Здравствуй, враг!

             — Фил! Я сейчас сожру все макароны! Вставай!       — Угу… — гудит мой братец в подушку. Он, конечно, поздно вчера пришёл из «Отвёртки», но так-то уже полдень. Кидаю в него тапком. — П-п-пэпридурок!       — Меня пригласили на собеседование в «Рейциг», через три часа выдвигаюсь. И звонила Марта, звала нас поужинать сегодня.       Марта — это его и получается, что моя младшая сестра. Филипп вытащил из-под одеяла руку и показал мне «фак». Кидаю второй тапок и сбиваю наглый средний палец. Он наконец поворачивается.       — Знаем мы все эти у-у-ужины! Пэ-пэприпрётся пэ-пэ-папашка. Нам это надо?       — Ну, так-то да… — согласился я, наша обоюдная сыновняя нелюбовь к господину Питерсу Нойману и сроднила нас с Филиппом. — Тогда я ей напишу, что у тебя работа, а я в тир.       Фил садится на диване и сладко потягивается.       — А чё, Карену не запэ-пэ-претили стрелять?       — Нет. Давай жрать иди!       — И меня в тэ-тэ-тир возьми!       Братец к Карену проникся особым уважением, когда узнал, что тот выстрелил в человека, защищая друга. Переживал за него во время следствия и суда.       А разбирательство было запутанное, так как ни к крайней необходимости, ни к вреду при задержании выстрел Карена отнести судья не мог. Ведь выяснилось, что угрозы для моей жизни и здоровья не было. Юридический казус. Однако действия подсудимого были признаны правильными, от уголовной ответственности его освободили.       Тогда Карен поссорился со своей девушкой и жил у родителей уже неделю. И именно его я заметил в окне напротив. Хотя он наблюдал в тот вечер не за мной. Он обнаружил человека, который тоже был с биноклем, — получается, следил за следящим. Видимо, это Валера готовился к моему финальному захвату. Карен не поленился утром переговорить с Мишкой по поводу сигнализации в доме. И, внимание! Позвонить Валере как «безопаснику» и предупредить о странном человеке. У моего друга был Валерин телефон!       На следующий день мужика с оптикой он не заметил. Поэтому запросто пропустил момент, как я был усыплён и привязан скотчем к креслу. Он взял оптику, только когда человек в чёрном (сначала он Валеру не узнал) включил в кабинете свет, принялся читать какие-то документы или газету… Потом этот человек нашёл пистолет и зарядил его. Ходил туда-сюда по кабинету. Побывал в «комнате Эрика», именно там выглянул в окно, и Карен разглядел, что это Валерий Николаевич. И успокоился — свои, ибо он уже подумывал в полицию звонить.       Однако либо интуиция, либо скука подтолкнула бдительного соседа продолжить наблюдение. Он увидел, что Валера спускался вниз, вернулся с кружкой, но сам не пил… Кому-то дал воды? Потом сел на стул и что-то говорил. Не сам же с собой, значит, в кабинете кто-то был. Валера вставал и смотрел на портреты на противоположной стене. Но в какой-то момент он подошёл к окну, моему другу показалось, что Валера его заметил, но тот вдруг одёрнул штору, обзор стал шире. И только тогда Карен увидел меня, примотанного к креслу. Он сразу же решил, что мне угрожает что-то страшное, погнал на первый этаж за своим пистолетом, велел брату звонить в полицию, говорить, что в соседний дом забрались воры. Когда вернулся к точке наблюдения, увидел, как Валера наставил на меня пистолет и, как ему почудилось, угрожает мне. Не стал ждать, выстрелил. В горячке промазал: хотел в плечо, а получилось в висок. Пуля оказалась не дура, она аккуратненько пролетела через глаз за килем скуловидной кости, не задев мозг.       Сафиевы побежали к нам. Дом наполнился руганью и паникой. Потом подоспели полиция и скорая. Валеру уволокли под сирену в травму. Карена задержали, повезли куда-то в дознание. Мне задавали миллион вопросов, но я тупо молчал… Я был в шоке.       Наутро прилетел отец. Впрочем, неотец.       Я сказал, что знаю про то, что я не его сын. Что я увольняюсь и ухожу из компании, из дома, из его жизни навсегда. Что заберу лишь портрет матери. Что ЕГО сын похищал меня всё это время и был одержим мной. И что в этом тоже виноват он. Последнее его совсем не удивило. Я сделал вывод о том, что он знал...       Неотец спросил только одно:       — Пойдёшь к Нойману?       — Нет, он такой же, как и ты. Он знал, что я его сын. И когда мама погибла по его вине, он не забрал меня, не признал. Вы оба мастера ломать всем жизнь!       — Хрен бы он получил тебя. — Неотец дёрнул губой и мягче: — Ты необыкновенно похож на Аню...       Потом он помчался к Валере в больницу. Но тот попросил его не пускать. Было у отца два сына, не осталось ни одного. Однако, зная Александра Владленовича, могу предположить, что он будет бороться и за меня, и за Валеру. Без шанса на даже утешительный приз.       Что касается Валеры… Тот ничего не объяснял — ждал, видимо, моих показаний. Да и допрашивали его только через сутки. Тим убеждал меня всё рассказать в полиции — «раздавить гада». Пашка не верил в то, что Бакараевых кто-то сможет наказать. Говорил, что у меня даже доказательств нет. Единственный свидетель — это Бомко, который однажды забирал меня с дачного участка. А Александр Владленович по-любому будет покрывать сына. Мишка пообещал «всё рассказать, если надо», но грустно добавил: «Меня спросят, почему я не позвонил ментам тогда. Что мне рассказывать? Про то, как я стал дегустатором элитных вин благодаря этому? Я как гнус смолчал тогда...»       И я решил не рассказывать… Плёл какую-то ерунду, что был пьян и мы с Валерой поспорили, что я смогу сам освободиться, если кто-то привяжет меня к креслу… Что пистолет вообще спортивный и никто не собирался из него стрелять. Следователь смотрел на меня, как на дебила.       Очень скоро в мою съёмную квартиру примчал сам герр Питерс Нойман. Наверное, рассчитывал на сыновние лобызания. Увидел мамин портрет, аж прослезился. Но меня это не проняло. Я твёрдо сказал, что к нему не поеду и своим отцом уже не смогу его признать. И работать у него не собираюсь.       Нойман мне и рассказал всю подноготную потери «Рейцига». Конечно, все наши планы и цифры ему слил Валера. И это камень не в мой личный огород — это очередной ход против «отца». В нашей семейной компании всё рушилось. Полетели договоры с французами и с «Вимм-Билль-Данн», акции потеряли доверие, обнаружилась лживая отчётность, и биржа объявила делистинг, возникли проблемы с налоговой, были обнародованы иностранные счета… Короче, для мести Валеры, готовившейся годами, настал дедлайн.       Через три недели после выстрела мы с Тимом и Кареном отправились в «Отвёртку» отмечать моё увольнение. Там к нам и подошёл Филипп.       — Мне ту-ту-тут один старый пэ-пэ-пердун сказал, что у меня есть брат. Реально?       Вот так просто появился брат и у меня. Тем более позже я узнал, что ему надо съезжать с квартиры, поэтому предложил поселиться вместе. И уже больше месяца он спит на диване, курит свой вейп на кухне и спонсирует наши ужины картошкой фри, пивом и чесночными гренками. Ванна постоянно изляпана фиолетовыми брызгами от краски для волос. Фил отчаянно не хотел быть похожим на родителя. Да и как-то не по-рокерски быть блондином. А я в ответ полюбил его музыку и делал завтраки, пока не нашёл работу.       Постепенно я узнал и его историю. Тут всё просто: на сына возлагали надежды великие, а он не оправдал ожиданий, не реализовал батюшкины амбиции. Нойман-старший позёр, любит показаться в свете, пустить в глаза «не пыль — пылищу», а тут неудачный сын. Долгое время были проблемы с речью, потом с поведением, а значит, и с учёбой. На шестнадцатилетие набухался с друганами, угнал отцовскую машину и разбил её. Был сослан в Швейцарию, где его загребли с кокаином. Потом он стал «украшать» лицо тату, потом в Сети появился порноролик с ним… Фил мне его даже показал! Герр Питерс не успевал подчищать за сыном грехи и грешки. Филипп рассказывал и ржал. Правда, в рехабе ему было не до смеха.       Фил говорил, что «папан» постоянно ему в пример мальчика Бакараева ставил. Дескать, и умница, и при деле, и никого не позорит, и вот-вот женится…       — Как ты меня бе-бэ-бесил! Но мне к-кх-кажется, что это норм, когда бэ-бэ-братья б-бесят друг друга!       Я тоже рассказал всё Филиппу. Даже про Валеру. Всё. И про яхту...       — Н-да… Моя семейка тэ-теряет пальму пе-пе-первенства по е-бо-бо. Бакараевы дают жару! Валерона-то ты не видел больше?       Не видел.       Знаю, что он лишился глаза.       Знаю, что он отжал у отца контрольный пакет, но из компании ушёл. Топ-менеджером от его имени стал вундеркинд и, как оказалось, действительно топ — Павел Тимофеевич Ярцев. Кстати, именно Валера, а не отец оплачивал Пашкино учение. И теперь мой во всех смыслах топовый одноклассник отрабатывал свои знания, перестраивая фирму.       Знаю, что Валера живёт за счёт тех средств и недвижимости, которые увёл за десять лет работы на отца.       Знаю, что он покинул страну и уехал в свою любимую Исландию.       Городок на западном берегу недалеко от Рейкьявика.       Хабнарфьордюр.       Еле выговоришь.       Линия Brekku, 3. Рядом с гаванью.       Белый домик с чёрной черепицей на крыше.       Знаю, что он был у базальтовых столбов и у зелёной горы. В «Фейсбуке» появились фотки. Неужели один ходил по исландским ледникам и каньонам? На одном из снимков в кадре валялся рюкзак с прикреплённым тюком портативной палатки. И нигде нет его самого.       Знаю, что он совсем один, как и раньше.       Как и всегда.              Филипп смачно втягивал в себя макароны. Брызги от соуса украшали даже его татуировки на груди и шее. Он делился новостями:       — Вчера б-был Тим. Мешал мне работать!       — В смысле, отвлекал базарами? Что-то он зачастил к вам в «Отвёртку».       — А т-т-ты не по-по-понимаешь почему? — усмехнулся братец. И, скривив жалостливую рожу, передразнил Тима: — Где Эри? Ч-ч-чё Эри не пэ-пэ-приходит? У Эри всё х-хорошо? П-п-почему Эри не звонит? Эри, Эри, Эри, Эри… Весь вечер ты на арене!       — Странно… — Я припомнил поведение друга тогда, ночью.       — Ты с-с-слепой? Ежу пэ-пэ-понятно, что он в-в-вэ-э-трескался в тебя!       — Да нет!       — Не «нет», а «да»! З-з-зуб даю. Д-д-дай майонез.       — И что я сейчас должен предпринять, по-твоему? Втрескаться в ответ? — мрачно спросил я. Блин, неужели потеряю друга? Если Тим действительно… А если он признается? Я не смогу ничего ему дать.       — Не с-с-сы… — как будто слышит мои опасения Фил. — Если он сто-о-олько лет сэ-сэ-справлялся, то и сейчас не пэ-пэ-проявится. Ты только не ночуй у него б-б-больше! — заржал он.       — Я и не собирался.       — К-к-кароч, когда Т-т-тим был, приходил этот ваш ебанько. — Я сразу понял, что тот о Кирюше Звереве.       — Он опять хотел через тебя к Нойману перейти? — Оказывается, Кирюша давно мечтает работать в «Промеде», а его не берут. И он нашёл Фила, прилип к нему, типа подружился, полагая, что тот поможет ему с местом у папаши. Нашёл к кому приставать с этим!       — Ага. К-к-кароч, они с Т-т-тимом чуть не отъебошили друг друга.       — Это да, они вражины. Тима аж трясёт от Кирюши.       Фил загадочно улыбнулся и продолжил терзать макароны.       — Пэ-пэ-прикинь, Лёнька хочет делать очередную о-о-операцию морды лица. Мне кажется, это уже б-б-болезнь. Ему к мозгопр-п-праву надо, а не к хирургу! Так что, если «Рейциг» н-н-е выгорит, можешь у нас по-по-подработать, минимум три месяца он будет делать новый нос! — Это такой у него сарказм. — Вчера от б-б-бара угнали мотик одного чела.       — Кстати, Мишка Бомко сказал, что женится.       — Ну, пэ-пэ-пропал человек для общества.       — Не то слово! Он младше этой дамы лет на десять! Она англичанка. И познакомились они в «Тиндере»!       — С-с-секс через в-в-вебку! Огонь!       — Ага, они четыре года переписывались! И два года назад он ездил к ней на фестиваль Guinness Fest в Дублин.       — Молодчага! Заодно и пэ-пэ-пиво п-попил, — хмыкнул Фил. — А чё, до Ирландии есть пэ-пэ-прямые рейсы сейчас?..       — Думаю, нет, с пересадкой только… Как и до Рейкьявика, а в этом году ещё сложнее стало.       Фил перестал есть, прищурился:       — Да-да-даже не думай!       — Я НЕ думаю! Кофе налить?       Фил мотнул головой, отодвинул пустую тарелку, вытащил палочку своей парокурки.       — Знаешь что, бэ-бэбратец, лечиться у мозгоправа надо не Лёньке, а тебе! Р-р-рейкьявик, блядь!              Да, звучит как диагноз.       Рейкьявик головного мозга, терминальная стадия.       Нет.       Это пройдёт!       Я уверен!       Резистентность проявится.       Иммунитет сформируется.       Просто не сразу.       А у меня и прививочный сертификат уже имеется!       Вчера принесли конверт со штампом DHL.       Там открытка.       Шикарный вид ледника с непроизносимым названием.       Размашисто написан адрес по белым горным колпакам.       На обратной стороне два слова       маленькими буквами:       «Ты свободен».              Но это не точно...              2021