Vertigo

Такашима перебирал фотографии, пытаясь разобраться в своих чувствах. Рано или поздно ему придётся сделать выбор между Юу и Каору, и он прекрасно это понимал. Но сначала надо разобраться в себе самом, выяснить, чего же хочет он сам, а уж потом думать о том, с кем из этих двоих ему будет лучше. Или не так? И всего-то надо понять, кто ему больше нравится? А толку? Они ему оба нравятся. Он даже любит их обоих, только по-разному. И вот это совершенно сбивает с толку. А если он поговорит с Юу откровенно, то, может, всё ещё наладится? И что дальше? Жить в постоянных подозрениях, что они с Кё возобновят свои отношения втайне от него? Тогда лучше оставить всё как есть и спокойно жить с Каору. Койю вздохнул и отложил фотографии в сторону. Как же странно сложилась его жизнь… Если бы не встреча с Широямой, он бы никогда не признался себе в том, что его тянет к Ниикуре. И он никогда бы не узнал вкус губ Каору, не таял бы под его горячими ласками, не согревался в его надёжных объятиях… Так кого же ему выбрать? Ниикуру, прошлое которого так и останется прошлым, или Широяму, прошлое которого всегда будет рядом с ним? Но ведь у него так не кружится голова от близости Каору - значит ли это, что он не любит Ниикуру? Блондин устало опустил голову на руки. Каору не возвращался. И не звонил. Странно… Что могло понадобиться Наоюки от Ниикуры? Трель мобильного прервала размышления Такашимы. Койю поднёс телефон к уху: - Моши-моши… - Это я, - раздался в трубке знакомый голос. - Я через полчаса подъеду. У тебя всё нормально? - Нет, - тихо ответил Койю. - Мне плохо без тебя. - Потерпи ещё немножко, мой хороший. Я скоро приеду. Ты не ужинал? - Нет. Я тебя жду, - обиженно сказал Такашима. - Значит, поужинаем вместе. Заодно и поговорим, - голос Ниикуры звучал устало. - Ну всё, я уже выезжаю. Ниикура отключился. Такашима прошёл в кухню, не включая свет, и уселся на подоконник, вглядываясь в ночь за окном и вспоминая слова Инорана о том, что Каору убивал людей. Изменится ли теперь его отношение к Ниикуре? Нет, наверное. Поступок Каору был вызван необходимостью и вряд ли имел повторение. Просто Тошия слишком долго жил в своём маленьком мирке, и первое же столкновение с жестокой реальностью разрушило всё, чем он жил. Щёлкнул замок входной двери. В прихожей вспыхнул свет. Такашима сорвался с подоконника и кинулся к Ниикуре, обнимая его и пряча лицо в изгибе шеи брюнета. Не ожидавший такой встречи Каору успокаивающе гладил Такашиму по спине и улыбался. - Ну что такое, Койю? Я вернулся, я с тобой… Чего ты испугался? - Я не испугался, - пробормотал Койю. - Я просто соскучился. - Я тоже соскучился, - Ниикура отстранил Такашиму и заглянул в его глаза. - Дай мне раздеться, ладно? Такашима отступил на пару шагов, наблюдая за тем, как Каору снимает куртку, кроссовки и идёт в ванную. Выйдя из ванной, Ниикура серьёзно глянул на блондина и прошёл на кухню, махнув ему рукой. Ужинали молча. Ниикуру явно что-то беспокоило, но Такашима решил пока что ничего не выяснять. В конце концов, ему представился шанс узнать, будет ли Каору скрывать от него свои дела с Наоюки или же всё-таки расскажет. Наконец, брюнет нарушил молчание. - У меня крайне плохие известия. Юу разбился. - Как?! - Такашима силился понять, что это значит. Это не может быть правдой, потому что Ниикура подозрительно спокоен. Он его проверяет, что ли? Сейчас Каору скажет, что он немного преувеличил, а на самом деле всё в порядке. Широяма не может разбиться, потому что он профессионал. Он ошибается только в жизни, а на трассе он совсем не такой. - Как разбился? Совсем? - Он жив, но в очень тяжёлом состоянии. Я тебе звонил, когда его вывезли из операционной. Никаких прогнозов Нао делать пока не берётся. - Тогда почему ты так спокоен, Ниикура? - тихо спросил Такашима. - Ведь Юу твой друг. Или тебя это не задевает? Ты же должен паниковать… - Я паникую только в том случае, когда проблема откровенно пустяковая, и окружающие вполне могут разобраться с ней сами, - усмехнулся Каору. - В серьёзных случаях от меня ждут взвешенных решений и умения руководить, что я и делаю. - Всё равно, - упрямо стоял на своём блондин. - Ты как-то совсем без эмоций… - А если я начну рвать на жопе волосы, Юу сразу поправится? - прищурился Ниикура. - Нет, конечно, но… - Тогда я не вижу смысла тратить время на глупости, - отрезал Каору. - Мне нужно его увидеть, - Койю поднялся из-за стойки с намерением немедленно отправиться в больницу. - Сядь, пожалуйста, - устало попросил Каору. - Я завтра отвезу тебя к нему в больницу. Будем дежурить возле него по очереди. Сейчас с ним Кё. Утром его сменит Дайске. Днём приедешь ты, а на ночь с ним останусь я. - Опять Кё? - с горечью отозвался Такашима. - Ему нельзя оставаться дома, поэтому он будет либо в больнице, либо на работе. Они доигрались со своим расследованием. - Что за расследование? Уж не Мацумото ли они пытались раскрутить? - Койю вспомнил давнишний разговор с Широямой. Значит, он всё-таки решил довести это дело до конца и выяснить всё об отце Таканори. - Именно. - И что теперь? - Такашима в упор смотрел на Ниикуру. - Завтра я встречаюсь с Джеем, и мы решим, что делать дальше. Ты со мной? - Да. А мальчишки где? - спохватился Койю. - В Канагаве. В школу их будут привозить, а после уроков забирать. Так что за них не стоит беспокоиться, - Ниикура поднялся из-за стойки и подошёл к Койю, обнимая его. - Пойдём спать. Я так устал сегодня… Каору уснул, едва только его голова коснулась подушки, а Такашима лежал без сна, пытаясь понять, почему он так спокойно отреагировал на известие о том, что Юу разбился. Почему он не смог показать никаких эмоций? Койю с ужасом понял, что у него их и не было - ни одной. Ни страха, ни горя, ни слёз - только необычная для него холодная решимость. Может, он просто ещё не до конца осознал весь трагизм ситуации? Может, в больнице он будет вести себя по-другому? Или это Каору сумел дать ему такую уверенность в себе, что он начал здраво мыслить? Ему же всегда не хватало именно уверенности в том, что он делает всё правильно, что он вполне состоявшийся мужчина, а не вечный неудачник. И это постоянное присутствие Ниимуры в жизни Юу, которое откровенно бесило, потому что порой переходило все границы… Неужели Широяма не сможет провести черту между своим прошлым и настоящим? До каких пор Кё будет позволено вмешиваться в жизнь Юу? Почему они цепляются друг за друга, совершенно не желая считаться с чувствами тех, кто оказался вовлечённым в хитросплетения их отношений? Сугуру, кажется, уже не против Ниимуры - так почему бы Кё с Юу не прекратить играть с другими и не попытаться жить вместе? И почему у Каору получается жить без Тошимасы, не крутиться вокруг него и не упоминать его имя вообще? А ведь там гораздо более сильная связь - всё-таки десять лет совместной жизни. И почему, в конце концов, сам Тошия не пытается найти никаких лазеек к Ниикуре, предпочитая держаться на расстоянии? Только ли из-за того, что он случайно узнал о своём супруге? Или просто эти люди имеют характер, а не пытаются переложить ответственность за принятие решений на чужие плечи? Такашима взглянул на Ниикуру и с удивлением отметил болезненный вид брюнета. Сейчас, когда суровый директор спал и не мог контролировать свои эмоции, его лицо выглядело невероятно усталым; под глазами чётко обозначились тёмные круги, а уголки губ чуть опустились. Койю осторожно коснулся губ брюнета своими, испытывая желание защитить Каору, позаботиться о нём, дать ему то, чего он так и не получил от Тошимасы, - возможности быть слабым. Мужчина выключил ночник, погружая комнату во тьму, и обнял Ниикуру, прижимая его к себе и с улыбкой вслушиваясь в его сонное бормотание.

* * * * *

Из офиса Оносэ Такашима вышел мрачнее тучи. Широяма умудрился вляпаться в такое дерьмо, что Койю просто диву давался, как этот доморощенный детектив вообще жив остался. Словно прочитав его мысли, Ниикура заметил: - Вообще-то нынешнее состояние Юу - это чистая случайность. Ему просто крупно повезло, в отличие от штурмана. Койю кивнул, садясь в директорский «Jaguar». - Мы сейчас в больницу? - спросил он, поворачиваясь к Каору. - Нет, сначала домой заедем. Я приготовлю что-нибудь, чтобы можно было отвезти ребятам. И сами пообедаем. Помолчали. Ниикура вёл машину, уверенно лавируя в дорожном потоке. Такашима смотрел на промокший город и размышлял над тем, что он узнал у Джея. Наконец, он не выдержал: - Каору, а ты действительно убивал людей? - Да. - И сможешь убить снова? - Если понадобится - да. - А ты страшный человек, Ниикура. - Я знаю. - Кажется, я начинаю понимать Тошимасу, - Койю отвернулся к окну, сознавая, что погорячился, когда уверял себя, что его отношение к Каору не изменится после всего, что он о нём узнал. За обедом они едва перекинулись парой фраз. Ниикура не задавал никаких вопросов, понимая, что Такашиме понадобится какое-то время, чтобы переварить столь неожиданную информацию, но почему-то было больно. Словно эта правда растоптала их отношения, провела между ними черту, за которую они уже теперь никогда не переступят. Брюнет курил, бездумно глядя в окно. Отчего-то было обидно, обидно и больно - так, как давно уже не было. Так, как когда-то в детстве, когда он узнал, что никто не хочет с ним дружить, потому что его считают странным и откровенно боятся. Так, как когда-то в средней школе, когда те, кого он принимал за друзей, растворились в один миг, едва узнав, к какому клану он принадлежит. Так, как когда-то после этого, когда он учился владеть оружием и стрелял, стрелял, стрелял, вкладывая в каждый выстрел свою обиду, свою боль, расстреливая своё невыносимое одиночество. Все эти годы он убивал в себе слабости и излишнюю чувствительность, чтобы не быть таким уязвимым, как когда-то. И вот теперь Такашима Койю несколькими фразами дал ему снова ощутить терпкий привкус одиночества на своих губах. Хотелось кричать, срывая голос, плакать, просить о помощи, но Каору никогда этого не умел. Он не знал ощущения, когда слёзы обжигают глаза; ему неведомо было чувство сведённых в болезненных спазмах лёгких, и рыдания не сдавливали горло, заставляя голос хрипеть, а дыхание срываться. Он давно перестал чувствовать себя человеком - с тех пор, как запретил себе поддаваться слабостям. И только одной слабости он не смог противостоять - той, которая носила имя Хара Тошимаса. Тому, кто мог бы сейчас одним-единственным прикосновением сделать его счастливым. Тому, кто был для него всем. Тому, кто потратил десять лет своей жизни на робота, которого почему-то считал человеком. Ниикура прислонился лбом к холодному стеклу и закрыл глаза, загоняя свои неосуществимые желания как можно глубже и стараясь ничем не выдать своих переживаний. И только привычная уже тянущая боль в сердце, отдающая куда-то под лопатку, напоминала ему о том, что он всё ещё жив.