Падающая звезда

В доме меж тем вступил в свои права обычный распорядок дня. Госпожа Мидзуха восседала на своем месте, служанки рассредоточились вокруг нее. Появление со стороны сада троицы было встречено недоумением. Вид у Кучики и Хисаны после пребывания в кустах был помятый, да и на лицах читалось некое томление. Что касается Абарая, то он выглядел совершенно ошалевшим, смотрел прямо перед собой и ощутимо жался к своему капитану. Служанки зашептались, кидая на Хисану удивленные, а порой и откровенно завистливые взгляды. - На вас напали пустые? – всполошилась госпожа Мидзуха. - Нет,- раздраженно ответил Кучики, - на нас напал мой лейтенант! Он по утрам очень игрив, привык резвиться. Смущенный Ренджи постарался не заметить того многозначительного взгляда, который на него бросила Сидзука при этом замечании. Кучики Мидзуха не вполне поняла, что имеет в виду ее племянник, но смысл его речей часто оставался для нее загадкой, поэтому она не стала уточнять и сообщила: - Бьякуя-сама, к вам прибыл гонец из Готэй. Он ожидает вас в восточной комнате. Кучики кивнул и направился было в указанную комнату, как вдруг тетка остановила его: - Подождите, Бьякуя-сама! У вас порван рукав! Вы ведь не можете принять гонца в таком виде! Бьякуя оглядел себя – да, так оно и было, очевидно, при падении он зацепился за острый сук. - Ох, ну это ничего! Бьякуя-сама, пройдите в свои покои, переоденьтесь, а Оборо зашьет вашу одежду! Однако служанка, которой предназначалось это распоряжение, ехидно возразила: - Почему же я? Это Хисану господин Бьякуя все время спасает – пусть она и зашивает. - Пусть Ренджи зашивает – отреагировал Бьякуя, мстительно глядя на лейтенанта. - Я? - красноволосый почувствовал себя оскорбленным до глубины души. Он воин, а не швея! Но, встретив пронзительный взгляд серых глаз, поспешил сменить позицию: Тайчо, я готов! - Я зашью, - поспешно вызвалась Хисана, стараясь замять конфликт. Кучики неопределенно кивнул и удалился. Гонец прибыл к капитану Кучики, чтоб передать распоряжение главнокомандующего на следующий день прибыть в Готэй. Некое важное дело требовало его непременного присутствия. Бьякую не обрадовала эта весть, а вот Ренджи она привела в восторг. Абарай готов был немедленно пуститься в путь, даже не дожидаясь завтрака, однако капитан оборвал его мечты, сухо сообщив, что они покинут поместье завтра утром. Отправив радостного лейтенанта передать новость хозяйке поместья, Бьякуя задумался. Итак, у него всего один день… К концу этого дня Кучики вынужден был констатировать, что потерпел полное поражение. У него не было ни единой возможности хотя бы просто остаться с Хисаной наедине, не говоря уже о том, чтобы спокойно поговорить. Кучики Мидзуха не оставляла гостя своим навязчивым вниманием, и он был принужден провести остаток дня в церемонных беседах со старой женщиной. По сложившемуся в доме обычаю, все служанки находились при госпоже, и если бы сам Бьякуя и смог найти предлог, чтоб покинуть залу, то Хисана все равно осталась бы там. Бьякуя незаметно наблюдал за девушкой. Она тихонько сидела в уголке, не принимая участия в общей беседе, работала иголкой и казалась совершенно равнодушной ко всему. Бьякуе было тяжело думать, что он покинет поместье, даже не увидев напоследок любимую девушку. Конечно, он сможет навестить тетку и после того, как выполнит задание сотайчо, но кто знает, сколько для этого потребуется времени? Лежа вечером на футоне у себя в покоях, Кучики не мог заснуть, вновь и вновь перебирал обстоятельства дня. Вдруг с противоположной стороны седзи послышалось тихое постукивание, и дрожащий голос попросил разрешения побеспокоить господина. Кучики узнал голос Хисаны. Он торопливо встал и распахнул раздвижные панели. Хисана, низко склонив голову, протягивала ему кимоно… - Войди. Девушка, хоть и была смущена, не посмела ослушаться. - Я починила вашу одежду, господин. Кучики рассеянно кивнул и развернул принесенный сверток. Рукав был зашит очень старательно и с большим искусством... и с неменьшим искусством пришит к поле кимоно. Если бы Бьякуя вздумал носить его в таком виде, то ему пришлось бы все время прижимать руку к боку. Даже при его филигранной технике это стало бы серьезной помехой в бою. Возможности применить шикай или банкай он был бы лишен напрочь. Хисана меж тем пронаблюдала за действиями Бьякуи и осознала свой промах. - Господин, простите! Я сама не знаю, как так вышло! Хисана понимала, что кривит душой. Она прекрасно знала, почему допустила такую оплошность. Просто в зале она всей кожей чувствовала, что Бьякуя за ней наблюдает. Под пристальным взглядом Кучики невозможно было сосредоточиться, девушка сидела, как в тумане, практически ничего не видя перед собой, и все силы уходили на то, чтоб сохранить спокойный вид. На самом деле для такого состояния она превосходно справилась. Только вот вряд ли Бьякуя согласится, да и не объяснять же ему причины… А Бьякую начала забавлять эта ситуация. Он вспомнил, как Хисана в первый раз навела порядок в его покоях. После этого пришлось менять все панели и ширмы. А сколько перебила посуды! Да, удивительная девушка! Гордая, нежная, прекрасная… но руки у нее определенно не созданы для работы! Впрочем, его это вполне устраивало. И главное – маска отстраненности слетела с нее, и перед ним вновь была та девочка, которую Бьякуя когда-то нашел спящей в своих покоях, застенчивая, но открытая и порывистая. Значит, не настолько она изменилась, и есть шанс пробиться сквозь барьер ее самообладания. Кучики посмотрел на Хисану, пряча улыбку. - Ничего страшного, это можно исправить. - Да, конечно, я сейчас… Отдайте мне назад, я переделаю к утру. Ну нет, Бьякуя не собирался так просто отпускать ее. Мимолетная встреча перед отбытием в Готэй – это вовсе не то, к чему он стремился. - Нет уж, на этот раз я желал бы убедиться, что ты все сделаешь как надо. Зашьешь в моем присутствии, - он протянул ей сверток. Хисана прикусила язычок: наедине с господином она не рассчитывала хорошо выполнить свою работу. - Швейные принадлежности в шкатулке в зале… - пробормотала она, практически не надеясь, что эта отговорка ее спасет. - Хорошо. Пойдем туда, - невозмутимо уступил Бьякуя. Он знал, что в зале уже никого нет, все разошлись спать, и они смогут спокойно поговорить. Делать признание в собственной спальне, в непосредственной близости от расстеленного футона действительно казалось двусмысленным. Девушка покорно отправилась вслед за господином по темному коридору, готовя себя к испытанию. Она не боялась Бьякуи, она боялась себя. Прекрасно понимая, что желание проконтролировать ее работу просто предлог, Хисана вовсе не была уверена, что сумеет на этот раз сохранить самообладание. Утром она лишь ценой огромных усилий удержалась оттого, чтоб не броситься в его объятия, и едва ли она сможет устоять, если обстоятельства вновь сложатся определенным образом… А Бьякуя, кажется, собирается приложить все усилия, чтоб они сложились… Знал бы он, что ее тянуло к нему не меньше, чем его к ней… Кучики бесшумно двигался впереди, ориентируясь в темноте будто кошка. Хисана же так погрузилась в свои переживания, что не заметила, как наступила на что-то, что громко хрустнуло под ее ногами Бьякуя тут же оказался перед ней, легким пасом кидо зажег огонь в ближайшем светильнике и, наклонившись, убрал из-под ноги осколки. В темноте Хисана случайно наступила на сямисэн. Любопытно, как он оказался на полу. Кучики поднял инструмент: гриф отломился от корпуса и треснул, две струны покачивались в воздухе. Ну вот, еще одна напасть! - Эта штука не выглядит дорогой, - с надеждой произнесла Хисана. - На этом сямисэне играл легендарный годзе* Хиромицу, во время игры которого, как говорят, переставали петь птицы. Эта реликвия много лет хранилась в нашей семье, мой прапрадед подарил драгоценный инструмент Мидзухе к свадьбе, – флегматично пояснил Бьякуя. Вещь была очень ценная и дорогая, но сейчас его меньше всего волновала утрата культурного памятника. Хисана нервно рассмеялась. - Когда мы с вами оказываемся поблизости, я все время что-нибудь порчу. - То есть это я виноват? – уточнил Бьякуя. - Нет…. – растерянно прошептала девушка. - Хисана, ты просто стихийное бедствие… - чистосердечно изрек Кучики. - Только когда вы рядом, – парировала Хисана, не сразу сообразив, что тем самым признала, как на нее действует его присутствие. Бьякуя испытующе посмотрел на девушку. - Я думаю, есть только один способ уберечь наше семейное достояние от полного разрушения… Тебе нужно оставить твою работу и вернуться обратно в поместье Кучики… в качестве госпожи. Хисана испуганно посмотрела на Бьякую. - Разве это возможно для бедной служанки? Вы ведь сами тогда сказали… - Забудь, что я тогда сказал. Я не знал, что ты это слышишь. - Да, не знали. И потому говорили откровенно. Надо смотреть правде в глаза. Ведь это действительно унижение для вас. Возможно, сейчас вы этого хотите, но ваши благородные родные никогда не смирятся с мезальянсом. Да и я никак не соответствую тому, какой должна быть ваша супруга. Через несколько лет вы начнете стыдиться меня, возненавидите меня за то, что я не соответствую вашему статусу… Вы сами это знаете. Сейчас в вас говорит... страсть. Кучики помолчал. Совсем не такого ответа он ждал. - Страсть? И что же, по-твоему, мне делать? – с тоской спросил он. - Может быть, если вы ее утолите… Хисана приблизилась и, откинув волосы с лица шинигами, робко коснулась губами его губ. Сладкие, желанные… Поцелуй затягивал, все больше увлекаясь, девушка прижалась к Бьякуе. Бьякуя понял, что если он сейчас обнимет ее в ответ, то уже не сможет остановиться. Поэтому он осторожно отстранил девушку от себя. - Я не хочу тебя на одну ночь. Я хочу, чтоб ты стала моей женой. - Вы сами знаете, что это невозможно… - Если бы я хотел сделать тебя своей наложницей, ты бы ею уже была, - Бьякуя жестко усмехнулся. – И твое согласие мне бы не требовалось. Хочешь видеть меня таким? Если я пожелаю, мне не составит труда заставить тебя выйти за меня замуж. Хисана не знала, что ответить. Бьякуя снова показался ей таким же наводящим ужас, как тогда, в день нападения пустых, когда он, словно смертоносный призрак, вышел из туманной пелены. Губы сжались в нить, еще недавно ласковый взгляд стал отстраненным и беспощадным. Она думает, что ему нужно лишь тело. Неужели она такого низкого мнения о нем, о его чувствах? Если он сказал, что любит ее, то за этим стоит нечто большее чем просто страстное желание. Любовь… Кто скажет, что она такое? Бьякуя и сам не мог бы сказать, что пленило его в Хисане, ведь его интерес возник, когда он еще почти не знал ее. Как будто душа, еще не пройдя оценку разума уже, потянулась к ней, ощутила родство… Кто может сказать, что именно притягивает к человеку, которого ты почти не знаешь, но уже готов отдать за него жизнь? Поворот головы, смущенная улыбка… Разве подвластны разуму глубинные движения души? Но для нее это ничего не значит, все слова, которые он мог бы ей сказать, разобьются об стену ее неверия. Кучики холодно взглянул на Хисану, и на лице его была та же маска отчужденности, которую она увидела при первой встрече на улице Сейрейтея. - Ты ничего не поняла. Он развернулся и ушел. - Дура! Надо было соглашаться! Голос донесся из дальнего угла парадного зала, куда не долетал свет. Послышался шорох, и из-за вороха подушек показалась голова Сидзуки. - Что? Что ты тут делаешь? Ты все слышала? - Естественно, я все слышала! А что я тут делаю… Ну, если уж откровенно, то пытаюсь отловить бравого лейтенанта нашего великого господина. Но он оказался невосприимчив к моим чарам Или его не увлекла моя игра на сямисэне? Спасся бегством, если он так же драпает с поля брани, то не завидую я его капитану. - Господин Абарай влюблен в другую девушку. - Ах вот оно что. Досадно. Мог бы и сказать. Теперь вот сямисэн сломан. Хотя Мидзуха все равно не заметит, он такой ценный, что она не велит на нем играть, держит в ларце. - Зачем же ты его взяла? - Звучит хорошо. То есть звучал. А ты жалеешь? Ты только что разбила сердце господину, а жалеешь об этой цитре? Ты меня удивляешь. Хисана отвернулась, пытаясь сдержать слезы. - Так будет лучше. - Ты сама в это не веришь. Вообще ты все правильно сказала, в девяносто девяти случаях из ста ты была бы права. Однако надо же было такому случиться, что это единственный из ста исключительный случай, и когда он говорил, он отвечал за каждое слово. Ты сама себя перемудрила. - Что же мне делать? - Ну, иди, попробуй утолить его страсть. Шучу, извини. Конечно, если бы ты просто отправилась в его спальню, то что-то могло бы разрешиться… Но ты не сумеешь. Ты во всем ищешь какую-то правду. И он, кажется, такой же. Так что поплачь и смирись. В жизни все бывает и все к лучшему. Хисана осталась одна. Легко сказать - поплачь. Она не умеет. На коленях ее, подобно умирающему животному, покачивала навек порванными струнами древняя цитра. *Годзе – странствующий слепой музыкант. Имя легендарного годзе, упомянутое Кучики, вымышленное.