Через десять лет

      Дождь лил, как из ведра, наполняя пустые улицы шумом падающих капель.       На часах - конец дня, а темно, как поздним вечером. И в этой прозрачной темноте всё казалось сырым, неприветливым и чуть враждебным.       В черной пустоте улиц можно было легко не заметить человека, торопливо шагающего, временами переходящего на бег, в светлой школьной форме Намимори. - Гокудера-кун! - звук громкого голоса прорвался сквозь сплошную стену капель.       Светловолосый парень остановился посмотреть, кто его окликнул, без особого интереса. Во дворе дома стояла невысокая девушка в ярко-желтом дождевике, спешно накинутом на плечи поверх свободного зеленоватого платья. В руках она держала корзину с бельем, которое до этого снимала с веревки, спасая от дождя. - Ну, чего стоишь? - снова крикнула девушка. - Зайди хоть, пережди!       Парень, удивившись её словами, чуть замешкался, но, поняв, что уже промок до нитки, зашел в дом.       В доме семьи Миура было уютно и просторно. Планировка почти та же, что и у Тсуны. Только кухня в другой стороне находится.       Девушка, повесив плащ на вешалку, сразу прошла в ванную развесить белье, на ходу пригласив друга пройти в гостиную.       Гокудера немного оттянул прилипшую к телу рубашку, взъерошил сырые волосы и прошел, наконец, в гостиную.       Высокий торшер, стоявший за диваном, тускло освещал комнату, в которой, помимо прочего, находились ещё два кресла и низкий журнальный столик, на нем стопкой лежали журналы по шитью и книга в старой темно-синей обложке.       Гокудера устало развалился на диване, не чувствуя ни капли смущения. Слишком он привык вести себя, как ему того хотелось, не обращая внимания на мнение окружающих.       У него выдалась тяжелая неделя почти полного одиночества, от которого он уже успел отвыкнуть в постоянном окружении своих друзей, разъехавшиеся сейчас кто куда. Будучи человеком действий, он не выносил ленивых настроений, изнуряя себя тренировками, чтобы хоть как-то разнообразить свои тихие будни.       Старые враги повержены, новых пока не появилось на горизонте, так что все наслаждались миром и тишиной, все, кроме Гокудеры. Он старался занять себя, как мог - он и углубленно изучал взрывчатые вещества, и возможности кольца Урагана, и тренировался очень много, лишь изредка, чтобы не мешать Десятому строить личную жизнь с Киоко, заходил в гостеприимный дом Савады. - Гокудера-кун, - послышался над ним звонкий голос девушки. - Возьми.       Хару протянула ему темно-синее полотенце и сухую отцовскую рубашку, забрала прежнюю сушиться, выходя из комнаты, чтобы он переоделся. Надев сухую вещь, висящую на нем мешком, он осторожно прошел в кухню, где нашел девушку сидящей за столом перед плитой. Чайник вот-вот должен был закипеть. Огонь на конфорке едва слышно шипел, подергивался голубовато-синим пламенем, а по стеклу, в такой тишине, неприлично громко барабанили капли. - Хару любит смотреть, как чайник закипает, - улыбаясь, говорит Хару. - Особенно когда Хару одиноко.       Гокудера промолчал, может быть, так она перестанет нести всякую чушь. Что за удовольствие таращиться на чайник, пышущий паром? Есть занятия и много полезней. - От огня становится даже уютнее, - продолжает она, по привычке тянется заправить прядь за ухо, но не находит прежних, длинных волос и вновь кладет руку на колени. - Родители Хару часто уезжают куда-нибудь.       Хранитель молчит, стараясь не смотреть на неё, вдруг она почувствует безразличие и замолчит? - Отцу приходится...       Он садится на свободную табуретку, на другой конец стола. Нет. Это же Хару, она не замолчит, пока не остановишь. А у него совсем нет желания слушать сейчас романтический бред. - Хару! Вскипел, - обратил её внимание Хаято на чайник, надрывающийся от пара. - Да, вижу. Будешь чай или кофе? - спросила она, поднимаясь с табуретки. - Мне кажется, ты замерз на улице. Дожди здесь холодные. - Чай буду, - ответил парень. И так горько, чтобы ещё прибавлять к этому горечь напитка. А чай, как сон, мудрее и забирает все дурные мысли.       Хару заварила чай, поставив через пять минут две кружки на стол, добавила к ним печенье.       В комнате была напряженная атмосфера, как показалось парню. Такая, какая обычно складывается при недоговоренности или в ожидании чего-то, того, что никак не произойдет, не прозвучит. - Гокудера-кун, ты от Тсуны-сана шел? - Откуда ещё-то? - фыркнул парень. - Тебя, наверно, задевает, что он сейчас больше времени уделяет Киоко-тян! - смеется Хару. - По-моему, - саркастично заметил парень. - Это больше задевает тебя. Ведь это ты влюблена в него без памяти! Посмотри, даже прическа у тебя стала, как у Наны-сан. Думаешь, он обратит на тебя внимание, если ты будешь копией его матери?       Хару напряженно молчит и внимательно всматривается в собеседника. - Думаю, - продолжает выражать свои мысли в слух парень. - Тебе стоило бы перекрасится в рыжий - так бы ты больше походила на Киоко.       Девушка, задумчиво теребя свои короткие шоколадные волосы, хмурится все больше, но молчит. - Хотя все твои попытки все равно будут бесполезными, - Гокудера чуть усмехается и смотрит ей в глаза до омерзения нагло. - Даже сравнивать вас двоих нельзя. Киоко - милая, спокойная, красавица. А ты? Ты - просто ненормальная, навязчивая, глупая девчонка... - Прекрати издеваться! - наконец, вскакивает девушка. - Идиот! Что Хару тебе такого сделала?! - Хару... - удивленно начал Гокудера, поняв, что наговорил слишком много лишнего. - Уходи, Гокудера Хаято! - повысила голос она, перебивая его. - Уходи...       Вздохнув, парень поднялся и молча вышел на улицу под дождь.