Собирая пепел

Утро Драко началось слишком рано для воскресенья. Малфой уже который день страдал от бессонницы. Но эта ночь превзошла, блять, все ожидания! Он не только не мог сомкнуть глаз, ему ещё и всю ночь мерещилась какая-то чепуха. Нет, точно нужно лечить нервы! Он лежал и видел в темноте ночи, освещённой полной луной, то разъяренного отца, то авроров, которые неизвестно что хотели от него, то бледную Грейнджер в красном полотенце и с разметавшимися тёмными волосами и губами вкуса шоколада. Драко мог поклясться, что чувствовал сквозь свой беспокойный сон её запах, и только понимание, что она далеко, в медпункте Хогвартса, останавливало его от того, чтобы вскочить и… Драко не знал, что бы он сделал, окажись Грейнджер рядом. Наверное, накричал бы. Выгнал. Обозвал. Так ей и надо. Драко посмотрел на часы. Бесполезные четыре часа пролетели стремительно, не оставив никаких приятных воспоминаний о себе. Он быстро собрался и взглянул на отражение в зеркале, разбитом его собственными кулаками. Выглядел он, мягко говоря, хреново. Драко никогда не прибегал к волшебству для того, чтобы поправить свой внешний вид, но он не мог предстать перед собаками из Министерства, убившими его отца, в таком потрепанном виде. Малфой вздохнул и провёл волшебной палочкой перед собой. Синяки под глазами пропали, волосы приняли ухоженный вид, рубашка аккуратно заправилась в идеально севшие по фигуре брюки. Губы Драко скривила презрительная усмешка. Презрение почему-то было к самому себе. Через несколько минут он стоял перед кабинетом директора и нервно мял край мантии. Часы на руке показывали без пяти минут двенадцать. Драко знал, что пунктуальность – привилегия королей, поэтому всегда отличался этим качеством. Когда стрелка нервно дёрнулась и показала ровно двенадцать часов, он переступил порог кабинета. На него обернулись три человека: профессор МакГонагалл и двое в костюмах авроров. У Малфоя похолодело в животе. *** Гарри вышел на квиддичное поле в самом приподнятом настроении. Сонная команда уже ожидала его в полном своём составе. Погода была хорошей для осеннего утра: тусклое солнышко уже начинало поблёскивать в светлом небе, ветра почти не было, и дождь, такой частый в эти дни осени, не собирался. Тренировка обещала быть знатной. Гарри открыл ящик с мячами для квиддича и освободил бладжеры, которые тут же взмыли в воздух, словно маленькие ракеты. Хотя, при более ближнем знакомстве с ними, не такие уж они и маленькие: удары от них, как от увесистых камней. Гарри знал это не понаслышке, но, несмотря ни на что, любил квиддич. А в последнее время он практически жил им. Одна игра могла отвлечь его от всего неприятного – наравне с Гермионой. Но у подруги было не так много времени на его проблемы. Гарри понимал и признавал это, отдаваясь полностью спорту. Игроки оживились и взмыли в небо, гоняясь друг за другом и отрабатывая воздушные пируэты, разогревая мышцы. Рон призывно махнул рукой со стороны одного из колец, и Гарри бодро вскочил на метлу, взлетая ввысь. Уизли громко засмеялся, когда тёмно-синий бладжер пролетел прямо над головой друга, чуть не сшибив его с метлы. Поттер воинственно вскрикнул и в азартном запале кинулся вдогонку за Роном, который уже взмыл ввысь, разгоняя стайку неспешно болтающих девушек. Гарри летел вперёд, не разбирая уже, как высоко он находится. В ушах свистело, чёрные волосы растрепал ветер, бешено дующий в лицо. Гарри чувствовал, как развеваются полы его спортивной мантии, и наслаждался этими ощущениями. Метла заскрипела под сильным напором. Гарри резко развернулся и решил вспомнить свой любимый приём, который позволял ему на несколько захватывающих дух мгновений почувствовать себя свободным от всего, словно он оставался один в целом мире. Только он и ветер. Гарри покрепче схватил метлу и бросился вниз головой, с замирающим сердцем наблюдая, как земля стремительно приближается к нему. В лицо бешено били порывы ветра, но Гарри не останавливался. Ещё немного и он со всей дури влетит в пожухлую траву поля. Разобьётся вдребезги. Разлетится на осколки. Сердце резко остановилось, пропустив удар. В такие моменты невольно встаёт вопрос: а стоит ли останавливаться? Гарри, чувствуя захлёстывающий его адреналин, тоже подумал об этом. Если ничего не предпринимать, то он через какую-то долю секунды упадет. Окончательно и безвозвратно. Резкий крик оглушил его сквозь шумящий в ушах ветер. Сердце вновь надрывно забилось, и Гарри почувствовал страх, что он не успеет спастись. Он отчаянно потянул на себя рукоятку метлы, которая, к его счастью, была послушна ему, и вновь взмыл в воздух, лишь слегка коснувшись жёсткой травы. Вернувшись на землю, он дрожащими ногами ступил на поле. Вся команда с немым восторгом смотрела на него. В глазах Рона на секунду отразился отголосок страха, который быстро сменился облегчением. Молчание уже начало давить, когда Рик, один из охотников и преданный поклонник Гарри, истошно крикнул: - Да здравствует наш капитан Поттер! Мы сделаем Слизерин! Мы лучшие! Команда оживилась. Смешки, восторги и похлопывания по спине окружили Гарри со всех сторон. Он смело улыбнулся, обнажая ровные зубы. Но улыбка пропала так же быстро, как и появилась. В некотором отдалении стояла рыжеволосая девушка в джинсах и простой серой водолазке. Джинни. Только сейчас до Гарри дошло, что это она крикнула, когда он чуть не разбил свою безбашенную голову, несясь вниз. Она стояла одна и жалась на месте, словно её поразили заклинанием обездвиживания. Гарри выбрался из толпы окружавших его игроков и подошёл к девушке. - Что ты здесь делаешь? Джинни ошарашенно посмотрела на него. - Нет, что ты делаешь? Сколько раз я просила тебя не вытворять таких пируэтов? Каждый раз, когда я их вижу, у меня сердце замирает, – произнесла она так привычно, как раньше, что Гарри чуть не засмеялся: ему всё показалось сном. Неправдоподобным, отвратительно-неправдоподобным сном, где они с Джинни вдруг стали чужими. - Не бойся, со мной же ничего не случилось, - улыбнулся Гарри на её укоряющий взгляд. Джинни молчала. Он тоже молчал. Что тут сказать? Это не сон. Это жестокая реальность. Гарри уже хотел повернуться и уйти, как девушка судорожно обхватила его за шею, вцепившись в капюшон длинными пальчиками. Она крепко, до посинения, сжала губы. Дурак! Какой же он дурак! - Гарри, не делай так больше, хорошо? – Взволнованно зашептала она, крепче цепляясь за ткань его мантии. Гарри несмело приобнял её, ощутив такие привычные лопатки на худенькой спине. Лопатки, которые он так часто обнимал, и которые были просто созданы для его рук. Он кивнул. Джинни отстранилась от него, утирая сухие глаза. Ей казалось, что она плакала. - Гарри, давай дружить, хорошо? Что? Дружить? Поттер уставился на неё, не понимая, что значит «дружить с Джинни». Это как вообще? Джинни поёжилась под его взглядом. - Я хочу, чтобы как раньше. Когда мы были друзьями. Ту единственную ты ещё найдешь, а мы можем общаться, как раньше, - сказала та единственная, самая нужная. Гарри согласно кивнул головой и ушёл тренировать заждавшуюся его команду, не взглянув больше на робко стоявшую в стороне «подругу». Друзья. Его передёрнуло от этого слова. Как же оно мерзко звучит по отношению к ней! Неужели она не понимает, что кем-кем, а друзьями им уже не стать? *** Малфой узнал лица мракоборцев, хмуро уставившихся на него. Это были Кингсли Бруствер, некрасивый чернокожий аврор с добрыми и усталыми глазами, застеленными сеточкой сосудов, и Джон Долиш, невысокий мужчина средних лет с темными жёсткими волосами. Малфой поджал губы и засунул руки в карманы брюк, что было его излюбленной оборонительной позицией. Кингсли недовольно перевёл взгляд с Малфоя на МакГонагалл, намекая, что ей неплохо было бы удалиться, но Минерва сделала вид, что не заметила этого многозначительного взгляда, намереваясь в случае необходимости стать на защиту ученика своей школы. Джон кашлянул, но когда и это не помогло выпроводить настойчивую директрису, авроры решили начать разговор при ней. - Здравствуйте, мистер Малфой, - начал Бруствер, но Малфой только ещё презрительнее искривил линию губ. - Давайте без любезностей. С какой целью вы прибыли в Хогвартс? Мракоборцы переглянулись, но не стали пререкаться с «заносчивым юнцом», каким его определили оба, и перешли к делу. - Неделю назад были убиты три человека. У них была только одна общая черта, которая их связывала: они принимали прямое или косвенное участие в битве за Хогвартс четыре месяца назад. После этих убийств, которые мы сначала не связывали вместе, наши сотрудники обнаружили группу лиц в волшебном мире, собранную для неизвестных нам целей. Участники этого сообщества держатся в тени, скрывая свои личности, и как только слух о расследовании убийств Министерством просочился в СМИ, эти люди пропали из нашего поля зрения. Мы их упустили. Но недавно в Министерство пришло анонимное письмо со списком имен. Три имени там были зачеркнуты – имена убитых. Вы понимаете, к чему я все это говорю? – Вопросительно посмотрел на Малфоя Бруствер. Малфой медленно кивнул. Кто-то создал сообщество, поставившее себе целью убивать противников поверженного Тёмного Лорда, чьё имя долго ещё будет наводить на людей страх. Но кому это нужно? Все Пожиратели казнены. Почти все… Драко побледнел. - Так вот, в этом анонимном письме, кроме списка потенциальных жертв было ещё только одно слово: «КАРМАГЕН». Вам оно говорит что-нибудь? Это фамилия, название города или, может быть, аббревиатура? Драко пошевелил губами, смакуя незнакомое слово и роясь в закоулках памяти. Кармаген. Малфой отрицательно покачал головой. - Откуда я могу знать, что это обозначает, если я непричастен ни к этой секте, ни к убийствам? – спросил он, придавая тону как можно больше холодности и чувствуя, как в душе зарождается страх вперемешку с гневом. Кингсли подозрительно прищурил глаза. - Мистер Малфой, вы же понимаете, что вы – главный подозреваемый в организации всего этого? Малфой в свою очередь сузил серые глаза. - Вы же понимаете, что мне это не нужно? Кингсли только молча поджал губы, но у Долиша вышло терпение: - Вы – единственный оставшийся в живых Пожиратель Смерти. И то потому, что за вашу невиновность свидетельствовал, по непонятным причинам, мистер Поттер, - Малфой усмехнулся на этих словах. Он прекрасно помнил, как великодушный Поттер мужественно и со всей ответственностью заявил, что Драко невиновен. Этот кусок идиота в своём благородстве когда-нибудь себя погубит. Хотя, с другой стороны, он поступил правильно: Драко тоже его не сдал, когда Поттера вместе с его дружками доставили в Малфой-мэнор. Тогда Малфой сам не знал, за кого он. Но, скорее, тогда он был за Мальчика, Который Должен Был Сдохнуть. Это был единственный раз в жизни, когда Драко желал Поттеру победить. Из раздумий его опять вырвал визгливый голос Долиша: – Ваша мать также жива и свободна. И знаете, Малфой, не делайте так, чтобы Министерство усомнилось в правильности этого решения. Драко сжал кулаки. Вы меня обвиняете, псы помойные? И Нарциссу? А где доказательства? Вы пришли с пустыми руками, не правда ли? - Что же вы от меня хотите? У вас, как я понимаю, нет других доказательств моей причастности, кроме моего прошлого? – Процедил Драко, чётко выговаривая слова. Прям как Грейнджер. Когда, интересно, он успел у неё этого нахвататься? Джон Долиш смерил его презрительным взглядом, которому Малфой бы сам позавидовал, и отвернулся. Кингсли продолжил разговор. - Вы правы, у нас нет стоящих доказательств против вас и вашей матери. Поэтому мы пришли только поговорить с вами. Но интересна ещё одна вещь. В списке будущих жертв есть один человек, к которому именно вам легче всего подобраться, - Кингсли подошёл к Малфою почти вплотную и посмотрел ему в глаза, будто пронизывая насквозь и желая прочитать мысли, роящиеся в голове слизеринца. - Кто это? – Выдохнул еле слышно Малфой, сам не зная, почему у него встал комок в горле. – Кто это? – Повторил он настойчивей. - Гермиона Грейнджер, - тихо сказал Кингсли, растягивая буквы ненавистного Малфою имени. Драко сглотнул. Грейнджер в опасности, а он – главный подозреваемый в серийных убийствах? Класс. Драко крутанулся на каблуках туфель, приходя в себя от столь шокирующей новости. - Как мне вам доказать, что я к этому непричастен и не собирался убивать ни Грейнджер, ни кого бы то ни было ещё? – Спросил он, снова вернув себе свою надменность, и уверенно посмотрел на авроров. – Если бы я хотел её убить, я бы уже давно это сделал, - прибавил он шёпотом, слышным только Кингсли. Чернокожий аврор потёр лоб. - На самом деле, мы сами не хотим думать, что вы виновны, мистер Малфой. И мы верим вашим словам. Верим настолько, что не будем испытывать на вас сыворотку правды. Драко округлил глаза. Ему верят? - И наш визит в Хогвартс заключается не столько в том, чтобы понять, виновны ли вы, сколько защитить людей. А в первую очередь мисс Гермиону Грейнджер, так как именно она следующая в списке жертв. Мы уверены, что в Хогвартсе уже есть те, кто замешан в преступлениях. И мы боимся спугнуть их раньше времени, так как не знаем, кто они. И мы обладаем совсем немногочисленными данными. Поэтому у нас к вам просьба. Драко вопросительно посмотрел на аврора. - Вы должны защитить мисс Грейнджер, пока мы не узнаем, кто виновен в убийствах, и не арестуем их. Драко криво усмехнулся. - Ладно, послежу за драгоценной жизнью Грейнджер. Хотя вам было бы лучше обратиться к Поттеру. Или к Уизли, например. - Нет, мистеру Поттеру за своей жизнью надо следить, - многозначительно посмотрев на Малфоя, произнёс Кингсли. – А простого обещания с вас недостаточно. Драко понял, к чему ведёт мракоборец. - Обет? – Прошептал он. Кингсли кивнул и протянул руку. Малфой покрепче сжал кулаки в карманах брюк и замотал головой. - Нет. Я ни за что не буду давать вам Непреложного Обета. Это не ко мне. Проваливайте! Я своей жизнью ради какой-то… девки рисковать не собираюсь. Драко зыркнул потемневшими глазами на авроров. Долиш театрально искривил брови. - Ну что же… Очень жаль, мистер Малфой, что вы не хотите помочь Министерству. В таком случае мы вынуждены официально сообщить, что вы - главный подозреваемый вместе с Нарциссой Малфой. Не успел Драко ответить что-то резкое и грубое, что он собирался сделать, судя по скривившимся губам и пылающим злостью глазам, как на арену вышла профессор МакГонагалл. - Мисс Гермиона Грейнджер - ученица школы Хогвартс. Я и учителя сможем защитить её без помощи мистера Малфоя. Кингсли грустно покачал головой. - Нет, уважаемая Минерва, к сожалению, вы не сможете защитить мисс Грейнджер, не привлекая лишнего внимания. Вы не сможете следить за ней двадцать четыре часа в сутки, не втягивая лишних лиц, ведь любой, на первый взгляд, самый надёжный человек может оказаться участником секты. Возникнут ненужные вопросы, и эти люди опять залягут на дно. Долиш кивнул и опять заверещал своё: - Так что, мистер Малфой, если вы отказываетесь сотрудничать, то вам и миссис Малфой грозят серьезные неприятности. Профессор МакГонагалл опять подняла на Джона строгий суровый взгляд. Она очень тихо, но очень твёрдо сказала, что Малфой никуда не поедет, так как он является учеником школы Хогвартс, и она за него отвечает. Драко слушал препирания МакГонагалл и авроров, которые в свою очередь доказывали, что Малфой совершеннолетний, а значит, не может больше прикрываться школой. Упоминание о матери и о том, что её могут обвинить, заставило его подумать над предложением Кингсли. И не успела Минерва, поджав губы, попросить авроров удалиться, как Драко вышел вперед. На него посмотрели три пары глаз, ждущих, что он скажет. - Я согласен на Непреложный Обет. Твёрдо. Чётко. Чтобы никто не понял, как он боится. Кингсли еле заметно улыбнулся, от чего морщины ещё сильнее прорезали его лицо. - Отлично. Я дважды руки не протягиваю, но для вас сделаю исключение. Драко смело схватил его грубую ладонь. Из палочки торжественно-преобразившегося Долиша выплыла тоненькая огненная струйка, обвившая две скрепленные мужские руки. - Клянешься ли ты, Драко Люциус Малфой, защищать от смерти и оберегать Гермиону Джин Грейнджер, пока над ней висит угроза? - Клянусь. *** Гермиона смогла выйти из больничного крыла только через три дня. Несмотря на то, что она давно уже чувствовала себя хорошо, мадам Помфри не отходила от её кровати и не разрешала вставать. Она опасалась, как бы Гермиона не подхватила осложнений, и отпустила свою подопечную на свободу только ко дню соревнований по квиддичу, на который Грейнджер обещала друзьям явиться. Гермиона злилась и досадовала на то, что её, совершенно здоровую, так долго мучили лекарственным зельями, но теперь, снова идя на завтрак, она в голове прокручивала все положительные моменты этой болезни: она выучила почти весь учебник по травологии, сделала домашнее задание на неделю вперёд, дочитала «1000 магических растений и грибов» и ни разу не видела Малфоя. Неплохо. Большой зал был забит учениками, и каждый из них считал своим долгом перекричать соседа в общем шуме. Поэтому в зале царил невыносимый гвалт ребячьих голосов, от которого хотелось крепко прижать ладони к ушам. Но не Гермионе и не сейчас. Она, уставшая от однообразной тишины медпункта, радовалась вновь возвратиться из своей трёхдневной изоляции в этот школьный гам, ставший столь близким её сердцу за годы, проведённые в Хогвартсе. Мы начинаем ценить, когда потеряем. Так и Гермиона, всегда ворчливо досадовавшая на этот привычный шум, сейчас приняла его за музыку. Наверное, потому что это был последний её год в Хогвартсе, и она не хотела упускать ни мига из школьной жизни. Если прислушаться, то можно было уловить общую тему для всего зала, что бывало очень редко, только в особые дни. И сегодня был особый день. День матча по квиддичу. Ребята за всеми четырьмя столами всех возрастов весело жевали, спорили и делали ставки, кто же победит. Слизеринцы хохоча, оглашали свои кричалки, славящие Слизерин и высмеивающие гриффиндорцев. Стол Гриффиндора не уступал, отвечая своим противникам задорными колкими двустишиями. Гермиона, улыбаясь, подошла к еле видной из толпы учеников рослой фигуре Рона. Рядом, уплетая свой завтрак, сидел Гарри и со смехом разговаривал со всеми, с кем только можно было. Гермиона умилённо посмотрела на них. Какие же они ещё дети! Дети, у которых не было детства. Гарри первый увидел Гермиону и, восторженно замычав ртом, полным еды, заключил подругу в свои объятия. У Гермионы в животе радостно зашевелились спящие бабочки. Она почувствовала дежавю: всё было точно так, как когда-то в далёком прошлом. Рон тоже радостно сжал Гермионино плечо. Девушка села на место, которое Гарри расчистил для неё, и с аппетитом принялась за завтрак. Она чувствовала себя слишком радостно. Слишком всё было весело, правильно и хорошо. Даже подозрительно хорошо. Так бывает у кого угодно, но не у неё. Плотно позавтракав, она поднялась и вместе с мальчиками вышла из шумного зала. В порыве чувств она обняла их обоих и светящимися счастьем, лучезарными глазами посмотрела на каждого. Она поняла, почему всё было так идеально-хорошо. Потому что это была последняя игра Гарри, Рона и остальных их однокурсников в школьном турнире. Последний раз для них эти волнения, кричалки, плакаты, красно-жёлтые флаги и шарфы. И это понимание немного омрачило радость. Гарри улыбнулся друзьям. - Удачи нам. Гермиона почувствовала, как слезы наворачиваются ей на глаза, а к горлу подступает комок. Друзья рядом, все здоровы и живы, Гарри, Рон, Джинни, Невилл, Луна... Где-то у всех есть свои проблемы, где-то там, за стенами этого огромного счастья, которое окружило их сейчас. Все волнения отошли на второй план. Сейчас нельзя было думать о чем-то другом, кроме их игры, их молодости, их любви и счастья. Гермиона почувствовала острую необходимость поделиться своими чувствами со всеми. Она подбежала к окну, еле сдерживая захлестывающие её эмоции. Плакать ей или смеяться? Хотелось закричать во всё горло, расцеловать всех и каждого. Может, именно это называется счастьем? И именно этого им давно уже так не хватало. *** Малфой, полностью собравшись и одевшись в форму, сидел у себя в комнате. До последнего соревнования Слизерина с Гриффиндором, в котором он принимал участие, оставалось не больше получаса. Команда уже, наверное, собралась и ждала его, но он не хотел выходить, оттягивая момент. Набираясь злости, запала. Он должен, должен сегодня поймать снитч и не дать никакого шанса Поттеру. Этот Избранный, чёрт бы его побрал, и так звезда школы. Да какой там школы! Кажется, его весь волшебный мир боготворит. Конечно, он одолел Тёмного Лорда. И это было то, чего так сильно всего несколько месяцев назад жаждал Драко. Он не хотел стать навечно рабом полоумного полумертвеца, разрушающего мир. Но Малфой, несмотря на то, что где-то глубоко в душе воздавал Поттеру определённые заслуги, никогда не верил в эту победу, как в истинную и полностью заслуженную Мальчиком, Который Выжил. Ему помогали все, кто мог. За него погибли все, кто только мог погибнуть. И вот, теперь все лавры этому зазнавшемуся Поттеру. Даже Грейнджер и Уизли, которые сыграли не меньшую роль в победе над Волан-де-Мортом, никто так не чествует. Драко ударил кулаком в кровать. Рука ушла глубоко в мягкую перину. Опять он вспомнил о Грейнджер. Стоит только впустить её на секунду в голову… И теперь эти мысли не вывести никакими средствами. Хоть Обливиэйт применяй. Но не думать о ней не выходило, как он ни старался. Он долго страдал от этих мыслей, мучился ими, злился на себя и на Грейнджер, потому что не знал, почему они так упорно приходят к нему вновь и вновь. Теперь пыл его ярости поутих. Нашлось логичное объяснение: он связан Обетом и обязан защищать её ничтожную душонку и хилое тельце от смерти. Драко поморщился. Он уже два дня не узнавал, что с ней. Сразу после ухода авроров он побежал к ней в Больничное крыло и, скрываясь за дверью, заглянул в палату. Она читала, и не было похоже, что с ней может произойти что-то плохое. Потом он всю ночь мучился, как бы её не убили во сне. Поэтому на утро понедельника он с утра пораньше навестил её. Она спала и выглядела… мило. Даже слишком для грязнокровки. Драко ещё никогда не видел, чтобы девушки так мило спали. Все те, с кем он просыпался, хотя их было не так уж и много, убедили его, что нет ничего волшебного в пробуждении. Они просыпались с растрёпанными волосами, опухшими глазами, некоторые с размазанной тушью. Драко даже передёрнуло от этих воспоминаний. Она спала совершенно по-другому. Очертания хрупкого тела, укрытого большим белоснежным одеялом, выглядели так целомудренно-соблазнительно, что Драко не стал уходить сразу после того, как убедился, что Грейнджер жива. Он смотрел на неё и удивлялся, как такая, как она, может быть красивой. Она же грязная. Омерзительная. Но её волосы, небрежными кудрями растрёпанные по одеялу, так красиво оттенялись на белом фоне и выглядели небесно-нежно в сравнении с патлами тех потаскух, о которых он имел неосторожность вспомнить. Тоненькая рука с крошечными лепестками бледно-розовых ноготков свешивалась с кровати. На щеках подрагивали тёмные ресницы. Драко засмотрелся на спящую Грейнджер, забыв, кто она. Если бы ему сейчас сказали: «Эй, парень, ты же на грязнокровную подружку Поттера любуешься,» - он бы не поверил и возмутился, как кто-то посмел так назвать его спящего ангела. Драко, дружище, ты ебанулся? Малфоя пробудило настойчивое похлопывание по плечу. Он обернулся и встретился с сердитым взглядом мадам Помфри, с утра уже успевшей куда-то сходить и теперь возвращавшейся обратно в своё белоснежное царство, в котором так бессовестно-красиво спала сейчас Грейнджер. Выслушав сердитые возмущения Помфри, Драко поспешил унести ноги, чувствуя себя не совершеннолетним студентом, а нашкодившим первокурсником. С тех пор он больше не наведывался к ней. Страх за неё, а следовательно, и за свою жизнь, прошёл. Он был уверен, что с ней ничего не случится, но это не мешало ему опять думать о её наглых губах, дерзких волосах и отвратительно-карих глазах. Он знал, что сегодня её выпустили из Больничного крыла: она уже засветилась на завтраке. Сияющая здоровьем и счастьем. Откуда в ней столько радости? Его забрала? Драко зарычал, опять видя перед глазами её образ. Счастлива ты, Грейнджер? Со своими дружками жмёшься, радуешься. Посмотрим, как ты повеселишься, когда я уделаю твоего драгоценного Поттера. Драко решительно встал с кровати и, расправив плечи, в полной уверенности своего превосходства направился на готовый к началу матч. *** Джинни, одетая в цвета Гриффиндора и взволнованно размахивающая флажком с нарисованным на нём рычащим львом, сидела во втором ряду на трибуне вместе с Невиллом по правую руку и с Полумной – по левую. Полумна выглядела, мягко сказать, необычно, но никто не обращал на её внешний вид особого внимания: все привыкли к её странностям. Даже самые необычные вещи, которые видишь каждый день, перестают удивлять и становятся обыденными. И на этот раз никто не стал оглядываться и удивляться огромному головному убору Луны, украшенному перьями и внушительной львиной мордой: девушка не раз уже одевала свою любимую шляпу на публике. Лицо Полумны было также разрисовано под кошачью мордочку. Джинни со снисходительной улыбкой посмотрела на подругу: все-таки Полумна Лавгуд или Луна, как её называли друзья, превратилась из странной лупоглазой девчушки в очень красивую девушку. Хотя всё такую же странную. Джинни перевела взгляд на Невилла. Кто бы мог подумать, что такой невзрачный, полный и смешной мальчик, каким Долгопупс был долгое время, превратится в великолепного парня, по которому втайне сохнут многие девчонки? Особенно после его храброго поступка во время Битвы, о котором долго гудел весь Хогвартс, сделав Невилла ещё более желанным в девичьих глазах. Джинни никогда не могла представить Невилла в роли своего парня. Она привыкла ощущать себя одной из самых популярных девочек школы, за которой ухаживали самые лучшие парни: Майкл Корнер, Дин Томас, Гарри Поттер… Гарри Поттер. Джинни взглянула на поле, на котором уже начали собираться две команды. Игроки с непритворной злобой, усиленной предстоящим матчем, смотрели друг на друга. Наконец, на поле вышли двое юношей. Они были абсолютно разные: один брюнет, другой блондин; один гриффиндорец, второй слизеринец; один спаситель мира, другой «плохой парень». Но всё же что-то неуловимо похожее было в них: у обоих, благодаря квиддичу, была отличная спортивная фигура, оба были капитанами и ловцами своих команд, оба с одинаковой ненавистью смотрели друг на друга. Они подошли к середине поля и обменялись приветствиями, как и было положено этикетом квиддича. И никого не смутило, что их приветствия были больше похожи на «желаю тебе сдохнуть». Задумавшись над возможными причинами вековой непримиримой вражды факультетов, Уизли прослушала речь МакГонагалл. Она очнулась только когда Ли Джордан, неизменный комментатор школьного квиддича, в прошлом году закончивший школу, но не бросивший своего хобби, объявил о начале матча и вылете золотого снитча. Она устремила взволнованный внимательный взгляд на поле. Игроки уже взвились в воздух, и сражение началось. *** Гарри сухо поприветствовал Малфоя. Хорька, ставшего капитаном и старостой. В прошлом году их вражда, казалось бы, сошла на нет. Уменьшилась до известных пределов. На самом деле она просто утихла на время, чтобы возрасти сейчас ещё больше. Драко только злобно зыркнул на него из-под высокого лба, скрытого за отросшей челкой. Что, ушёл из-под папенькиного надзора, слизеринское дерьмо? Малфой посмотрел так, словно услышал его мысли. - Будь любезен, сдохни прямо сейчас, Поттер. - Надеюсь, бладжер расшибёт твою белобрысую башку, Малфой. - А ты способный. К последнему курсу научился отвечать словами, а не кулаками. - Я же не хорёк, поджимающий хвост и прячущийся за своих верных псов. Малфой сжал кулаки и, видимо, собрался показать Поттеру, что он в состоянии ответить ему, но тут подала голос МакГонагалл. Драко развернулся к Гарри своей широкой аристократичной спиной и решительно зашагал к своей команде, что сделал и Гарри. Джордан объявил о начале. Мимо носа Малфоя пролетел маленький золотистый мячик, нагло помахав ему крылышками. Драко решительно нахмурил брови и ринулся в погоню. Гарри оглянулся, посмотрел по сторонам, но снитча не было видно. Он прищурил глаза. Где этот пернатый гад? Вокруг летали красно-жёлто-зелёные вихри на мётлах, между которыми сквозили мячи. Гарри ещё усерднее завертел головой. Он с трудом различал лица снующих вокруг игроков. Зелёный. Красно-жёлтый. Опять зелёный. Всё смешалось в пёструю палитру. Но вот стремительно пронёсся Малфой. А перед ним, буквально в метре, летел быстрый и юркий золотистый мячик. Зал загудел: гриффиндорцы забили мяч в кольцо Слизерина. Гарри собрался с духом и резко ринулся за снитчем, уворачиваясь от несущегося наперерез бладжера. Догнав Малфоя, он кинул на него быстрый взгляд. Малфой, поджал губы и не сводил внимательного серого взгляда со снитча. Он только увеличивал скорость и вытягивал руку, пытаясь дотянуться до заветного мяча. Гарри тоже рванулся за снитчем всем телом, чуть не слетев с метлы. Они летели ровно, одновременно уворачиваясь от тяжелых бладжеров. Гарри потерял счёт времени. Он не понимал, сколько они уже летят, не приближаясь и не отдаляясь, сколько раз уже прокричали трибуны, радуясь и огорчаясь забитым голам. Монотонность полета начала уже утомлять, но тут мячик, задорно махнув крылышками у самого носа Малфоя, резко развернулся и со свистом промчался мимо них. Не успели мальчики сообразить, как он оказался далеко позади. Они синхронно развернули послушные метлы и понеслись в обратном направлении, но снитч был уже упущен из виду. Одарив друг друга злобными взглядами, они завертели головами. Гарри краем глаза заметил Джинни, напряжённо сжавшую губы и водившую взглядом по всему полю. Поттер побледнел и стиснул кулаки: рядом с ней сидел Долгопупс. И ладно бы он просто сидел… Он держал её за руку. Гарри своим близоруким зрением и то увидел, как Невилл пожирал Джинни глазами. Брюнет нахмурил брови, увидев, как Долгопупс поправил её рыжую прядь, заправив за маленькое ухо. Но Джинни недовольно мотнула головой: Гарри знал, что она не любила, когда её волосы трогали, и злорадно улыбнулся. Долгопупс претендует на право быть её парнем, хотя даже не знает её привычек? Смешно. Гарри-то знал её наизусть. Каждое движение, каждое желание он улавливал на ходу. А этот… Поттер внимательно следил за каждым движением Джинни и мерзавца, сидевшего рядом с ней. Он забыл, что это всего лишь Невилл. Просто Невилл: его друг, однокурсник, храбрый и добрый парень. Сейчас рядом с ней сидел только мерзавец и соперник. Гарри вспомнил, что он находится на матче, и ему нужно ловить снитч, а не следить ревностным взглядом за своей бывшей девушкой, только когда вся трибуна бешено взорвалась громкими криками. Гарри побледнел. Неужели… Он оглянулся. На траве, упав с огромной высоты, лежал Драко Малфой. Но трибуны взорвались не потому, что он упал. В его дрожащих пальцах трепетал крылышками золотой снитч.