Через дымку воспоминаний проходя

Машины рассекают дорогу надвое, а воздух наполняется отвратительным визгом тормозов. Все вокруг замирают в исступлении и ожидают следующих действий водителя красной машины, никто не может даже представить, что в следующую секунду произойдет. Не боясь, брюнет выезжает на мостовую, где, по его мнению, он мог совершить все, о чем задумал перед всеми, не боясь ни патруля, ежедневно контролирующего спокойствие на этом участке дороги, ни чьего либо осуждения. Слишком достало слышать лживые эмоции, исходящие из нутрии каждого жалкого человечка. Красная BMW скользит по мокрому асфальту, слегка замирая на поворотах, но тут же возвращаясь в нормальное положение. Казалось, что водителю плевать на все, что происходит вокруг и его могло волновать только осуждение самого близкого человека, который сейчас был обычным глюком, не больше. Взгляд девушки, не смотря на довольно таки далекое расстояние проходил по внутренностям, задевая органы и по тоненьким капиллярам пробираясь поближе к мышце выше пояса. Кровь застыла в жилах, моментальный удар, который пришелся на боковую часть автомобиля, заставил вздрогнуть, но он сам все решил. Руки до боли вцепились в руль, пока взгляд скользил по утонченному образу молодой девушки, которая слегка отчужденно смотрела вдаль, не находя нужного субъекта для внимания. Кто-то бы посчитал брюнета просто свихнутым человеком, которому давно пора организовать палату в психиатрическом центре реабилитации, но только пара глаз неумолимо и взволновано следила за каждым метром сплошной… Прикрывает глаза и улыбка медленно расплывается на губах придавая телу неумолимое ощущение эйфории. Уже настолько привык к таким неожиданным эмоциям, что, даже смыкая веки, не боится потерять очертания ее лица. Наркота спасет. Небольшая доза героина по ноздрям проходит во внутрь тела, а во рту приятный вкус амфетаминки, маленькой розовенькой таблеточки, которая имеет странный эффект – рыдать до царапин на руках. И самое главное, она вновь приходит, она вновь рядом с ним, не убегает и не далеко, совсем рядышком, кажется в метре от рук, расположенных по швам. Ты готов убить за одно упоминание о ее цвете волос, готов содрать остатки плоти на руках за одно противоречие о цвете ее глаз, которые не раз манили к себе, словно под дозой. - Ай, черт! – Больно сжимаешь голову в тисках собственных пальцев, на минуту отпуская руль и оставаясь в невесомости, далекой, но такой родной. Уже, наверное, привык к противному ощущению того, что только белый порошок помогает уснуть и стереть образ на несколько часов, а потом вновь вернуть реальность, которая становилась слишком жестокой и лживой. Тебя уже выворачивает наизнанку от улыбающихся людишек, ежедневно сочувствующих тебе? Привыкай. Ты слишком жалкий без нее. Машина под воздействием педали газа вылетает на полосу встречного движения, скитаясь среди уймы красочных автомобилей. На светофоре играют красками все цвета радуги, ночная темень постепенно затмевает любое воздействие окружающей среды. Все вокруг становиться серым, меркнет, будто пытаясь спрятать всю свою грязь, расплывающуюся по всех углах улицы. Еще немного и ты перестанешь что-либо соображать. И вновь ее образ. Светлые волосы, рассыпанные на плечах, и наивно голубые глаза, такие детские. Ты любил изучать их, когда она, одеваясь у зеркала, смотрела на тебя сквозь отражающее стекло. Любил прикасаться руками к ее плечам и прижимать к себе бессонными ночами, будто обещая тепло, а потом вставать, оставляя одну на холодных/ночных простынях. Вздернутый носик из-за которого ты часто шутил над ней, говоря, что он сплошь покрыт веснушками и это было так «бесстыже», теперь расплывался в образе. А помнишь, как дарил ей тепло? Как во время грозы, заставлял закутаться в одеяле и пережидать у своих крепких руках, а она? Она выбиралась и медленно ложилась на ковер, прижимаясь к ворсинкам и хватала твою руку, щенячьими глазками прося о том же. Так было спокойнее. В кармане пиликающий и такой настойчивый звук мобильного отплясывал очередную мелодию, пока ты задыхался, находясь в удавке собственного раскаянья. Ты виноват. Ты виноват перед ней. Ты каждый чертов день должен думать о искуплении, а ты захлебываешься алкоголем не вылезая из баров, а потом громко орешь, будто пытаясь докричаться до самого себя внутри. Это уже слишком. - Морозов, ты спятил! Ты идиот, скажи мне, ты идиот?! – Голос друга выводил из любого транса, только сейчас хотелось громко засмеяться и выкрикнуть все то, что накопилось за столько лет, но вырывался лишь хрип. - Максим, ты где? – Трубку, по-видимому, перехватила девушка, ибо в трубке отчетливо послышалась паника и накатывающая истерика. – Максим, ответь же мне, черт бы тебя побрал! – Виноградова. Опять эта влюбленная дурочка, которая сохнула по тебе с самого первого класса. Как только Женя умерла, она была, наверное, единственной из девушек, которая не смотря на колкие и обиднее фразы, оставалась рядом. Даже когда, ты больно наносил удары в сторону хрупкого тела, она пыталась сдержать все внутри, не давая ни одной эмоции вырваться на наружу. - Набережная… там, около старой бухты… - Телефон скатился и громко цокнув, разбился на части. Верней, ты сам его бросил, чтобы просто побыть в тишине, хоть на минутку. Дыхание выровнялось, только вот глаза упорно не хотели видеть реальность и пренебрежимо относились к всплывающим ощущениям боли во всем теле. Сам того не понимая, хватаешься за сидение и откидываешься назад, закутываясь поплотнее в ветровку, надетую только под вечер. Жалко, что сигарет нет, можно было бы мелодраму сыграть, на одну главную роль. Чувствуешь теплые ладони на плечах и капельки слез на воротнике. Стыдливо пробегаешь по воспоминаниям и сжимаешься в комок, выползая из объятий, которые не такие, которые слишком чужие, отворачиваешься в другую сторону, пока машина продолжает движение. А ведь ты даже не представляешь, насколько больно будет дальше…