Vertigo

Шли дни. Такашима физически ощущал нарастающее напряжение. В его бумагах лежали уже три рисунка. Помимо Огавары, рисунки принесли ещё двое разгневанных родителей. На все попытки Такашимы выяснить происхождение этих рисунков Широяма-младший жёстко отвечал, что не желает говорить об этом и хлопал дверью, оставляя Койю в растерянности. Наконец, не выдержав, Такашима решился рассказать об этом Широяме-старшему - в надежде, что тот поддержит его и проведёт воспитательную работу со своим сыном, категорически не желавшим признавать Койю авторитетом. Юу вернулся домой поздно, вымотанный и мечтающий только об одном - завалиться и проспать до утра. После ужина Койю осторожно начал: - Юу, послушай, тут одна проблема небольшая возникла… - Койю, это так срочно? - устало спросил Широяма. - Да. Это касается Сугуру, - Такашима ждал реакции собеседника. Юу удивлённо уставился на него. - Что случилось? - осведомился он. - Вы поссорились? - Нет, но… - Койю замялся. - В общем, тут такое дело… Вот эти рисунки мне принесли родители одноклассниц Сугуру. Девочки нашли это в своих сумках. - А при чём здесь мой сын? - Широяма рассматривал рисунки. - Это его рисунки, понимаешь? Он сам это признал, но вот каким образом они оказались в сумках его одноклассниц, он категорически не желает говорить. - Что-то я не слышал, чтобы Сугуру разбрасывался своими рисунками, - Широяма закурил. - Может, он просто решил отомстить девочкам? Они же сплетничают про него, - предположил Такашима. - Койю, мой сын не опускается до мести, - напомнил Широяма. - Он может, конечно, пожелать одноклассникам сдохнуть самой страшной и мучительной смертью, но чтобы вот так палиться - это нет. - Но тогда я вообще не понимаю, что происходит, - развёл руками Такашима. - Я уверен, что Сугуру тут ни при чём, - настаивал Широяма, нервно затягиваясь. - Поищи виновных в другом месте. - Но почему? Это же его рисунки! Кто мог это делать, кроме Сугуру? Он постоянно в классе находится, даже в столовую не ходит… - Ты классный наставник, Койю, ты и разбирайся! - повысил голос Юу. - Но мой сын этого не делал! Он не стал бы подставлять тебя или Ниикуру! С какой стати ты подозреваешь его? - Не указывай мне, как я должен работать! - вспылил Такашима. - Это я и без тебя знаю! - Я не указываю тебе, как надо работать. Я, как всякий родитель, просто защищаю своего ребёнка! - парировал Широяма. - Это нормально! Я, конечно, поговорю с Сугуру, но ты всё-таки не делай его виновным. А будет ещё лучше, если ты посоветуешься с Тоору. Юу вышел из кухни, оставляя Такашиму в одиночестве. Хлопнула дверь в комнату Сугуру - видимо, Юу решил поговорить с сыном немедленно. Койю ещё немного постоял, прислушиваясь к голосам, доносящимся из глубины квартиры, а потом направился в спальню, ожидая, когда Широяма присоединится к нему. Ждать пришлось недолго, и Такашима поднялся навстречу раздражённому любовнику. На попытку узнать, чем закончился его разговор с сыном, Широяма только нервно дёрнул плечом и ушёл в ванную. Покончив с водными процедурами, брюнет вернулся в спальню, делая вид, что не замечает вопросительного взгляда Койю. Говорить об этом инциденте Широяме не хотелось: во-первых, это было просто неприятно, а во-вторых, Такашима был упорен в своих подозрениях. Скандалить и выяснять отношения не хотелось, и Юу молча скользнул под одеяло, закрывая глаза. Такашима недовольно сопел рядом, но тоже молчал. Чем дольше Широяма вслушивался в обиженное сопение Койю, тем меньше ему хотелось спать. То, что вся эта затея с рисунками - чистой воды подстава, Широяма ни секунды не сомневался. Оставалось только выяснить, чья именно. На этот счёт у Юу были подозрения, но озвучивать их он не спешил, опасаясь слишком бурной реакции Такашимы. Кроме того, огласка могла свести на нет все усилия по выведению Мацумото Киичиро на чистую воду. Такашима злился, лёжа рядом с Широямой. К вполне понятной сегодняшней обиде на Юу примешивалось странное чувство тревоги и ревности, рождённое подозрениями самого блондина. В последнее время Широяма стал слишком часто задерживаться, якобы на работе, но Койю предполагал, что его любовник просто что-то недоговаривает. И Такашиме очень хотелось выяснить всё. Посопев ещё немного, он не выдержал. - Юу, ты спишь? - Уже нет, - спокойный голос Широямы. - Если ты хочешь узнать результаты моего разговора с Сугуру, то знай, что мой сын никому никогда не подбрасывал своих рисунков. Он понятия не имеет, каким образом у его рисунков появились копии. Оригиналы он мне показывал - они все благополучно находятся в его тетрадях. Всё. - Это меня почему-то не удивляет, - хмыкнул Такашима. - Сугуру вполне мог нарисовать такие же рисунки в своих тетрадях и после того, как оригиналы подкинул девочкам. - Всё, Койю, хватит! С тобой бесполезно разговаривать! - повысил голос Широяма, едва сдерживаясь, чтобы не устроить скандал немедленно. - Вот как? - удивился Такашима. - Может, я тебе надоел? Или перестал устраивать? Так скажи мне об этом и прекрати выдумывать отмазки типа загруженности на работе. - Что?! Ты в своём уме? Что за бред? - Широяма приподнялся на локте, вглядываясь в освещённое мягким светом ночника лицо Койю. - Что ты себе напридумывал? Такашима поджал губы, чувствуя, как злость на Широяму успокаивается - настолько искренним было недоумение в голосе брюнета. Но надо было играть до конца - раз уж он вообще начал этот разговор. - Просто ты постоянно задерживаешься, приезжаешь вымотанный и… - И уделяю тебе слишком мало внимания? - игриво приподнятая бровь. - А ты не хочешь как-нибудь проявить жёсткую инициативу? - Инициатива наказуема! - выпалил Такашима. - Вот именно! - намекнул брюнет, пряча хитрую улыбку в уголках губ. Койю расхохотался, заваливая Широяму обратно на подушки. - И завтра, милый, я надеюсь, что ты встретишь меня в костюме строгой учительницы и накажешь за непослушание… - Скорее уж с наручниками… - хихикнул Такашима, прижимаясь к Юу. - Ммммм, тогда тебе больше подойдёт костюм из чёрного латекса и чулки на подвязках… - Где ты это видел?! - офигел Койю. - У Тотчи есть целый шкаф с одеждой для ролевых игр, - «спалил» друга Широяма. - Поверь, ты будешь выглядеть охрененно сексуально в каком-нибудь из его безумных прикидов. У тебя ножки гораздо красивее, чем у Тошии… - Откуда ты знаешь про этот шкаф? - начал допрос Такашима. - Да мы с ним как-то надрались, когда Као уезжал куда-то, и Тотчи мне показал, по большому секрету, разумеется, свой фотоальбом, где он запечатлён в разных образах, а потом и до шкафа дело дошло, - смущённо хихикнул Широяма. - Тошия говорит, Каору просто в восторге от всего этого. Вот я и подумал - может, нам тоже попробовать? Такашима засмеялся, представив себя в корсете из чёрного латекса и сетчатых чулках, но решил, что обязательно подумает на досуге над этим шутливым предложением Широямы. Ну, раз уж у него ножки лучше, чем у Тошимасы… - Спокойной ночи, Юу! - Койю целомудренно чмокнул прифигевшего от такой кротости брюнета в лоб и уютно устроился в его объятиях. - Ага… - только и сумел выдавить из себя Широяма, в очередной раз ловя себя на мысли, что Такашима не перестаёт его удивлять.

* * * * *

Мацумото Киичиро пребывал в бешенстве. Он просмотрел весь материал с видеокамер, установленных внутри дома, и теперь был готов рвать и метать. Камеры простояли всего неделю, а отснятого материала вполне хватило бы для какого-нибудь порнофильма. Он и не подозревал, что его супруга столь темпераментна. Или, может, она такая только в объятиях этого дьявола Сугихары? Мацумото заскрипел зубами в отчаянной попытке сдержать гнев хотя бы до возвращения домой. Уж там-то он оторвётся по полной программе, устроив такой фейерверк, какой столица ещё не видела за всю историю своего существования. Но какого чёрта? Да чем этот Сугихара лучше него? Чего не хватало Кимико, что она позволила себе подобные действия? Как вообще она посмела изменить своему мужу? Это что-то немыслимое… Не постельным ли способом Таканори получил место в этой школе? Тогда Мацумото-старшему было не до размышлений, почему это вдруг Ниикура взял их сына, когда все остальные от него отказывались, а тут, кажется, всё становится на свои места… Значит, Сугихара… Он ходит к ним домой дважды в неделю - видимо, на протяжении долгого времени, потому что чувствует себя в их доме совершенно свободно. Интересно, как долго Кимико его обманывала? А как давно об этом знает Таканори? И почему он молчал? Неужели его устраивает грехопадение матери? Это надо выяснить… Но как она посмела?! Как?! У неё было абсолютно всё, так какого чёрта она связалась с Сугихарой? Чего ей не хватало? Острых ощущений? Её не устраивала стабильность? Или это обманчивое чувство вседозволенности, появившееся от того, что сам Мацумото вынужден был пропадать на работе с утра до вечера? Неужели Кимико не понимает, что разоблачение грозит большими неприятностями - не только ей, но и всей семье? Это же позор! Это клеймо на всю жизнь! Ну ничего, он сегодня вернётся домой и напомнит жене-изменнице о правилах хорошего тона. Мацумото Киичиро недобро улыбнулся своим мыслям и, забрав диск с записью компромата на жену, направился к выходу из офиса.

* * * * *

- Дорогой, я накрываю к ужину? - Мацумото Кимико вопросительно смотрела на мужа. От этого лживого тона глава семейства завёлся не на шутку. - Нет, дорогая, - ядовито ответил он. - Сегодня мы немного отступим от привычного распорядка дня. У тебя, кажется, завелись личные интересы, в которые меня посвящать вовсе не обязательно? - О чём ты, Киичиро? - удивилась жена, не понимая причин такого странного поведения мужа. - Думаю, сначала мы устроим семейный просмотр одного очень интересного документального фильма, а потом обсудим его за ужином - если, конечно, после этого в вас полезет этот самый ужин, - злобно сообщил Мацумото, доставая диск и увлекая жену в гостиную. Недоброе предчувствие залегло морщинкой между бровей женщины, но она покорно последовала за мужем. - Таканори, немедленно спускайся! Спустившийся Така с опаской посмотрел на разгневанного отца и осторожно присел на краешек дивана, боясь навлечь на себя грозу. Глава семейства включил телевизор, загрузил диск в проигрыватель и с самым умиротворённым видом откинулся на спинку кресла. Ему не нужно было смотреть на экран - всё это он уже видел сегодня, а вот наблюдать за домочадцами было гораздо интереснее. Кимико сидела, неестественно выпрямившись и глядя расширившимися глазами на экран, где Ясухиро Сугихара уже покрывал жадными поцелуями её лицо. Значит, Киичиро установил камеры в доме… Что ж, когда-нибудь это должно было случиться. Сейчас женщине больше всего хотелось, чтобы муж просто вышвырнул её на улицу, и тогда она смогла бы, наконец, быть с тем, кого любит. Вот только что собирается сделать взбешённый отец с Таканори? Мацумото-старший перевёл взгляд с жены на сына. Тот сидел с закрытыми глазами, вздрагивая от каждого стона, доносящегося из динамиков. Ну-ну, вот только не надо строить из себя невинность… - Открой глаза! - приказал Киичиро. - И смотри! И не надо говорить мне, что ты ничего не знал об этом. Таканори промолчал. Он нервно сжимал пальцы, пока Мацумото-старший не ударил его по рукам, отчего мальчик вскрикнул. Кимико обернулась к ним. - Не смей трогать моего сына! - звенящим от ненависти голосом произнесла женщина. - Если я позволяла тебе воспитывать в нём верность семейным традициям Мацумото, то это вовсе не означает, что я и сейчас буду молчать. Да, Таканори знал о том, что я встречаюсь с Сугихарой. Он молчал только потому, что я его просила об этом. Не надо делать ребёнка виновником наших с тобой бед. Это моя измена, так давай будем разговаривать с тобой вдвоём, не вовлекая в наши выяснения отношений Таканори. В конце концов, в этом доме у него вообще никогда не было права голоса. Таканори с трудом сдерживал слёзы. Ему было невыносимо жалко мать, которая видела жизнь только рядом с Сугихарой - так же, как он сам чувствовал себя живым и нужным рядом с Сугуру. Если отец сейчас выгонит мать из дома, то что он, Таканори, будет делать здесь - без её молчаливой поддержки, без тех часов, которые они проводили вместе, слушая музыку или читая? Мысли перебивали друг друга, ссорились и замирали от каждого движения Мацумото-старшего. Киичиро усмехнулся, наслаждаясь страхом и покорностью в глазах сына. «Маленький предатель», - подумал он о Таканори. Нет, это совершенно не их порода - в роду Мацумото такому гнилью не место. Этот мальчик так легко и непринуждённо лгал ему, своему отцу, и теперь вовсе не выглядел раскаявшимся. Это бесило Киичиро больше всего. - И как долго ты покрывал мать? - ледяным тоном осведомился Мацумото-старший у сына. Таканори рвано выдохнул и ответил: - Всегда. - Замечательный ответ! Настоящий сын своей матери! Значит, я работал всю жизнь, чтобы одеть тебя, обуть, накормить, выучить, а ты ведёшь двойную игру? Ты предаёшь меня при первой же возможности? Что тебе давала мать взамен твоего молчания? - Свою любовь - в отличие от Вас, - неожиданно ответил Таканори, вызывающе глядя в глаза отцу, хотя голос его был тих и дрожал. Это было первое проявление неповиновения со стороны обычно покорного сына, поэтому Киичиро даже опешил поначалу, но быстро взял себя в руки. - Да что ты себе позволяешь? - прошипел он. - Ты живёшь на полном моём иждивении и смеешь заявлять мне подобные вещи? - Если Вы родили меня, то обязаны обеспечивать самым необходимым! - мальчика мелко трясло, ведь он впервые говорил то, что думал, в глаза отцу. - Точно так же, как это делал для Вас Ваш отец! - О, кажется, у тебя голос прорезался? - надменно вздёрнул бровь Киичиро. - А ты знаешь, что я могу вышвырнуть тебя отсюда в одних трусах? - Киичиро, прекрати немедленно! - повысила голос Кимико. - Ты сам довёл ребёнка! - Молчать, женщина! С тобой я разберусь позже, а сейчас я хочу выяснить всё раз и навсегда с сыном! - Ну и вышвыривайте! - закричал Таканори. - Всё равно я Вас ненавижу! Ненавижу!! Ненавижу!!! Звонкая пощёчина обожгла щёку мальчика, оставляя красный след. - Убирайся немедленно из моего дома! - Мацумото Киичиро взбесился, испытывая желание избить дерзкого мальчишку. - Мне не нужен такой сын! И не смей приближаться к этому дому! Вон!!! Таканори вылетел из гостиной и кинулся в свою комнату, надеясь, что отец не пойдёт сейчас за ним. - Как ты смеешь, Киичиро?! - Кимико вскочила с дивана, но муж перехватил её и с силой толкнул назад. Женщина упала, ударившись виском об угол журнального столика, и тьма окутала её.