Глава 9. Запущенный механизм
22 марта 2015 г. в 22:27
Я зажимаю ладонью рот Хьюго, смотря ему в глаза. Я не хотела и его пугать, просто сама так обеспокоена, что не могу контролировать эмоции.
По дому ходят чужаки. Тети, мамы и бабушки нет. Над нашей головой скрепят половицы, заставляя меня вздрагивать каждый раз. Волки исследуют каждый метр нашего особняка, вынюхивая и выискивая, они безнаказанно влезают в самые потаенные уголки наших жизней. Мне хочется плакать, но я терплю, чтобы не поддаться эмоциям и не выдать нас, забыв о здравом смысле. Так учил папа, прежде чем уйти.
Они что-то обсуждают между собой, там, наверху, но я не слушаю, обращая все свое внимание на Хьюго. Убираю ладонь от его губ. Его лицо плохо видно, как и мое собственное, но я ему улыбаюсь, пытаясь приободрить и его, и себя. И, вроде, у меня получается. Прикладываю палец к губам, призывая его к тишине.
Издалека доносится глухой раскат грома. Я непроизвольно содрогаюсь. Не люблю гром с молнией. Они всегда меня пугают. Мальчик сразу замечает мою реакцию, он протягивает руки в мою сторону, и я его обнимаю, оперевшись подбородком о его плечо. Мне становится тепло и уютно, несмотря на кромешную темень. Мне спокойно, пока он рядом. Так совсем не страшно. Постепенно мое тело и мышцы расслабляются.
Я не знаю, сколько проходит времени.
Я слышу шорох, отчего открываю глаз. В дальнем углу подпола я вижу два светящихся глаза. Постепенно весь зверь начинает обрисовываться тусклым сиянием, исходящим от него самого. Спустя некоторое время, он становится виден мне целиком. Это лиса. Она мечется из стороны в сторону, постоянно бросая на меня косые взгляды. Ей здесь тесно.
— Ты кто? Здесь тебя быть не должно, — неожиданно серьезно и громко говорю я.
Лиса останавливается, глядя мне в глаза. Ее золотистые радужки блестят.
— Я — это ты. Я часть твоей души. Разумеется, я должна здесь быть, — отвечает она, не открывая рта. Почему-то мне не кажется это странным. Наоборот, очень даже естественным.
— Пойдем отсюда, я не очень люблю это место, — продолжает лиса, ее морда не меняется, но я знаю, что она морщится.
— Пошли, — просто соглашаюсь я.
Внезапно я обнаруживаю себя в бесконечном пространстве. Честно скажу, что довольно странное выражение, но по-другому и не скажешь. Я стою, но не вижу пола. Подо мной пустота и надо мной тоже. Я снова шестнадцатилетняя, а не семилетняя девочка. На мне вроде есть одежда, а вроде и нет. Я начинаю паниковать, но тут рука натыкается на жесткую шерсть, и все встает как бы на свои места. Я поворачиваю голову в ее сторону.
Лисица тоже уже не маленькая. Ее голова достигает моей груди. Теперь мне предоставляется возможность ее рассмотреть. Шерсть лисы черная, словно ее выкрасили углем. У нее тонкие лапы, острая мордочка, уши торчком. Она поворачивает голову, отвечая на мой взгляд.
— Как давно ты здесь? — спрашиваю я, не слыша своего голоса, но он достигает животное.
— Всегда. С самого начала. Я же сказала, я неотъемлемая часть твоей души.
— Ты была чем-то обеспокоена в том воспоминании. Что-то происходит?
— Не люблю волков. Я от них нервничаю, — она фыркает, прижимая уши к голове.
— Это ведь были мои воспоминания, верно? Я же не ошиблась?
— Нет, все верно. Сейчас ты спишь и каким-то образом попала в свое сознание. Не представляю, как это могло получиться. Но если ты пойдешь куда-нибудь одна в этом месте, то, скорее всего, заблудишься и никогда не проснешься. Однако, так как я здесь, этого не случится.
— Спасибо. Думаю, тебя стоит поблагодарить.
— Если с тобой что-нибудь случиться, то и я пострадаю. Умрешь ты — умру и я.
— Ты верная.
— Да, это так. Я действительно люблю тебя. Но есть и другая причина. Даже если бы я захотела, я бы не смогла уйти. А сейчас я совсем взаперти, мне тебя не хватает.
— Почему? Я же здесь.
— Первый раз за долгие десять лет. А тут одиноко, знаешь ли.
Я касаюсь макушки лисы, гладя ее. Лисица сильнее подставляется под ладонь, преклоняя голову.
— Прости. Я постараюсь вернуть память и освободить тебя.
— Не переживай. Это скоро случится. Тебе не нужно ничего делать. Время пришло. Наша встреча тому доказательство. Пойдем, я хочу тебе кое-что показать.
Лиса шагает вперед, оставляя меня позади. Под ее лапами пустота становится более сгущенной, если это вообще может быть. Я с некоторой опаской двигаюсь следом за ней, к своему счастью, обнаружив, что не падаю навзничь.
Нас перебрасывает в другое место так же молниеносно, как и впервые. На этот раз это оказывается лес. Словно из какой-то сказки, освященный сиянием. Босые ступни чувствуют рыхлую землю, траву, мох и ветки. Я чувствую утреннюю росу и холод, что меня удивляет. Ведь я во сне. Разве такое может быть?
— Я знаю, что это может навредить тебе, но есть шанс, что ты все вспомнишь.
— Что ты хочешь показать? — насторожилась я.
— Посмотри сама, — лиса останавливается, пропуская меня.
Я делаю шаг вперед. Передо мной материализуются фигуры. Буквально из тьмы показывается мальчик с белыми волосами, сидящий к моему лицу спиной. Интересно, у него когда-нибудь был свой цвет волос? Он слегка наклонил голову и совсем закрыл что-то перед собой. Я иду чуть боком, чтобы быстрее увидеть всю картину. Меня изъедает любопытство. И она не заставляет себя долго ждать. Все видно очень отчетливо, хотя в лесу якобы ночь. Вот еще одно явное отличие от реальности.
Фигурка лежит головой ничком, уткнувшись лицом ему в колени. Она плачет. Хьюго убаюкивающе поглаживает маленькой ладонью ее подрагивающую спину. Стоя здесь, я чувствую его прикосновения, будто бы моя спина под его рукой. Я подхожу ближе, в упор. Они все равно не замечают меня — это ведь эпизоды моей жизни, я это пережила. Без сомнений на его коленях плачу я. Только вот понять не могу, почему волосы у меня черные. Я смотрю на себя маленькую через плечо мальчика, усердно ее успокаивающего. Девочка бормочет, но мы оба не можем разобрать, что именно.
— Ты сделала это, чтобы защитить меня. Чтобы спасти нас обоих. Прости меня, я виноват в этом. Я на нее наткнулся. Прости, — Хьюго-ребенок трясет головой, низко склонив ее к девочке.
Я не могу понять, что сделала. Из-за чего так сильно переживаем мы оба?
— Я убила ее, — она говорит хрипло и прерывисто, но я различаю эти слова.
— У тебя не было выбора.
— Я не хотела… не хотела…
Я еле дышу от страха, от понимания и от того, как сильно удивлена. Я убила кого-то, хоть и защищалась, но убила.
— Та волчица. Она была просто голодной, дикой, совершенно обычной.
— Она хотела нас убить, навредить нам. Точнее, мне. Ты убила животное, которое хотело причинить нам вред.
У меня будто бы гора с плеч падает. Слава Богу, дикое животное. Да еще и ради защиты. Это ведь совсем не страшно. Я смотрю на ее кудрявую голову, пытаясь осознать то, что я — это она. Ее поступок — мой поступок. Я убила то животное. Но меня не покидает чувство, будто мы с этой девочкой совсем разные, чужие. Я смотрю на нее беспрерывно, пока в голове роятся ленивые мысли.
Я – она.
Я не сразу замечаю, что девочка поднимает голову. Медленно и осторожно. Кажется, что-то не так. Она обращена в мою сторону, а не в сторону Хьюго.
Она вскидывает ее так быстро и стремительно, что я пугаюсь. Но после ужас охватывает меня целиком. Наши глаза встречаются. В темноте ее золотистые глаза горят огнем. Я буквально вижу, как переливается ее радужка. От красных белков, воспаленных от рыданий, она становится еще ярче. Уже после я замечаю все остальное, отчего не могу сдержаться от крика. Все ее светлое личико перемазано кровью, смешанной со слезами. Губы буквально алеют от нее. Эта кровь совсем не ее — того животного.
Я кричу, спотыкаюсь, пытаясь отступить, падаю на землю. Закрываю глаза, но все равно вижу ее лицо. Я помню. Помню вкус крови той волчицы. Помню, как из нее уходила жизнь.
Я убила ее! Убила!
Меня охватывает ужас, но не от собственного детского лица, а от ощущения этих чувств. От этого забытого момента. От вторичного прохождения, будто я вернулась в тот день. Я… я…
Проваливаюсь во тьму.
Лисица сидит, внимательно наблюдая, как Меган растворяется в воздухе. Она бы улыбнулась, если бы могла.
Механизм запущен.