Тихони тоже могут влюбиться

POV Китнисс  Две недели спустя - Мне кажется,  температура еще не спала, ма-ам, у меня жар, мне еще нельзя в школу, - продолжала канючить я. Конечно, никакого жара у меня не было, и мама это прекрасно знала, она все-таки медик, но она подыгрывала мне целых две недели.  - Китнисс, что бы у тебя там не случилось, но ты должна ходить в школу, я стараюсь для тебя, но нельзя забрасывать учебу, - почти две недели она играла в заботливую мамочку, изображала понимание и разрешала не ходить в школу. Я не говорила ей что случилось, но, кажется, она понимала, что это было важно для меня. Я никогда раньше не врала ей, никогда не просила с такой силой пропуска занятий, я вообще люблю учиться, но не сейчас...  - Мам, ну еще денечек, пожа-а-алуйста, - не унималась я.  - Все, прекрати вести себя как ребенок, тебе уже давно не пять лет, - она повысила голос, по позже посмотрела на меня взглядом, полным понимания (на какой-то момент, мне даже показалось, что это все искренне), мама положила свои руки мне на плечи, взглянула в мои глаза, готовые уже скоро утонуть в подступающем потоке слез, и продолжила, - Китнисс, ты сильная, слышишь меня? Я не знаю, что тебя заставило так себя вести, совершенно не понимаю, что могло случиться, но у тебя все будет хорошо. Просто задери свой нос, веди себя гордо и ты покажешь всем, что ты чего-то стоишь, я люблю тебя, - и она поцеловала меня в лоб, совсем как в детстве, сначала я даже подумала, что сплю, но все было слишком реальным.  Я глубоко вздохнула, желудок противно сжался, а перед глазами опять встала та ужасная картинка: страстные поцелуи, трение тел друг о друга, его пальцы в моих волосах, мои руки, изучающие его тело, кожа, словно горящая как от огня после его прикосновений, неровное дыхание, его голубые глаза перетянутые серой дымкой, как в бреду, мой стыд, позор, мое обесчестие, стоны, а самое главное, что мне нравилось это, что я хотела этого. Я не вырывалась, не сопротивлялась, я поддавалась, я понимала на что иду, но не отступилась. А потом просто убежала, как самый настоящий трус, и таковой я и являюсь. Я даже не осознавала до конца, что это было не дольше нескольких минут, а потом стыд, ненависть к себе и всему остальному. Я всего лишь подросток! Я не хотела, чтобы так получилось. Да перед кем я оправдываюсь, это случилось и виновата я.   Тот вечер, когда Мелларк обещал отвести меня в Дворец Культуры, все вышло не так, как я себе представляла. Не было Капитолийской элиты, важных шишек и прочей мишуры, не было больших колон, красной ковровой дорожки, огромной сцены, были только я и Мелларк, были только мы и мой позор. До сих пор не могу осознать, как я допустила этого, как повелась у него на поводу, всем ведь давно известно, что ему нужно, и я это тоже прекрасно знала, но поддалась. А после этого, перестала ходить в школу, вернулась домой с красными глазами, хотя и пыталась скрыть свои слезы, дома их все равно заметили. Заперлась, не выходила из комнаты. Не ела, пыталась понять, как это случилось, избегала взглядов сестры, постоянно молчала. Такой позор, я, как случайная черная точка на большом белом полотне нашей семьи, и если кто-то узнает про эту точку, меня, не сумевшую противостоять желанию.. Итак шаткая репутация нашей семьи, стремительно полетит вниз ко дну.  Я не хочу идти в школу, совершенно не хочу, я представляю, как захожу в наш старенький класс, не отличающийся от других, совершенно простых, в которых кроме парт и доски особо то ничего и нет, и вижу взгляды других учеников на себе, неизвестно каким образом они узнают, что было однажды ночью с Мелларком, что вообще что-то было, смеются, издеваются надо мной, продумывают каждую их издевку, а еще больнее, когда думаю, что Пит будет вместе с ними. Возможно, он и сам расскажет им все. Скорее всего, так и будет, они, наверное, специально это все продумали, подговорили его и с самого начала знали, что так и будет, что я расколюсь, не вытерплю.   - Мам, ну прошу тебя, все, что угодно, только дай мне еще несколько дней, - снова начинаю я.  - Нет, - твердо и понятно. Она уходит, а я остаюсь одна, я не хочу, не могу, я сломаюсь, не могу видеть своих одноклассников, они все ужасные люди, избалованные Капитолийские детишки, которые даже на половину не знают, какого это расти без любви, без родителей, еле наскребая денег на еду, и носить одежду дольше, чем несколько дней.  Еще три недели спустя  В тот день, после разговора с мамой, мне все-таки пришлось идти в школу, но никаких насмешек не было, я продолжала быть серой мышкой, меня никто не замечал, всем было все равно. В голове проскочила шальная мысль, что Мелларк им ничего не рассказал или не было никакого плана, но я понимала всю глупость этих мыслей. Я очень наивна, а они любят развлечения, я для них, скорее всего, могу быть как одно из интересных шоу про девочку-недотрогу, которая легла под первого парня, обратившего на нее внимание, при том, что этот парень - альфа-самец с кучей подстилок за спиной, крутой малый, и просто красавец.  В тот момент, с этими мыслями, я чувствовала себя просто ужасно, я понимала, что я шлюха - грязная, запятнанная, не умеющая держать свои эмоции и желания под контролем. Такое отвращение к себе... Хотелось просто вылезти из своего тела, содрать с себя всю кожу, стать другим человеком, но это было бы слишком просто. Простота - не мой удел, словно кто-то хочет, чтобы я мучилась, кому-то кажется, что я и так мало перенесла: потеря отца, замкнувшаяся в себе мать, жизнь без любви - пустяки, будто каждый третий Капитолийский ребенок это переносит. Смешная шутка, но эти избалованные дети даже не представляют, что мне пришлось перенести, как пришлось побороть себя, чтобы не наложить на себя руки. Они все живут в полных семьях и сорят деньгами, странно вообще, что я живу так рядом с ними, но моя жизнь так кардинально отличается.  В школе, Мелларк несколько раз пытался ко мне подойти, но я прерывала контакт еще до того, как он начинался. Убегала, пряталась, начинала что-то активно обсуждать с первым попавшимся человеком. Одним из таких, один раз стал Гейл Хоторн, он заметил, что что-то со мной было не так, но я лишь отмахнулась тем, что плохо выспалась. Он тогда позвал меня в парк, я уже было хотела отказаться, но к нам начал подходить Мелларк и требовал поговорить с ним, тогда я дала согласие Хоторну и попросила как можно скорее уйти. Да, я трусиха, я боюсь слышать то, что скажет мне Пит. Да и что он может сказать? Спасибо за прекрасную ночь? Из тебя бы вышла неплохая шлюха? Как быстро ты поддалась? Даже думать об этом не хочу.  Хоторн был кем-то вроде моего персонального защитника, при нем Мелларк старался ко мне не подходить, тогда я стала в школе все чаще быть в обществе с ним. Но, как оказалось, с Питом было не все так просто. Даже смешно подумать, что я опять оказалась настолько наивна. Пит начал приезжать к моему дому, требовать, чтобы я вышла, даже начал подговаривать мою сестру, а та ему верила. Как же это было низко. Передавал через нее какие-то цветы, подарки, записки, которые я даже не смотрела, а сразу бросала в камин. Да что ему вообще было нужно от меня.  Тогда я стала и вечера проводить с Гейлом вместе, сама не поняла, как мой простой план по избежанию Мелларка перерос во что-то большее. Мне было легко с Гейлом, было такое ощущение, что мы знакомы давно. Он не давил на меня, не осыпал комплиментами, как это делал Мелларк, отчего мне было немного неуютно с Питом, мы вели себя как друзья. Самые настоящие друзья. Шутили, смеялись, проводили кучу времени вместе и немного рассказывали о себе и своей жизни. Так, я достаточно много узнала о Гейле, а он обо мне.  Спустя две недели, Мелларк бросил свои попытки добраться до меня, отчего я почувствовала себя гораздо свободнее, но общаться с Хоторном так и не перестала. Мы с ним часто ходили на пикники, брали кучу еды и много-много говорили. Мы много ели. Точнее, в основном, ела я. Не знаю, может пережитый стресс так сказался на мне. Но я постоянно хотела есть, просто ужасно много, а Гейл смеялся надо мной, говорил, что такими темпами я скоро в дверной проем не влезу. Конечно, это все были шутки, и мы вместе смеялись. С ним было очень легко, я даже не знала, что такое возможно. Один раз, мы остались ночевать на природе. Ну как остались. Я уснула у него на коленях, а он не стал меня будить. Еще одна странность, но я стала очень быстро уставать. Это выглядело смешно, я только и делала, что ходила в школу, постоянно ела и очень много спала.   Сегодня утром, меня ужасно рвало, весь день тошнило, в школе пахло гнилью и старыми вещами, еда казалась отвратительной, а все ученики ужасно раздражали. Даже с Гейлом я сегодня не хотела говорить, а к вечеру поднялась ужасная температура. Мама сказала, что я, скорее всего, умудрилась подхватить грипп. Какое же это ужасное состояние, я не ходила в школу около трех дней, только спала, ела и меня постоянно рвало. На четвертый я уже не выдержала и сбежала в школу, но, как оказалось, зря. Уже на втором уроке я потеряла сознание, а очнулась только под утро у себя в кровати. Мамы не было дома, а Прим не пошла в школу ради меня.  - Ну что же ты как не аккуратно с собой, тебе стоит до конца вылечится, ничего не случится, если ты немного пропустишь занятия, - усмехается сестра, бережно убирая пряди волос с моего лица.  - Да ну все это, я уже устала, тут же ужасно скучно, - ныла я как ребенок, - и вообще, что ты сидишь тут. Мне не нужна ваша помощь, я уже давно не маленькая, - сестра растерялась, а мне стало ужасно стыдно за себя, я и сама не понимаю, что заставило меня нагрубить ей, поэтому я сразу же одернула себя, - прости, Прим, я не знаю, зачем я это сказала. Я не хотела, просто...  Я пыталась сказать, что я не знаю, что со мной происходит, я и сама не понимала. Мое настроение менялось каждую секунду, будто я каталась на американских горках эмоций. И от этого мне самой стало противно.  - Никто не заставлял тебя это говорить, - грустно подметила Прим и поцеловала меня в лоб, - отдыхай, Китнисс, я не обиделась. Ты просто очень устала.  Да, устала, очень. Прим тихо вышла из комнаты, а я начала погружаться в сон. Но, не успев заснуть, меня словно ударило тяжелым предметом, пазл сложился в единую картинку, а меня пробило судорогой. Это всего лишь совпадение, успокаивала я себя, но проверить было нужно. Я не понимала, как могла быть такой глупой, но убеждала себя, что у меня паранойя и все это побочные действия от болезни, а мои мысли лишь плод моего воображения.  На утро, не оповестив домашних, я быстро сбегала в аптеку, находящуюся в нескольких районах от нашего дома (на всякий случай. Не хотелось, чтобы мама что-то знала, а она ведь постоянно находится в нашей районной аптеке) и вернулась домой. Тихо прокралась в ванную, Прим и мама еще спали, что сыграло мне на руку.  Руки дрожат, мысли путаются, а все тело сковывает страх. Сейчас я узнаю. Я стою на краю пропасти, в тумане, один шаг в верную сторону, и меня пронесет, и я получу все, одно движение не туда, я оступлюсь, и я потеряю все. Пальцы не гнутся, меня колотит, голова гудит от всего, при этом все сопровождает ужасная тошнота.  У меня задержка, возможно, это из-за болезни, а возможно, и нет никакой болезни. Единственное, что это докажет - тест. Нет-нет, такого не может быть. Гоню мысли прочь. Все это просто совпадение, у меня был только один раз и я залетела? Смешная шутка, из-за чего вырывается нервный смешок. Не хочу видеть результат, не могу, мне плохо.  Переворачиваю тест, грудь сжимается, словно в тиски, медленно сползаю по стене. Вот оно - то, чего я так боялась, - две полоски. Единственная мысль, проскочившая в голове - Пит ни за что не должен об этом узнать. Никто не должен об этом узнать. Никто об этом не узнает.