Кораблик в бутылке

– Уау! – Я присвистнул, когда, войдя в кабинет, увидел Соджи в отглаженном черном костюме, из-под застегнутого пиджака которого торчал аккуратный белый воротничок. Он усмехнулся, но усмешка почти сразу превратилось в милую детскую улыбку. Наверное, только я сейчас с уверенностью мог сказать, что передо мной не ребенок. – И тебе доброе утро. – Как отпуск? Отдохнул от всех? Да, от всех. А главное от меня. Этот засранец на целых 2 недели свалил на «какое-то там море». – Хорошо, - все та же невинная мордашка, - а ты как? Ах, вот оно что. Снова началась игра «испытай мое терпение» - ну посмотрим, кто выиграет. Он же прекрасно знает, что я готов наорать и наброситься на него прямо сейчас. Может, даже ударить пару раз,…хотя, нет. Я никогда не смогу поднять руку на Соджи, сколько бы он меня не выводил. – Нормально, Кстати, пока тебя не было, к нам на постоянную работу утвердился твой любимый практикант. – Андерсен? – Он самый. Вот то сердито-кислое личико, которое я ждал. – Да ладно тебе. Что вообще случилось? – Ты сам знаешь, что я его терпеть не могу. – Ну, не хочешь – не говори. Только потерпеть его придется. – В смысле? Соджи прислонился к моему столу и скрестил руки. – Главный попросил подыскать ему напарника, - вздернутая бровь, - ну, человека, который мог бы ему все показать и рассказать, - каменное выражение лица, - короче, парнишку, чтобы бегать за ним в качестве няньки. Он готов убить меня. Этот взгляд стоит того, что он улетел сразу же после подписания заявления об отпуске. – И, конечно же, это я? – Почему «конечно же»? Во-первых, ты только что вернулся полный сил и готовый к работе с двойным рвением. Во-вторых, у тебя был год стажировки в Америке, следовательно, тебе будет комфортнее, чем остальным. В-третьих, ты уже 8 месяцев работаешь тут и до сих пор один. Девчонки с этажа волнуются о том, что ты почти ни с кем не общаешься. В-четвертых… – Шин, перестань. – В-четвертых, ты самый молодой сотрудник, Танака не в счет – он в отъезде, а, значит, на роль мальчика на побегушках подходишь лучше всех… – Хватит. –…ну да, няня и мальчик на побегушках - немного разные вещи, но ты же сам понимаешь, что за две недели практики невозможно запомнить, что где в этом гребанном офисе, поэтому оформлять все бумаги придется тебе… – Спишь один. Я осекся: – Что? – Если ты сейчас не замолчишь, я соберу вещи и перееду в свою квартиру. Я наклонился, поставил руки на стол по бокам от Соджи, и где-то с полминуты мы сверлим друг друга взглядами. Железный тон, не подразумевающий возражений: – Я не буду с ним работать. – А то что? – То, что я сказал, будешь спать один. – Не смеши меня. Ты продал свою квартиру, сразу, как переехал ко мне. – У меня 2 квартиры в Токио. Я выпрямился и недоверчиво посмотрел на него: – Блефуешь? – Ради Андерсена я готов купить хоть 10 квартир. – Так у тебя ее все-таки нет? – Я этого не говорил, - Соджи хихикнул и склонил голову набок, - ну? Мне идти собирать вещи? Я вздохнул: я же знаю, что он не сможешь никуда уехать, но в таких спорах всегда проигрываю. – Ты в курсе, что это шантаж? Причем, очень грязный. – Теперь злой полицейский меня накажет? – А ты сомневался? Соджи молчит и хитро улыбается. – Прекрати. – Что прекратить? – Это. – Что? – Улыбка становится еще шире, а глаза наглее. – Соджи, если ты не перестанешь так улыбаться, то получишь прямо здесь. – Я не против. Начинай, а я подхвачу. Я, мягко говоря, удивился, но быстро собрался и посмотрел на часы: – Ты же знаешь, что около десяти сюда ворвется Сузуки со свежими газетами. – Ну и что? Так даже интереснее. – Ты с ума сошел, или просто морем все мозги вымыло? – Я в порядке. Готов поспорить, девочка никогда не видела, как долбятся два парня. Я захохотал и толкнул его в плечо. – Ты где таких слов нахватался? – В самолете, - он хихикнул, - интересный сосед по месту попался. – Дома помоешь рот с мылом. – Значит, для Андерсена ты поищешь кого-нибудь другого? – Придется. – Но я же так идеально подхожу для этого. Ты столько пунктов назвал…четыре, кажется? – Заткнись. Я снова наклонился к нему, но руки положил не на стол, а обхватил Соджи за талию и несильно укусил за кончик носа. Соджи поморщился и засмеялся, а я в который раз почувствовал, что готов отдать все за этого паршивца. *** Соджи часто улыбается. Просто сидит и улыбается. Вот как сейчас, правда, я не вижу его улыбку, но чувствую. Разве можно думать о чем-то хорошем, когда перебираешь бумажки? Всегда ненавидел это дело, поэтому безмерно рад возможности спихивать все на помощников, козыряя должностью. Он так спокоен и…счастлив? Говорят, когда люди долго живут вместе, то могут понимать друг друга без слов. Похоже, полгода – недостаточно долго для нас. По крайней мере, для меня – точно, потому что я могу только сидеть и угадывать, его состояние. А вообще, полгода – это много или мало? Наверное, много: ни один парень не задерживался у меня больше месяца. Не то, чтобы я сторонник отношений на одну ночь, просто они все такие скучные. Иногда, когда я вспоминаю мои прошлые похождения, то непроизвольно сравниваю Соджи с теми парнями. Он совершенно не похож на них: он выше, несмотря на то, что иногда может вести себя, как порядочная…девушка по вызову. Забавно, но я до сих пор не могу понять, о чем он думает или предсказать его поведение. Угадать – да, но знать наверняка, похоже, никогда не получится. Я придумал своего рода игру: что сегодня ждет меня на ужин? Даже здесь мой малыш непредсказуем: жареные ананасы на Новый Год и пирог с рыбой на мой день рождения. Один раз он позвонил и спросил, что бы я хотел попробовать, а я ляпнул, что с удовольствием забью кабана. Придя домой, я чуть не грохнулся в обморок, когда на кухонном столе увидел самого Соджи, в ошейнике и залитого шоколадом. По-моему, тогда я так и не поел, как обычные смертные, но вот кое-что другое было очень даже неплохим. О чем это я? Я встряхнул головой, чтобы отогнать приятные, но отвлекающие мысли. Нужно попробовать настроиться на работу. И тут я поймал на себе изучающий взгляд моего благоверного: – Если закапаешь стол слюной – будешь сам отмывать, извращенец. – Почему сразу извращенец? Может, я просто есть хочу. –Даже если будет конец света, ты не выйдешь из дома не позавтракав. Чего-чего, а есть ты точно не хочешь. Он поднялся из-за стола, подошел сзади и облокотился на спинку моего кресла. Для повышения производительности наш шеф решил переставить столы в кабинете так, чтобы следователи сидели спиной друг к другу. Видите ли, чтобы не было «дел не по делу». Почему-то тот факт, что можно сидеть в пол-оборота, он проигнорировал. Я почувствовал размеренное дыхание на затылке и тонкие пальцы на моих плечах. Я закрыл глаза и замурчал: обожаю массаж. Особенно, когда его делают такими аккуратными ручками. То, что спинки кресел еле доходили до лопаток, видимо, тоже сделано принципиально, но сейчас это оказалось как нельзя кстати. Короткий поцелуй в висок. Раньше только я позволял себе такую милую ерунду. Что-то теплое коснулось шеи: Соджи трется носом о мой подбородок – наверное, хочет, чтобы я поднял голову. Выполняю, и он осторожно прикусывает кожу около кадыка. Вот так всегда. Ему скучно, а мне потом приходиться замазывать следы. Нет, косметикой я не пользуюсь, но уже после первого месяца нашего знакомства я понял, что иногда тональник действительно необходим. Пришлось медленно выдохнуть. Опять это ощущение: недостаточно, чтобы возбудиться, но невероятно приятно. Интересно, и почему Соджи – гей? Девушки бы вешались на него гроздями…как бананы. Я опустил взгляд: черные волосы закрывают глаза, но я прекрасно знаю, что они карие. Кареглазый брюнет – просто мечта! Если бы я сам не слышал, как он кричит в постели – никогда бы даже не подумал, что Соджи голубой. Я хмыкнул, и оказалось очень вовремя, потому что он уже пытался развязать мой галстук. Я взял Соджи за руку, переплел пальцы и опустил на ручку кресла. Наверное, у него сейчас недовольное личико: я ведь не дал ему закончить. Он потерся о мою щеку своей: – Я соскучился. – Нечего было сбегать от меня. – Я не сбегал. – Тогда что это было? – Ты сам прекрасно знаешь, что Андерсен пробуждает ненависть к людям. – Допустим, я поверил. Не знаю почему, но Соджи он откровенно бесил. – Он гомофоб. – Пояснили мне секунд через 10. – И? У нас весь отдел гомофобы, работаешь же. – Ты не понял. Он псих. – В смысле? Соджи засмеялся: – С человеком немного неудобно работать, когда каждые полчаса напоминают, что ты должен гореть в аду. Я чуть не поперхнулся воздухом: Андерсен был тише воды ниже травы. Он боялся встревать в споры и вообще пикнуть лишний раз. И тут этот мышонок выдает такое? – А почему он мне ничего такого не говорил? – А у тебя на лбу написано, что ты, - свободной рукой он зажал нос и сделал «страшный голос», - один из нас? – У тебя как будто написано… Я задумался. Меня немного беспокоило то, как главный может отнестись к моей нестандартной ориентации: я бы не хотел потерять «высокооплачиваемую работу по специальности» из-за какого-то болтливого полудурка. Соджи прижался губами к моей шее, и я почувствовал, что он улыбается: – Помнишь, я хотел себе что-нибудь проколоть? Ты психовал насчет языка, и я сделал ухо. Успокойся, я уже почти месяц не ношу сережку…- он сжал мою руку, когда я попробовал распутать пальцы, чтобы проверить. – Андерсен достает меня как раз после того, как увидел, что прокол справа. Он так бесился… Соджи не договорил и мгновенно оторвался от меня: щелкнула ручка двери. Секунда, и мы еле слышно облегченно вздохнули, когда в проеме показалась довольная морда и пропела что-то вроде «Не помешал?». – Чего ты здесь забыл? У тебя вроде обед. – Какой-то умник выкинул из окна крутого бизнесмена. Машина ждет.