Время

- Тебе не кажется, что мы немного переборщили?.. - Нет, ну ты, конечно, со своим прозрачным гробом немного перегнул… - Я перегнул?! А твои лепестки сакуры и ревущая Рукия – это типа нормально? - Заткнись, клыкастый! - Сама заткнись, толстожопая! - Как ты меня назвал? - Как слышала! Плюшечка! - А ну, иди сюда, ящерица недоделанная! - Это кто ящерица? Это я – ящерица?! Я тебе сейчас покажу, Мисс Пышка Сейретея! - Заткнись, недомерок!.. Ренджи резко сел на футоне, хватаясь за грудь в попытке успокоить бешено бьющееся сердце. Красные пряди слиплись от холодного пота, градом лившегося с лейтенанта. Губы его дрожали, руки тряслись, пальцы судорожно сжимались в кулаки. - Сон… Это всего лишь сон… Он жив… жив… Всё в порядке… Это просто дурной сон… Сбивчивый хриплый шепот, призванный успокоить, глухо раздавался в тишине ночного Сейретея. Рваное дыхание постепенно восстанавливалось, окончательно возвращая лейтенанта в реальность, где не было ни полупрозрачных гробов, ни лепестков сакуры, ни мёртвого капитана. - Ксо… - Ренджи снова судорожно вздохнул и, наконец, откинулся на мокрую от собственного пота подушку, закрывая лицо руками. Сердце всё ещё с силой билось о ребра, не желая успокаиваться после пережитого, пусть и во сне, ужаса. - Если такое случится в реальности, я просто… Ксо! Нет! Такого никогда не случится! Ренджи тихо застонал, заворачиваясь по уши в одеяло. Подобные сны мучили лейтенанта почти каждую ночь вот уже несколько недель. Но такой кошмар приснился ему впервые. Началось всё с того момента, когда непонятно по какой причине Ренджи вдруг решил, что все его попытки приблизиться к капитану – хоть физически, хоть духовно - совершенно бесполезны. Ему внезапно стало очевидно, что все его старания укрепить и развить свою силу совершенно не трогают того, для кого он тренируется в три раза больше, чем весь шестой отряд, вместе взятый. Лейтенант осознал, что его не всегда успешные, но от этого не менее усердные попытки улучшить свои знания в литературе, каллиграфии и искусстве, являвшихся неотъемлемой составляющей жизни его капитана, нисколько не волнуют последнего. Даже значительно улучшившиеся манеры руконгайского мужлана не имели никакого успеха и не были замечены причиной этого их улучшения. Не смотря на все старания лейтенанта, в их отношениях с капитаном не изменилось ровным счётом ничего. Ренджи всё так же продолжал видеть вечно невозмутимого Кучики, который, впрочем, кажется, стал обращать на него ещё меньше внимания. Хотя, казалось бы, куда уж меньше? Сделав определенные выводы, Абараи начал впадать в жуткую депрессию, залечивая её регулярными попойками у Мацумото. Но призванные развеять тоску посиделки вгоняли лейтенанта в ещё большую меланхолию. Дело в том, что на этих самых попойках одними из постоянных гостей были Юмичика с Икакку и Шухей с Кирой, которым присутствие посторонних уже давно не мешало проявлять свои далеко не только дружеские чувства. Глядя то на невинные поцелуи давно образовавшихся парочек, то на их откровенные обжимания на футонах, или даже просто на то, как они, сидя рядом друг с другом, спокойно обнимаются и прикасаются друг к другу, Ренджи начинал тосковать ещё больше, потому что понимал, что такого даже при самом невероятном раскладе у него никогда не будет. Все эти понимания и выводы наслоились друг на друга и привели Абараи к единственно верному, на его взгляд, решению. Раз все его усилия и старания ни к чему не приводят, то зачем они вообще нужны? Всё равно он не сможет добиться того, чего хочет больше всего на свете, а всё остальное ему по боку. Осознав эту простую истину, Ренджи разом прекратил все свои трепыхания. И если отказ от развития в себе чувства прекрасного посредством изучения поэзии и живописи никак не отразился на внутреннем мире Абараи, то его пренебрежение развитием силы, да и вообще какими-либо физическими нагрузками, внутренний мир лейтенанта уже стерпеть не мог. Постоянные забивания на тренировки, регулярные отказы от всех предлагаемых спаррингов, даже отлынивания от обязательной ежедневной разминки вгоняли довольно воинственный занпакто Ренджи не то что в депрессию, скорее, в ярость. Апатия лейтенанта отнюдь не положительно сказывалась на настроении Забимару, поэтому совместными интеллектуальными усилиями обеих половинок духовного меча было принято решение во что бы то ни стало вернуть своему незадачливому хозяину волю к жизни. Решение решением, а вот способы и варианты его реализации оказались более, чем туманными. Сначала парочка пыталась реанимировать силу духа Ренджи, посылая ему различные вариации снов и видений на общую тему: «Каким ты будешь слабаком, если будешь продолжать такой образ жизни!». В программе мотиваций были наглядные примеры его руконгайской жизни в нищете, подработка уборщиком в местной забегаловке и даже безрадостное прекращение его бытия в качестве главного подопытного двенадцатого отряда. К сожалению занпакто, всё это не возымело на Ренджи ровным счётом никакого действия, так как дальнейшая судьба собственной шкуры лейтенанта совершенно не интересовала. Если она, судьба шкуры то бишь, не интересна тому, ради кого эта шкурка так старалась столько времени, то ему и подавно. Переругавшись в пух и прах, следующим способом мотивации парочка выбрала путь запугиваний и угроз. Новая арка снов проходила под девизом «Будешь валяться на футоне – останешься без близких и друзей, ибо нахрен ты им такой нужен!». Здесь кампания проводилась куда более обширная и включала в себя зарисовки на тему одиночных скитаний понурого Ренджи по тёмным улицам Сейретея с обязательным проливным дождем и невесть откуда взявшейся в Обществе Душ полу-облезлой псиной, олицетворявшей своим жалостливым скулежом символ одиночества и никому не нужности. Ещё были насмешки бывших товарищей и - что было уже явной подлостью со стороны Забимару - пинки недавних друзей, бывших теперь гораздо сильнее Абараи. Последнее, собственно, произвело прямо противоположный ожидаемому эффект – от этой чуши Ренджи сразу отмахнулся, справедливо решив, что до такого ни он, ни его друзья никогда в жизни не докатятся. Новая перепалка парочки, переросшая в конкретную драку, как раз и привела их к, как оказалось, верному решению. Раз вся эта апатия Ренджи началась из-за капитана, значит, и закончиться она может благодаря ему же. Первые попытки, не увенчавшиеся успехом, пыл Забимару не умалили, а лишь заставили задуматься над стратегией серьёзнее. Сны о совместном счастливом будущем руководства шестого отряда, ставшим реальностью благодаря возобновившему усилия Ренджи, успехом не увенчались. Собственно, занпакто и сам на этот бред особо не рассчитывал, но попробовать стоило. Далее следовали настойчивые сны, пророчащие Абараи капитанское хаори, благодаря которому он сможет довольно значительно приблизиться к Кучики как по рангу и силе, так и по положению в обществе. От этого своего ночного бреда Ренджи даже отмахиваться не стал, посчитав его оскорбительным. Абараи ни при каких обстоятельствах не собирался покидать ни свой пост лейтенанта Кучики, ни даже отряд, который за столько лет стал ему уже родным. Следующая гениальная идея, сгенерированная неразлучной парочкой, стала последней. Мотивация тем, что забросив окончательно тренировки и став слабаком, Ренджи не сможет в нужный момент защитить своего капитана, на первый взгляд казалась идеальной. Но, решив в этот раз подумать чуть более трех минут, Забимару пришла в голову более действенная, но, как оказалась, и куда более жестокая мысль. Дело в том, что убить Кучики-тайчо в бою, пусть и во сне, правдоподобно было практически нереально, а заставить Ренджи поверить в возможность подобного исхода реального сражения и того сложнее. Именно в этот момент в одну из голов занпакто и пришла невиданная по своей жестокости идея показать Абараи не сам процесс, а его результат. В том, что очередная задумка парочки, наконец, увенчается успехом, сомнений почти не было. Глядя на судорожно хватающего ртом воздух Ренджи, слыша его сбивчивые обещания не допустить подобного ценой собственной жизни и мольбы о том, чтобы это видение навсегда осталось сном, Забимару наравне с гордостью самим собой испытал и некоторые угрызения совести. Всё-таки доводить своего хозяина до нервного срыва в планы занпакто не входило.