите эту восьмерку бубен? – своим визгливым голоском вскрикнула профессор. Пэнси издала счастливый звук, похожий одновременно на визг и на восклицание. Трелони, видимо, намаявшись уже с этими картами, устало выпрямилась и с удивлением посмотрела сквозь огромные круглые очки на парней, топтавшихся у входа. Гарри в очередной раз подметил, как ему неприятна её внешность: седые нечесаные волосы, слегка стянутые грязным ободком, огромной шапкой обрамляли лицо, которое было почти не видно под очками, придававшими ей вид огромной мухи. Преподавательница долго смотрела на парней и, видимо, не узнавала их. Она напрягла лоб, от чего он покрылся глубокими продольными морщинами. - Ах, это вы, Мальчик, Которому Суждено Было Умереть! И ваш рыжеволосый друг. Прошу, проходите. Гарри не понравилось, как его назвала профессор, но он не стал ей ничего говорить и прошел в кабинет. Рон, выпятив губу, так как ему тоже не пришлось по душе данное ему определение, проследовал за Гарри. Мальчики подошли к Гермионе. Она была единственной девушкой, которая не стала толкаться возле Трелони, а сидела за партой и что-то строчила в тетради. - Что пишешь, Гермиона? - Вы всё-таки соизволили прийти? – Гермиона не отличалась дружелюбностью, когда её отвлекали от занятий. – Я решила составить список книг, которые мне нужно перенести в свою новую обитель. Гарри присел рядом. - Мы тебе поможем. Ты сегодня собираешься переселиться? - Думаю, никто не будет против, если я ещё один вечерок проведу в гриффиндорской гостиной. Рон замотал головой. - Конечно, Гермиона! Мы тебе прощальный ужин устроим. Она одарила Уизли убийственным взглядом. - Может быть, ты и поминки организуешь? Рон сконфузился, а Гарри поспешил сменить тему, которую Гермиона явно не одобряла. - Джинни сегодня была за завтраком? - Нет, - со вздохом отложив перо, произнесла Грейнджер, - мне страшно за неё, если честно. Вам неплохо было бы присмотреть за ней. Со мной она пока вряд ли будет общаться. Гарри и Рон кивнули. Мало того, что Гермиона стала старостой и должна жить в одной гостиной с хорьком, так ещё и Джинни психует… - Господа! Кому мы еще не гадали? – Послышался визгливый голос. – Мисс Грейнджер, прошу, подойдите. - Я не… - Не спорьте! Идёмте, идёмте сюда! Гермиона неохотно поднялась и, высоко подняв голову, прошествовала мимо группы слизеринок. Боковым зрением она увидела что-то очень серое. Что-то очень страшное. Казалось, ненавистно-серый взгляд прожег ей спину. Гермиона еще выше подняла голову и подошла к прозрачному столу. Трелони быстро заметала карты. Маленькие картонные обрывочки раскладывались, решая судьбу. Короли мерно поглаживали свои накрахмаленные бороды, улыбаясь сквозь усы, дамы хитро и завистливо поглядывали на Гермиону, пророча ей несчастья. Та вздохнула. Ей совсем не хотелось знать, что её ждет. Особенно из уст этих клочков картона. Особенно потому, что она им все равно не поверит. Лицо Трелони побелело. Она взволнованными огромными из-за очков глазищами взглянула на Гермиону. - Ну что там еще? – Слишком нервно спросила Гермиона. - Ох, деточка… Несчастье великое тебя ожидает. Наведёт он на тебя беду. Валет трефовый. Погубит тебя. Ты сама дашь себя погубить. И есть у тебя только один шанс спастись: валет с каменным сердцем. Он станет твоей карой и твоим спасением. Скоро, совсем скоро. Берегись. Гермиона положила пятерню на карточный веер. Большим пальцем придушила трефового вальта, который нахально и коварно скалился. Прям как Малфой. Брр… Изображение начало корчиться. Гермиона ещё сильнее прижала карты и резким движением смахнула их со стола. Так на третьем курсе она разбила магический шар. Нарисованные дамы спешно схватились за свои шляпки. - Мисс Грейнджер, что же вы?! – Затрещала Трелони. Гермиона покинула класс, не обращая внимания ни на злобный смешок Паркинсон, ни на ядовитые замечания Бустроуд, ни на заботливый взгляд черных глаз из-под круглых очков, ни на серые насмешливые искры, которые так и стреляли в нее заколдованными иголками со стороны Малфоя. Девушка добежала до туалета. К черту! К черту это все! Я не верю. И не приду ни на один больше урок прорицаний! Гермиону обдало холодом свежей ледяной воды. Кристальная струя брызнула из серебряного крана и заплясала живительной влагой по стенкам белоснежной раковины. Как красива эта картина! Но человек не обращает никакого внимания на этот прекрасный образ, когда он горит от жажды, и кожа его пылает. Гермиона только краем сознания оценила красоту ледяного ключа, бившего в мраморную чашу. Она набрала полную пригоршню воды, от которой сразу же закоченели руки, и опрокинула её на разгоряченное лицо, обдавая холодом раскрасневшиеся щёки. Пальцы промёрзли, губы посинели, но от неё все еще полыхало внутренним пожаром. Ну почему ей не могли предсказать покупку или новое знакомство, как другим? Ей напророчили беду. Смертельную. Беду. Погубит. Не надо верить в эти слова! Забудь. Кто тебе может навредить? Малфой? Бред. Даже если представить, что эта безумная Трелони права, то ты все равно спасёшься. Она же сама сказала! Валет… С каменным сердцем… Он станет и карой твоей и спасением… Но кто этот валет? Гарри? Гарри как всегда спасёт всех. Но у него сердце не каменное! Мерлин, дай мне сил! Гермиона крепко сжимала края раковины. Продрогшие тонкие пальцы намертво впились в белый мрамор. Девушка, не моргая, уставилась в треснувшее стекло зеркала. Все. И не надо бояться. Что вообще может случиться? Ты в Хогвартсе. Дома. Рядом Гарри и Рон – твоя семья. Так что хватит кусать губы. Хватит смотреть в это разбитое зеркало. Гермиона, судорожно разогнув сжатые пальцы, достала палочку и неровным движением дрожащей руки направила ее на трещину. - Репаро! Зеркало не поддавалось. На девушку продолжало смотреть её собственное лицо, обезображенное зеркальной трещиной. Гермиона ещё сильнее впилась зубами в распухшую губу. - Спекулюм репаро! Зеркало чуть дрогнуло, но не восстановилось. Гермиона откинула палочку и села на влажный, холодный пол, обхватив руками колени. Ей почему-то было страшно от этого зеркала, которое она была не в силах починить. - Разбитое зеркало не склеишь никакими заклинаниями! – Шепнул над ухом писклявый голос. Белёсое привидение девчонки с выступающими передними зубами скользнуло над головой Гермионы и нырнуло в раковину. Гермиона подняла сухие глаза. - Почему? Плакса Миртл выглянула из своего укрытия и коварно улыбнулась. - В зеркалах лишь истина, - растягивая слова и завывая, прошептало опять привидение и с громким хохотом пропало в глубине водопровода. Странно, но эти слова почему-то рассмешили Гермиону. Уголки губ изогнулись в бледной улыбке. Наверное, потому, что Миртл сказала полную чепуху. *** - Гермиона, честное слово, ты слишком близко принимаешь всё к сердцу! – Бормотал Рон уже в десятый раз, пока друзья после второго и последнего урока – зельеварения - перетаскивали стопки книг. Список, составленный Грейнджер, получился слишком увесистый. Вообще, она решила, что не будет перенагружаться и возьмёт с собой только самое нужное. В итоге Гермиона записала в список все книги, что хранились у неё в спальне, в гостиной, под подушкой и под кроватью. Кроме трёх. Видимо, самых ненужных. Немного подумав, она включила и их. - Рон, я уже слышала это. И ты не прав! Я вовсе не воспринимаю слова Трелони близко к сердцу. Просто я расстроилась, что бесполезно потратила время. - Ну да, конечно, не воспринимаешь! – Протянул Рональд. - Именно поэтому мы нашли тебя в туалете Миртл, плачущей на полу. Еще чуть-чуть, и ты стала бы похожа на эту плаксу. Гермиона вспыхнула, а Гарри с упреком посмотрел друга. - Я не плакала, – тихо произнесла девушка. Она действительно не плакала. Глаза были красные, но сухие, будто в них насыпали песок. Она даже подозревала, что выплакала всё, что можно, этим летом. Гарри взял тёплой рукой хрупкую ладошку подруги. - Ты, главное, ничего не бойся. Это была очередная ошибка. Она же ошиблась, когда говорила, что у тебя холодное сердце. Она не знала, что оно горячее, и лучше не найдёшь. Но ты знай, если что-то произойдет, я и Рон всегда рядом. Мы не дадим тебя в обиду. Гермиона благодарно сжала ладонь друга. Спасибо тебе, Гарри. Серьезно. Что бы я без тебя делала? Рон кашлянул и положил книги на полку новой Гермиониной гостиной. - Да, нехилые тут у вас апартаменты. Гостиная старост, и правда, выгодно отличалась от гриффиндорской: она была того же размера, но намного чище, от теплого паркета исходил приятный запах древесины, весело трещал уютный камин. Напротив камина стоял длинный мягкий диван с множеством круглых красно-зеленых подушек, произвольно брошенных не только на сам диван, но и на пол рядом. По стенам были развешаны милые полки, которые Гермиона уже соображала пристроить под книги. На противоположной от входа и камина стене находились три двери, скрывающие за собой две спальни и ванную. Гермиона обошла гостиную кругом. Она тоже в первый раз видела свое новое жилище. Да, неплохо, конечно, но… - Наша гостиная лучше, – сказала она, подразумевая гостиную Гриффиндора. – Уютнее и роднее. Рон пожал плечами. - Ну, кому как. Тут зато ванная своя есть. Ребята присели на диван. Удобно и мягко. Будто проваливаешься в пену. Вставать не хочется. Рон начал пружинить на диване, подпрыгивая все выше, но Гарри запустил в него подушку. Гермиона засмеялась. Смех получился каким-то жалким. Ей будет не хватать шуток друзей, смеха и особенной теплоты гриффиндорской гостиной по вечерам. Она не хотела все это менять на пронзающий холод серых глаз. И даже этот камин их не разогреет. *** - Эй, Драко, да ладно тебе! Постой! Просто у тебя сегодня черный день! – Крикнул в спину хрипловатый голос Блейза. Черный день у меня, блин! Это, видимо, уже вошло в привычку! Драко с раздражением накинул на плечи мантию и прошествовал к выходу из кабинета, не обращая внимания на слова Забини и уставившихся на него однокурсников. Чего пялитесь? Я вам тут не клоун! Гриффиндорцы, с интересом наблюдавшие сцену его ссоры с преподавательницей зельеварения, сейчас презрительно поджали губы и демонстративно отвернулись. Честные и храбрые борцы за справедливость. Тьфу! До блевоты! Крысы несчастные. Драко выскочил из кабинета, быстрее, чем хотелось бы. Эта новенькая учительница зельеварения, миссис Хрен-Запомнишь-Имя, уже успела доконать его. Не прошло и сорока минут. Он увидел её еще вчера, в Большом зале, и она тогда уже не понравилась Драко. Особенно ему не понравились ее длинная лохматая коса и грудной низкий голос, который совершенно не подходил этой маленькой женщине. Сегодня Малфой убедился, что был прав насчет неё. Мало того, она сразу стала критиковать его зелье, за которое Снейп в прошлом году молча поставил «зачет», но и начала приводить в пример зелье грязнокровки-Грейнджер. Грейнджер… Был бы Северус жив, он бы поставил эту шваль на место. Что она вообще о себе возомнила? Мерзкое грязнокровное животное. Что бы там не говорили про всеобщее равенство эти желтенькие газетенки, пляшущие под дудку министерства, грязная кровь чистой не станет. И пусть Грейнджер хоть из штанов выпрыгнет, ей до самого паршивого чистокровного как до звезды. Но блять… Она теперь староста. Староста девочек. Наравне с ним. Грязнокровка наравне с ним, Драко Малфоем. Куда ты катишься? Если бы отец был жив… Страшно подумать, что было бы вообще! Он разнес бы этот чертов Хогвартс к мерлиновой бабушке, если бы узнал, что его сын будет жить в одной гостиной с грязнокровкой. И не просто грязнокровкой, а с Грейнджер – самой несносной грязнокровкой в мире, дражайшей подружкой великого и могучего Гарри Поттера. Чертова выскочка! Драко ввалился в гостиную Слизерина как раз со звонком с урока и поблагодарил Мерлина, что на сегодня занятий больше не будет. Ему еще надо перетащить вещи в свою новую комнату. Надо бы Гойла запрячь, но он, скорее всего, в Большом зале. Да, он сто процентов в Большом зале – обед Грегори ни за что не пропустит. Но идти туда Драко не хотел: сегодня за завтраком ему хватило. Теперь он возненавидит этот зал на всю жизнь. Спасибо. Дверь приоткрылась. Кто угодно, лишь бы не Паркинсон! - Привет, Драко! – Нежным голоском произнесла вошедшая девушка. - Здравствуй, Пэнси, – процедил Малфой. Паркинсон кокетливо заправила за ухо выбившуюся из короткой стрижки прядь и присела рядом с Драко, с трудом втиснувшись в кресло, рассчитанное на одного. - Ты правильно сделал, что поставил на место эту лохматую защитницу грязнокровок. А то у Грейнджер нос чуть до потолка не достал, когда эта миссис Кроуфорд (Ах вот как ее зовут!) начала расхваливать её зелье, – нежность из голоса пропала, будто и не было. Он стал немного хрипловатым. Драко намного больше нравилось, когда Пэнси была такой: естественной, без наигранного кокетства и маски нежности. Да, именно такая, дерзкая, даже грубоватая, с огнём в зеленых глазах, с надменными губами она нравилась ему намного больше. Конечно, не настолько, чтобы… Нет, об отношениях не могло быть и речи. Но позабавиться с Пэнси ему всегда было интересно. Он закинул руки на спинку кресла, дотрагиваясь пальцами до слегка обнажившегося плеча Паркинсон. Девушка почувствовала прикосновения холодных пальцев и еле сдержала улыбку. Она приняла это за намек. Пэнси всё принимала за намек: взгляд, улыбку, слово, прикосновение. Для нее всё и всегда было намеком на то, что она небезразлична Малфою. Драко иногда даже забавляла эта игра: умышленно намекать Пэнси на то, что она ему нравится, а потом резко обламывать. Только один единственный раз Драко не смог проконтролировать себя и остановиться. Это был его первый раз. Не только в плане секса, но и в плане предательства: он прекрасно знал, что Блейз влюблен в Пэнси. Драко вздрогнул от этих воспоминаний. Одновременно приятных (даже очень), но и гадких. Но прошел уже год, а Забини все еще не знал об этой маленькой подлости друга. И Малфой надеялся, что тот никогда не узнает. Пэнси уже ластилась под его рукой, неспешно обводя пальчиком пуговицы его рубашки, а Драко бездумно водил ладонью по оголённому плечу, теребя лямочку бюстгальтера. Девушка скользнула пальцами по темно-синей рубашке Малфоя и протянула руку вниз, к бедру парня. Драко развел колени шире, давая Пэнси ласкать его бедро изнутри, иногда, как бы случайно задевая существенную выпуклость в брюках. - Драко! Ты такой… - выдохнула Паркинсон ему в ухо и села ему на колени, раздвинув бедра. Драко приобнял девушку за талию. В глазах Пэнси пылал огонь. Страсть. Горячая, всепоглощающая. Малфой почувствовал, как лениво начал напрягаться его член. Девушка тоже почувствовала это и потерлась промежностью о бугор на брюках. Драко издал короткое постанывание. Пэнси оживилась. Она погладила рукой и слегка сжала через брюки налившийся кровью и затвердевший орган. У Драко немого помутилось в глазах, и он невольно протянул руку к движущейся в области его паха ручке Паркинсон. Но Пэнси не стала терять шанса. Она ловко подхватила его ладонь и приставила к своей промежности. Драко начал слегка поглаживать половые губы девушки через влажную ткань трусов. Отодвинув край ткани, он проник пальцем к нежной коже. Девушка застонала и рванула его ремень. Только теперь до Драко дошло, что эта игра зашла слишком далеко. Если он сейчас не остановится, то он не сможет обуздать свою похоть и трахнет Пэнси прямо сейчас. Снова предаст друга. Единственного друга. Во второй раз. Прости, Пэнси. - Эй, какого черта ты делаешь?! – Наигранно вскрикнул он, вскакивая с кресла и застегивая ремень. – Выметайся, шлюха! Браво, Малфой! Прекрасная импровизация! Пэнси, которая чуть не упала, когда Драко резко вскочил, сбросив её со своих колен, недоуменно посмотрела на него. На лице нарисовалось жалкое выражение, которое так раздражало парня. Вот-вот заплачет, потом успокаивай эту дуру. - Ты… Ты мерзавец, Малфой! – Слёзно вскрикнула она, вставая и опуская задранную юбку. – Как ты так можешь! Я же… Пэнси закрыла лицо руками, и на этот раз целомудренно присев на край кресла, бесшумно заплакала. Вот оно. То, что он ненавидел больше всего. Слёзы. - Пэнси! Успокойся ты! – недовольно пробурчал Драко. Та не собиралась успокаиваться. Она рыдала, вздрагивая плечами и время от времени громко всхлипывала. - Какой же ты гад! Я ненавижу, ненавижу тебя! У тебя такое хобби – разводить девушек на секс, а потом обламывать? Да у тебя никогда никого, в таком случае, не будет! В твоём возрасте у всех парней девушки есть, а ты… Ты боишься даже трахнуть… Просто трахнуть девушку, которая любит тебя… Которая сама тебе отдаётся! – Голос Пэнси то срывался на крик, то неожиданно обрывался по середине фразы. Драко скривил губы. Боюсь? Смешно. Еще смешнее, что эта дура серьезно думает, что у меня, кроме, как с ней, этого больше не было. - Вот скажи, со сколькими девушками ты встречался? Нет-нет, не надо, знаю, что ни с одной. Скажи, со сколькими ты просто перепихнулся? Драко поморщил лоб, будто вспоминая. На самом деле вспоминать особо нечего было. К его полным восемнадцати годами он «перепихнулся», как точно подметила Пэнси только с тремя-четырьмя девушками, не считая саму Паркинсон. Раза где-то по два с каждой. Значит можно умножить. - Восемь! Пэнси несколько секунд смотрела на него, соображая. Потом она встала, размазав по щекам темные следы туши, оправила юбку и, громко цокая каблуками, вышла из гостиной Слизерина, толкнув Драко в плечо. - Ублюдок! – Бесшумно прошептали губы. Драко пропустил мимо ушей эти слова. Он знал, что уже завтра Пэнси забудет своё унижение и опять будет липнуть к нему при всяком удобном случае. Через несколько минут он тоже вышел из гостиной и рядом с дверью обнаружил Гойла, доедавшего пышное пирожное. Грегори, увидев Драко, поинтересовался, почему тот не был на обеде. Малфой проигнорировал его вопрос. - Гойл, будь другом, помоги перенести вещи в гостиную старост. Гойл закивал головой, засовывая в рот последний кусок сладости, и через десять минут два слизеринца: один полный, с грудой книг, котелком и увесистым чемоданом, а второй стройный блондин с метлой подмышкой шли к башне старост. Разговор зашёл о слабом поле. Драко, которому хотелось высказаться насчет Пэнси, с презрением вспоминая темные разводы на её щеках и оживлённо жестикулируя, подвёл итог своим размышлениям. - Вообще, я не понимаю, что Паркинсон от меня хочет! Гойл тяжело подхватил выскальзывающий чемодан. - Может, любви? – робко предположил он. - Любви?! Ты серьезно? – взвизгнул Малфой. – Я не верю в эти сказки. Девчачьи выдумки! Единственное полезное, что можно получить от женщины – это секс, – с видом знатока рассуждал он. - Вот у тебя это уже было? Гойл покраснел и утвердительно закивал головой. - Да, конечно. Малфой знал, что он врет.