Vertigo

В тексте использованы строки из композиции Dogs группы Pink Floyd. Смешать краски. Разбавить тёплые тона безжалостным голубым небом, добавить немного песочного отчаяния пустыни и ударить по глазам отталкивающе-чёрным пятном надвигающегося смерча. Сомнения, страхи, страдания - как всё это выразить одним-единственным рисунком, когда хочется сказать так много?! Но ведь его никто не ограничивает, верно? И он будет рисовать - так, как ему было предложено перед каникулами. Он сумеет выразить все свои эмоции в красках. Who was born in a house full of pain... Он нарисует боль - боль, от которой хочется кричать, срывая голос. Боль, от которой сгущается пространство и время вокруг. Боль, которая разъедает изнутри. Who was trained not to spit in the fan... Он раскрасит отчаяние в чёрный и серый и добавит немного красного. Он распишется акварельной кровью на черноте своего настоящего. Ему ли не знать, какого цвета отчаяние? Who was told what to do by the man... Он заштрихует одиночество. Оно - серое. Просто серое. Безжизненное. И он такой маленький, такой беззащитный, такой потерянный… Who was broken by trained personnel... Он сотрёт свою мечту. У него никогда не будет настоящей семьи. А значит, ему не узнать, каких цветов она бывает. И его рисунок так и останется всего лишь наброском, не имеющим чётких очертаний и цветов. Who was fitted with collar and chain... Он изобразит беспомощность. Буйством красок, хитросплетением линий и невероятными образами он расскажет о том, что значит быть связанным запретами и обязательствами. Он устал от этого, так устал… Who was given a pat on the back... Он покажет скупую милость родителей, когда он пытается соответствовать их требованиям. Лживую заботу и снисходительную ласку во время светских приёмов. Это так легко! И так обидно… Who was breaking away from the pack... Он наполнит горечью свои рисунки. Он не может быть таким, как все - просто не может. И это слишком тяжело. И одиноко. И ещё очень-очень больно. Наверное, если бы он не увидел надежду в глазах Сугуру, ему сейчас не было бы настолько плохо… Who was only a stranger at home... Он закрасит чёрным отчуждённость. Он не позволит холоду быть ярким. Пусть будет темно - так же, как и в его душе сейчас. Тьма поглощает его, сдавливает стальными тисками, не позволяя дышать полной грудью. Who was ground down in the end… У него вырвали сердце. Огромная жестокая птица вырвала его сердце, и он видит, как она взмывает ввысь, в холодное и бездушное серое небо, сжимая его в когтистых лапах. Кровь растекается по льду облаков, застывает в неживом воздухе, сгущается и давит… Who was found dead on the phone... Ему уже не страшно. Он просто теперь не может чувствовать. Его сломали, словно старую куклу. Ему всё равно. У него нет сердца. У него вообще больше ничего нет. Его тайна жила в сердце, которого он лишился. Тайна из пачки ИХ фотографий, тетради с ИХ рисунками и сна, в котором была ИХ любовь… Who was dragged down by the stone... Он закричит своими рисунками, он сумеет. Он закричит обо всей этой лжи, которая его окружает, обо всей грязи, которая въелась в кожу - обо всём, что сводит его с ума. Весь этот ад, который он вынужден называть своей жизнью, весь он - до самого незначительного его проявления - здесь, в этом альбоме. В каждом рисунке. В каждом нажиме карандаша. В каждом скольжении кисти. Его рисунки будут кричать за него, потому что он сам уже давно не имеет голоса… Who was dragged down by the stone…

* * * * *

- Волнуешься? - Широяма мельком глянул на сидящего на пассажирском месте Такашиму и снова перевёл взгляд на дорогу. - Да. Но я больше переживаю, как встретит меня Сугуру, - честно ответил Такашима. С каждым оставшимся позади километром его уверенность таяла под напором сомнений и страхов. Только признаваться в этом Широяме он не хотел. В конце концов, он сам напросился в эту поездку. - Думаю, он очень удивится, - усмехнулся Широяма, но внезапно крутанул руль и заорал: - Да твою ж в мудака мать!!! Такашима даже не успел испугаться, услышав визг тормозов, только подумал, что выражения взбешённого Широямы звучат как-то не по-японски. Юу остановил машину на обочине, выскочил и помчался на разборки с нерадивым водителем, так некстати вылетевшим им навстречу. Сначала Такашима просто наблюдал за разворачивающимся на его глазах скандалом, но потом начал понимать, что Широяма-старший в гневе откровенно страшен и непредсказуем. И чего он так разорался? Они же не столкнулись, машину не повредили - почему он так неадекватно себя ведёт? Ещё в драку полезет… Койю выбрался из салона и решительно направился к месту разборок. Широяма уже тряс за грудки насмерть перепуганного парня и щедро сыпал отборными ругательствами, половину из которых нарушитель даже не мог понять, отчего ещё больше бледнел. Судя по выражению лица несчастного парня, в ближайшие полгода он намеревался ездить со скоростью беременной черепахи, дабы больше не навлечь на себя ничего подобного. Такашима обнял озверевшего Широяму со спины и заговорил спокойным голосом: - Ну всё, Юу, успокойся, пожалуйста. Всё хорошо… - Да ты видел, что он творит на дороге???!!! Да я ж… - Тише-тише, не надо так страшно кричать. Все живы, машины целы. Юу, успокойся. - Да я спокоен, как удав! - продолжал возмущаться Широяма, но вырываться из объятий Такашимы почему-то не стремился и даже отпустил виновника происшествия. - Ты что, бля, не видел, куда едешь?! Несчастный парень забормотал что-то неразборчивое. Широяма зарычал. Понимая, что срочно необходимо спасать ситуацию, Такашима решился на отчаянный шаг: он рывком развернул Юу лицом к себе и накрыл его губы своими, отвлекая от всего вокруг. Не ожидавший такой смелости от Койю Широяма, видимо, решил не теряться и притянул его к себе ближе, перехватывая инициативу и уже откровенно начиная вести в поцелуе. В реальный мир их вернул удивлённый возглас совсем рядом. Такашима вспомнил о том, что они здесь не одни и залился краской. Широяма спокойно обернулся к шокированному парню и в самых изысканных выражениях послал его на поиски смысла жизни с пожеланиями посвятить этому остаток дней своих. Парень оказался из понятливых, так как моментально покинул место происшествия, стараясь как можно скорее оказаться подальше от этой ненормальной парочки. - И как я должен это понимать? - обратился Широяма к спрятавшему пылающее лицо в ладонях Такашиме. Тот молчал. - Ты нарочно дразнился? - Я тебя успокаивал! - выпалил Койю. - Тогда я должен тебе признаться, что ещё не совсем успокоился, - нахально заявил Юу. - И требую продолжения сеанса поцелуетерапии! - У тебя передозировка будет! - смущённо хихикнул Такашима. - Не будет! - капризно возразил Широяма, но тут же засмеялся и потянул Койю за собой. - Поехали уже. Но за тобой должок!

* * * * *

Такашима сидел на ступенях дома родителей Широямы и думал о том, что он совершенно не понимает семейных ужинов с их непременными воспоминаниями, умилением и трогательными слезами. После целого дня, проведённого в компании матери Юу, он знал о его детстве абсолютно всё, включая особенности протекания у Широямы стандартных детских заболеваний. Однако он справедливо полагал, что самые интересные моменты биографии Юу его мама попросту не знала. Койю усмехнулся своим мыслям. Сзади послышался стук закрываемой двери. Рядом с Такашимой сел Сугуру. - Койю-сан, почему Вы решили приехать сюда? - Твой отец беспокоился за тебя и чувствовал себя неуверенно перед этой встречей, поэтому я решил поддержать его, - честно ответил Такашима, помня, что лгать этому мальчику бесполезно. - И я хотел поговорить с тобой о Таканори. - Я не хочу разговаривать на эту тему, - жёстко заявил Сугуру, порываясь уйти, но Такашима дёрнул его за руку и усадил на прежнее место. - Какого чёрта?! - Просто я подумал, что тебе будет интересно узнать, что я занимался с Такой практически все каникулы и виделся с ним ежедневно. - И что? - мальчик старался не выдать своей заинтересованности. - Он выглядел подавленным. И ещё у него появилась одна странность: он всё старался делать по времени. Такое ощущение, что его день просто расписан по минутам, и он не имеет права опаздывать или ещё каким-то образом нарушать установленный распорядок. - Кем установленный? - переспросил Сугуру. - Думаю, его отцом, - вздохнул Такашима. - Меня это беспокоит, понимаешь? - Почему? - Потому что Таканори так долго не выдержит. Человек не может жить в постоянном страхе и под неусыпным контролем, а особенно это тяжело людям творческим. Ты согласен со мной, Сугуру? - Койю посмотрел на сидящего рядом мальчика. Тот закусил губу и кивнул. - Надо что-то делать? Как Вы думаете, Койю-сан? - обратился он к мужчине. - Давай дождёмся начала семестра, а там сориентируемся по обстоятельствам, - Такашима задумался. У него давно крутился в голове вопрос к Сугуру и, возможно, именно сейчас стоило задать его. - Сугуру, я хочу спросить тебя кое о чём. Можно? - Да, конечно. - Как ты относишься ко мне? - В смысле? - В смысле, к нашим отношениям с твоим отцом, - Такашиме показалось, что он рухнул в пропасть и только от этого мальчика зависит, выживет ли он после неизбежного столкновения с землёй или разобьётся вдребезги. - Я не хочу, чтобы Вы делали ему больно. И не желаю, чтобы Вы были грубым и жестоким с ним. - Почему ты так говоришь? - Такашима был в недоумении. Кому Широяма мог позволить так обращаться с собой? - Это связано с прошлым Юу? - Это неважно. Важно не прошлое, а настоящее. А в отцовском настоящем есть Вы. И я ответил на Ваш основной вопрос. Про наводящие разговора не было, - Сугуру поднялся и ушёл в дом, оставляя Такашиму теряться в догадках. Хотя… Кажется, он знал, о ком говорил мальчик. Койю сжал кулаки. В жизни Широямы был только один человек, который значил для него слишком много - Ниимура. Кё.