Катюха- дура.

Сколько еще раз человек должен прочувствовать всю боль, чтобы в конечном итоге понять, что от нее нет спасения? Неужели можно думать, что боль бывает приятной? Только в самых редких случаях, когда ты чувствуешь эту самую боль и понимаешь, что жив. Остановите кровопролитие, прошу вас. Если вы еще считаете себя человеком, который в состоянии прочувствовать все это на своей шкуре. Понимаете, из-за ваших «норм» многие ненавидят себя за все, потому что не в состоянии в них вписаться. Разве можно нормально жить, ненавидя все, что вы в себе когда-то любили, потому что кто-то посчитал, что это некрасиво, и каким-то образом смог навязать свое мнение толпе, а вы, как стадо баранов, передали это дальше по цепочке. Посмотрите на небо, разве там все звезды одинаковые? Разве вы не считаете каждую из них прекрасной, потому что увидеть их на небе сейчас так сложно. Все вы гонитесь за чем-то незначительным, делая из этого цель вашей жизни. А вы бы хоть раз в жизни пожили так, как стоит жить: не думая о деньгах, сексе или то, что ваша жизнь — полное ничто. Вы заставляете людей вокруг подстраиваться, выкручиваться и всячески ублажать вас (да, ублажать). Но при это сами настолько полые внутри, что вас легко можно разбить, один раз ударив чем-то не очень внушительным по вашему самолюбию. Вам не приятно общество, потому что вы привыкли, что картинки сменяют себя слишком быстро, чтобы привыкнуть. А эти кадры задержались здесь слишком долго. Это нарушает вашу систему и вы впадаете в «депрессию», хотя даже не понимаете, что это такое. Вам просто нравится употреблять это умное слово, чтобы все вас жалели и думали, что вы многое пережили. Я устала видеть лживую грусть, навязчивую улыбку и вечно замечать, что люди стали называть любовью все, на что у них екает половой орган. Разве любовь — это подарки, обнимания, лепет о чем-то слишком приторном? Любовь — это когда ты встаешь раньше нее, хотя ей не нужно на работу сегодня, а тебя ждет школа, готовишь ей завтрак, гладишь ее любимую рубашку, завариваешь чай с ромашкой, потому что она не может начать без него свое утро, идешь с подносом в руках, будишь ее и целуешь. Любовь — это когда ты одним днем приходишь в слезах к родителям и говоришь, что встретила того самого человека, а они не могут понять, почему ты плачешь, и ты говоришь им все. Любовь — это когда она бросает все дела и идет к тебе домой, чтобы поговорить с твоими родителями, терпит все, что ей говорят, а потом тихо шепчет: «Я не говорю, что я хороший человек, что я могу быть прекрасной девушкой. Но я обещаю, что я никогда не сделаю ей больно, и я не прошу принимать меня в вашу семью. Я только прошу: не запрещайте нам видеться. Когда я впервые ее увидела, я подумала, что схожу с ума, потому что это было, словно «черт, как дышать, сердце, где ты?!». Она настолько прекрасна, что мне не хватит слов, чтобы сказать вам, насколько я люблю вашу дочь. Я не сделаю ничего, чего она не захочет. Теперь решать вам.» А они только улыбаются и обнимают меня, потому что понимают, что это действительно так, и что это безумно важно. Они только тихо просят меня не торопиться во всем и, если что, советоваться у них. Это был самый прекрасный миг в моей жизни. Теперь не нужно врать, придумывать что-то, а потом долго еще ненавидеть себя за ложь. Теперь они разрешают мне оставаться у Олеси официально, но не больше пяти раз в месяц. Один из таких дней запомнился мне больше всего. Спросите, почему так? Ну что же, слушайте. Я приехала на несколько часов раньше. Олеся брала уроки игры на гитаре уже несколько недель, потому что давно мечтала научиться играть на этом инструменте. Ей говорили, что у нее талант, а она еще по три часа занималась этим дома, потому что считала, что ей просто льстят. Я подарила ей гитару, но она играет на отцовской, потому что хранит память о нем. Она говорит, что новый инструмент не имеет души и звучит не так хорошо, хотя в магазине мне сказали, что это одна из лучших гитар в городе. Она научилась зажимать струны правильно, петь тише, чем мелодия. Она устраивала мне концерты, в которых была главным действующим лицом. Мне хотелось сделать ей приятное, потому что сейчас все было не так радужно. На работе впервые за долгое время заговорили о сокращении, и новеньких, как это чаще всего бывает, увольняют всегда первыми. Она ждала этого так долго, и каждый день начинался так, словно был последним. У неё слишком много проблем, ее плечи не выдерживают этого натиска. За несколько часов я смогла приготовить ужин, набрать горячей воды в ванную, приготовить для неё несколько хороших книг, которые потом буду читать ей, вслушиваясь в ее ровное дыхание. Она любит некоторые книги намного сильней, чем людей в своём окружении. Она действительно может уйти в свой мир, если посчитает, что так ей будет лучше. Она любила стихотворения, особенно те, что не кричали о едином чувстве сразу, а создавали оттенки, оставляли после себя ещё много ярких вспышек. - Ты уже дома? Ты сегодня рано, твои родители знают, или ты сегодня не ночуешь? - она вернулась неожиданно, хлопнула входной дверью и сразу же упала на стул в прихожей. - Нет, они знают. Я ушла пораньше, чтобы сделать кое-что приятное для тебя. Раздевайся, проходи в ванную, тебе нужно расслабиться, - я лишь улыбнулась ей и ушла в другую комнату. - Ты думаешь, ванна спасёт меня от всего плохого, чего стоит ждать? Дин, это плохая затея, - она все же разделась, дожидаясь, пока я выйду. - Иди, я только помогу тебе помыться, - я вышла из комнаты в ее футболке, собирая волосы в хвост. - Сегодня я не хочу ничего больше, кроме как хорошего вечера в твоей компании, а затем крепкого сна без каких-либо кошмаров. - Тогда я точно не расслаблюсь, дорогуша. Это тоже самое, что делать массаж быку, которому перед носом машет кто-нибудь красной тряпкой. Я не прошу чего-то большего. Просто прими ванну со мной, - она снимает последние вещи и заходит в ванную комнату, тут же погружаясь в горячую воду с лавандовым маслом. - Давай. Я ещё несколько минут стою в раздумьях, взвешивая все «за» и «против». С одной стороны я не видела в этом ничего такого и была бы рада тоже немного расслабиться, но с другой стороны я знала, что это все закончиться спальней, куда в таком виде я не хотела бы сегодня попасть. - Прости, но нет, мне нужно кое-что сделать. Я приду через минут двадцать и помогу тебе, отдыхай. Я закрыла дверь и направилась в зал. Нужно было ещё многое сделать. Я около десяти минут накрывала на стол, понимая, что все это полностью меня не устраивает. И почему, когда дело касается, казалось бы, простых вещей, я всегда найду повод быть недовольной. Я много думала о том, что сейчас чувствует Олеся, ведь она никогда не скажет мне открыто, что боится чего-то, или что ей больно от каких-либо действий со стороны общества. Ее воспитали так, объяснили, что слабость на людях - самый большой грех, от этого порой сложно судить о ее истинных чувствах. Я вернулась в ванную комнату, захватив с собой полотенце. Я помогла Химке помыться, отдала ей полотенце и вновь вышла, ожидая, пока она соберется. Ужин прошёл в молчании, она ничего так и не сказала, но выглядела свежей. После ужина она молча помыла посуду и ушла в спальню, закрыв за собой дверь. Я ожидала иного, я думала, что ванна вернет ее в прежнее русло, мы поговорим, она вновь возьмёт в руки гитару, начнёт тихо петь песню Сплин. Я ждала, пока она выйдет, мы сразу договорились, что если что-то случится, и она посчитает, что хочет побыть одна, я не стану ей мешать. Хотя, ожидание было слишком долгим и уже изрядно меня бесило. Ведь сложно держать себя в руках, когда дорогой человек переживает что-то неприятное, а твой удел - стоять и смотреть. - Дин, иди сюда, - она крикнула и закашляла. – Это было бы очень глупо: заставлять тебя ждать. Наверно, у тебя были планы, а я их все разрушила. Как твой день? Я слышала, у тебя был конфликт с учителем истории на днях. Что не поделили? – она притянула меня к себе, когда я присела рядом. - Он сказал, что я списала все у соседа по парте, и что слишком глупа, чтобы понимать его предмет на хорошую оценку. Ты меня знаешь, в таких ситуациях мне всегда хочется высказаться, так же унизить человека. Может, это и не красит меня, но зато я сказала все, что думала, - я прижалась к ее груди и закрыла глаза. – Я думала, ты сегодня вновь сыграешь для меня, а ты лежишь в кровати – это так непривычно. - Ты хочешь, чтобы я сходила за гитарой, принцесса? – она привстала и посмотрела на меня. - Да, было бы неплохо. - Пять минут. Выбери пока песню, чтобы я смогла тебя порадовать, - она встала и вышла из комнаты. Что выбрать? Этот вопрос всегда меня очень бесил. Потому что ты должен выбирать, а твой выбор не всегда оказывается верным, из-за этого получаешь много проблем в подарок. У меня не было настроения для чего-то душевного, грустного – того, что стоит слушать ночью, вспоминая все самое хорошее в своей жизни. Мы будет петь бред, придуманный нами просто так, словно великие музыканты, которым не стоит переживать о качестве выпускаемого ими продукта – их любят в любом случае. - Мы исполним свое, слышишь, что-то такое, что продерет нас насквозь и убьет стаю бабочек в животе, потому что будет прекрасным даже для них. - Послушай, раз ты заговорила о своем, то можно я кое-что сыграю для тебя. Я написала эту маленькую песню не так давно, и она не слишком хорошо, но мне хотелось бы, чтобы ты ее услышала. И она заиграла, медленно перебирая пальцами струны, закрыв глаза, погрузившись в иную реальность, чтобы не посмотреть на меня и не сбиться. Когда-нибудь мы будем гулять под звёздами, Я не так давно смогла заметить их. Ты знала, что они давно умерли, Но все еще светят здесь? Пожалуй, никто уже не удивиться, А для меня это точно в новинку. Мне бы, как они - Умереть, но светиться. Мне бы с тобой светиться - Звезды не светят в одиночку. Да, ты попала в точку - Мое сердце тебе отдано. Когда-нибудь мы уедем из этого города, Купим билеты, куда захочешь. Когда-нибудь вся боль кончится, И твоя звезда вновь будет сиять...