Bleeding out

Тени преследуют Стива Роджерса: во взглядах, проходящих мимо людей, и в тиканье часов, отсчитывающих время тонкими стрелками на белом циферблате в вечерних синих сумерках. Он позволяет себе не обращать на них внимания, только в глухой пыльной тишине дешевого номера они молча залезают к нему на кровать и укладываются рядом, под боком, рисуя под веками мучительные обрывочные воспоминания пепельными пальцами. Стив не обращает на них внимания, следуя за призраком, обросшим мифами и ставшим легендой. Его называют Зимним Солдатом и упоминают его с благоговейным трепетом и животным страхом. Роджерс кивает всякий раз и никогда не упоминает его имя. Стив не позволяет себе думать, что он устал искать Баки, как пытается не думать о том, что гиблое, должно быть, дело – искать призрака. Он пытается так не думать, пока Баки не появляется в его номере в Нью-Джерси. *** В квартире вновь раздаются осторожные, почти бесшумные шаги, укрытые тонким саваном ночной слепоты, но Роджерс все равно вслушивается в едва слышное дыхание и, глубоко вздохнув, сбрасывает ноги с дивана. Линолеум холодный, и по телу пробегает холодная колючая дрожь, замерев истеричной судорогой на плечах. Стив вглядывается в белую полоску света, пробегающую в паре сантиметров, и чувствует, как судорогой сводит не только плечи, но и сильное сердце. Стоит Баки увидеть Стива, как он опускает руку к бедру: это жест-привычка, обычно на этом месте висят перехваченные ремнем ножны с кабаром. Только ножны остались на жестких форменных штанах, а те – в спальне, небрежно брошенные на пол у кровати. Чтобы были под рукой. На Роджерса глазами Джеймса смотрит холодная стылая зима, вымерзшая пустыня, которая сменила чистое осеннее небо, смягченное тонкой поволокой жемчужно-серых прозрачных облаков. Стив же чувствует, как сердце в очередной раз делает сальто мортале, ударяясь о крепкие прутья-ребра, надежно сдерживающие безумные удары. - Не спится? – пытается непринужденно улыбнуться Кэп, но вместо улыбки выходит вымученная гримаса. Баки смотрит настороженно, как загнанный в ловушку волк, но немного все же расслабляется: по крайней мере, металлическая рука вольно скользит вдоль обнаженного бедра, не ища ни кобуры, ни ножен, а сам Барнс выпрямляется и поводит плечом в неопределенном жесте. - Будто проваливаюсь, - скупо отвечает Джеймс, а Стив задает себе вопрос, когда Баки разучился улыбаться. Утром Стив из коридора видит, как Баки лежит на полу, укрывшись тонким одеялом и положив под голову правую руку. *** Стоит Тони увидеть лицо Кэпа, он не сдерживает удивленного свиста: Роджерс в прекрасно выглаженной клетчатой рубашке и с разбитой губой выглядит почему-то донельзя странно. Но стоит Старку увидеть Баки, желание отпустить шутку в сторону Стива мгновенно пропадает. Поэтому он всего лишь колко замечает: - Это железяка тебя так разукрасил? - Чепуха. Случайность, - отмахивается Роджерс, а Джеймс отводит глаза в сторону. Он чувствует себя некомфортно у Старка и жалеет, что не прихватил с собой ничего, пусть оружие и не играет особой роли – всего лишь слегка облегчает жизнь и выполнение заданий. Тони делает приглашающий жест в сторону дивана, а сам идет к бару. Он достает три стакана, но, слегка подумав, наливает виски только в один: Кэп не пьет, а Солдату он слишком не доверяет, чтобы предлагать ему выпить. -Показывай руку, терминатор, - бросает Старк, скользя взглядом по Барнсу, и берет очки и очередную навороченную отвертку – Стив в них не разбирается, но техногению доверяет, чего не делает Баки. Но, поймав одобрительный взгляд Стива, закатывает рукав черного растянутого свитера крупной вязки, единственного подошедшего Джеймсу по размеру. Тони осматривает каждый сегмент так, будто действительно является высококвалифицированным хирургом. Барнс же глядит настороженно и недоверчиво, внимательно следя за каждым движением Старка. Наконец он отрывается от осмотра и впервые обращается непосредственно к Солдату: - Если палец сломаю, почувствуешь? Выстывшие глаза встречаются с карими, и через несколько секунд Джеймс коротко кивает – темные каштановые пряди щекочут резкие скулы. - Тогда, Кэп, тащи полный стакан виски и полотенце. Лечение будет… чувствительным. *** Уютно бормочет телевизор, наполняя тишину видимым теплом не-молчания, а Стив наблюдает, как Баки смотрит телевизор, озадаченно сдвинув брови. На его лице играют яркие отсветы с экрана, окрашивая глаза то в кармин, то придавая им странный желтый оттенок. Джеймс ловит взгляд Роджерса и молчит, не улыбаясь. В светлых глазах плещется несмелая неуверенность и семьдесят лет сомнений, и Стив не знает, как помочь Баки. Барнс через пару минут встает и молча уходит в спальню, притворив за собой дверь. Стив слышит, как скрипит кровать, когда Джеймс ворочается, никак не сумев привыкнуть к проваливающейся мягкости. Кому, как не Роджерсу знать, что Баки просыпается каждую ночь, каждые два-три часа, мучаясь от собственных обрывочных воспоминаний? Война не собирается оставлять Джеймса Барнса, как бы тот от нее ни бежал. Стив легко поднимается на ноги и осторожно ступает по полу, боясь нарушить что-то безумно хрупкое, неопределенное, повисшее в воздухе тонкой звенящей нитью. Пронзительно скрипит дверь, но Баки не оборачивается. Не оборачивается, когда Стив залезает под одеяло и ложится так близко, что его дыхание щекочет загривок. И лишь слегка вздрагивает, когда его обнимают крепкие сильные руки, а разбитая губа касается шрамованного изгиба шеи. И через несколько минут, когда дыхание Роджерса становится глубоким и ровным, холодная металлическая рука осторожно сжимает теплые крепкие пальцы. Доверчиво и уверенно.