Время

Последние несколько месяцев капитан шестого отряда наблюдал за своим лейтенантом больше обычного. В жизни его подчинённого происходили явные перемены и, как ни странно, перемены эти были к лучшему. Красноволосый руконгаец явно стал проявлять больше терпения в общении с окружающими, всё реже срываясь на недостойную аристократических ушей бранную речь. Проявление же Абараи интереса к классической литературе и другим видам высокого искусства вообще заставили проскользнуть в голове капитана шальную мысль о желании поделиться с Ренджи своими собственными знаниями и даже личной библиотекой. Препятствием к исполнению этого желания служило лишь непонимание истинных мотивов лейтенанта. Зная его уже не первый десяток лет, Бьякуя очень сильно сомневался в том, что этот благородный порыв был обусловлен чисто внезапно проснувшимися в лейтенанте стремлениями повысить собственное образование и прикоснуться к прекрасному. Скорее, все эти его потуги могли быть результатом проигранного кому-то из своих дружков-собутыльников спора на очередной попойке, организованной лейтенантом десятого отряда. Ведь за все время их с Ренджи совместной службы попытки отвадить его от проведения своих вечеров подобным образом более чем на несколько дней успехом не увенчивались. А тут такое. Да ещё так резко и с таким старанием, что у самого капитана аж дух захватывало от довольно острого предвкушения скорой возможности обсудить с Абараи индивидуальные особенности в стилях авторов, художников и композиторов разных времен и народов. Но дабы не ошибиться и не стать побочной жертвой проигрыша предполагаемого спора, Кучики решил немного подождать, чтобы убедиться в искренности намерений Ренджи повысить свою культурность и образованность. Ещё одно изменение в поведении лейтенанта большим сюрпризом для капитана не стало, но, тем не менее, оно тоже было достойно внимания и похвалы, которые, впрочем, Кучики оставлял при себе. Параллельно с умственным и духовным развитием Абараи продолжал развивать и оттачивать своё боевое мастерство ещё с большим рвением, чем раньше. Тренировок у лейтенанта явно прибавилось, чего нельзя было сказать о могущих теперь вставать с ним в равные спарринги противниках. Капитан всё чаще наблюдал за ходом этих тренировок от начала до конца, периодически ловя себя на мысли, что он любуется искусными движениями настоящего воина, его техникой и силой. В такие моменты занять место спарринг-партнера Бьякуе хотелось самому. Хотелось ощутить на себе эту силу и несдерживаемую энергию, мощным потоком исходящую от разгоряченного очередной схваткой лейтенанта. Хотелось, но что-то капитана останавливало. Возможно, сам факт возникновения таких желаний. Наблюдения за изматывающими тренировками ровно, как и за теми моментами, когда Ренджи, усевшись в тени какого-нибудь дерева, листал очередной томик прозы или поэзии, за несколько недель стали для Кучики чем-то привычным и даже в какой-то мере необходимым. Капитан попеременно наблюдал за умиротворенным лейтенантом, увлеченно бегающим глазами по давно ему самому известным строчкам, и каждый раз открывал в этом для себя что-то новое. Ведь Ренджи, не смотря на все перемены, так и остался открытой книгой – по его лицу можно было запросто прочесть все переживаемые им эмоции. Хмурящиеся брови, напряженный взгляд, сжатые губы. Или, наоборот, вздернутые вверх уголки губ, чуть прищуренные глаза и легкий румянец на щеках. Зная, что за книга в руках у Ренджи, по этим самым эмоциям Бьякуя мог практически безошибочно определить, на каком именно моменте повествования сейчас находится лейтенант. В другие моменты Кучики по-настоящему наслаждался разворачивающимся на его глазах сражением. Конечно, это было возможно лишь при наличии достойного его лейтенанта противника. Стальные мышцы, с замысловато переплетёнными зигзагами татуировок, мощно перекатывались под лоснящейся от пота загорелой кожей. Уверенные резкие или плавные движения, стремительные удары воплощенного занпакто и, конечно, горящий взгляд в сумасшедшем сочетании с кровожадным оскалом. Это зрелище действительно завораживало, превращая его главного героя в благородного хищника, настигшего свою жертву. Такой контраст невольно заставлял Бьякую проводить параллели между лейтенантом и самим собой. Только параллели эти связывали Ренджи не только с главой клана Кучики, но и со вспыльчивым неуправляемым и неугомонным мальчишкой, которому ещё только предстояло стать главой одного из Великих Домов и капитаном Готей-13. Своим новым образом, по мнению Бьякуи, Ренджи гармонично сочетал в себе озорного мальчишку, способного полдня гоняться за не менее озорной наследницей другого великого клана, ради шутки отнявшей у него резинку, и благородного, образованного аристократа, способного быть по-настоящему достойным главой своего рода. По сути, Ренджи сделал именно то, что не удалось самому Кучики. Бьякуе в определенный момент пришлось выбирать между интересами клана и самим собой, и выбор был очевиден. Он не смог сохранить в себе эту юношескую непосредственность и открытость, спрятав её за показной надменностью и холодностью. Ему пришлось стать тем, кем он был уже много десятков лет, но это не значило, что капитан всё забыл. И именно то, что Ренджи смог… заставляло Бьякую им восхищаться и даже гордиться. Пусть ситуация совсем иная, и на Абараи никто не давил ни честью семьи, ни благородством имени, но никто и не заставлял его делать выбор – он сам к этому пришёл. И сохранил себя, приобретя ещё большее. Конечно, Бьякуя понимал, что он, скорее всего, придаёт слишком много значения тому, что для самого Ренджи может быть просто временной пилюлей от скуки. Но нестерпимо хотелось, чтобы всё было именно так. Тем неожиданнее стало для Кучики субботнее утро, в которое впервые за несколько месяцев Абараи не пришёл на свою раннюю тренировку, место которой отлично просматривалось с облюбованной Бьякуей небольшой рощицы, где он, впрочем, просто напросто гулял каждое утро, дыша свежим воздухом. И неважно, что чаще он этот самый воздух задерживал, стараясь не выдать своего присутствия и не помешать завораживающему зрелищу. Важно было только то, что Ренджи не пришёл. Он не появился и через пару часов в тени своего любимого дерева с очередной книжкой в руках. Не было лейтенанта и в общественной библиотеке ни в разделе живописи, ни в историческом, ни даже в разделе художественной фантастики, которому, впрочем, по мнению Кучики, в библиотеке места не было. То же самое повторилось и на следующий день. Тогда Бьякуя подумал, что, возможно, его лейтенанта скосила какая-нибудь болезнь, но к его немалому удивлению, в понедельник утром Ренджи, как ни в чём не бывало, ровно в девять часов тринадцать минут появился на пороге их кабинета, хмуро поздоровался, извинился за очередное опоздание и проплелся на своё место. Именно «проплёлся», потому что слегка помятый общий вид, кривовато завязанный хвост и заспанные глаза совершенно не способствовали бодрому шествию, коим лейтенант радовал своё начальство вот уже несколько месяцев. Бьякуя был, мягко говоря, удивлён, но выяснять в чём дело не стал – мало ли, что могло случиться? Поссорился с кем-то из друзей, или с Рукией. Или, может, спор какой проиграл. Проблемы в личной жизни, в конце концов. Впрочем, последнюю мысль капитан отмёл сразу же. Он же давно наблюдал за Ренджи и практически целыми днями – что, кстати говоря, чести капитану не делало, но в данной ситуации значения не имело, и в качестве упрёка принято не было, - и уж он-то точно знал, что никакой личной жизни у Абараи нет – просто некогда. Хотя, может, в этом и была причина? Эта мысль вызывала какие-то противоречивые эмоции, которые, в общем-то, как и обычно, были просто проигнорированы. А зря. Кучики решил, что какой бы ни была проблема, рано или поздно она решится, и всё вернется на круги своя вместе с утренними тренировками и прикасаниями к прекрасному. Но шли дни, даже недели, а ситуация только ухудшалась, всё больше заставляя капитана нервничать и пытаться ненавязчиво выяснить причину внезапной ко всему апатии своего лейтенанта. Теория о корыстных мотивах Ренджи уже давно была признана неактуальной, потому как Абараи от своего саморазвития явно получал удовольствие и на принуждение по долгу спора это было непохоже. В определённый момент Кучики осознал, что за те несколько месяцев, что он наблюдал за своим лейтенантом, его в жизни Бьякуи стало очень много. Даже слишком. Но как только всё это прекратилось, «слишком» резко стало со знаком «минус» - слишком мало. Кучики никогда особо не придавал большого значения своим чувствам. Он их просто подавлял. Но если какое-то из них всё же занимало его мысли определённое время, не желая подавляться, значит, оно было достаточно сильным и, соответственно, достойным того, чтобы на него обратили внимание. Сейчас у Бьякуи было одно очень сильное чувство – ему не хватало его лейтенанта. Именно в том плане, что он практически всё своё время проводил с ним рядом, пусть и на определённом расстоянии, и сейчас уже откровенно нуждался в обществе Ренджи, но уже без этого самого расстояния. Решение проблемы пришло само собой. Бьякуя ведь давно хотел предложить Абараи свою библиотеку для расширения круга его знаний. Можно в довесок предложиться быть его учителем. Хотя Ренджи и сам неплохо справлялся всё это время… Впрочем, капитан был уверен, что лейтенант ему не откажет.