Мефала. Босиком по Нирну.

Этот сюжет настолько избит, что уже стал почти классикой, однако смертные ничему не учатся. Выросший в приюте юноша-бретон пришёл к сокрытому за сочными тёмно-зелёными листьями деревьев святилищу и, невзирая на отвращение к облику статуи даэдра, вбитому имперской церковью с малых лет, пал на колени пред четырёхруким демоном, возложив к его ногам пышный букет цветов ядовитого паслёна. Он, как и прочие, искал расположения. Он, как и прочие, пришёл к Шептунье в надежде узнать ответ на въевшийся в мозг вопрос. Обратись юноша, например, к Азуре, когда та была в хорошем расположении духа, всё могло бы сложиться благополучно. Но переменчивый нрав этой даэдра известен давно, и из страха перед карой смертные ползут к другой Предтече. «О, Мефала, Прядильщица сетей, Владыка секретов, услышь меня!» - они что, не могут придумать что-нибудь новенькое? Она вняла его мольбам – ведь бретон преподнёс приятные дары и пришёл как раз в час между полуночью и рассветом – время пика присутствия даэдра в плане Нирна. И чего же он хотел? «Я всю жизнь мечтал узнать, кем были мои родители, - он был хорошо одет, но грязен – дорога до святилища далась нелегко. – Прошу, открой тайну моего рождения!» - «Сделай, что я скажу, и ты найдёшь ответ на свой вопрос». Мефала дала юноше чёткие инструкции – найти и убить Фриггу Меллори, женщину благородного происхождения, и сделать так, чтобы отец её подумал на слугу, Альберика. Бретон был нерешителен, и руки его тряслись – но он сумел подойти к мирно спящей женщине, и, закрывая глаза на её красоту, на разбросанные по подушке каштановые волосы, впился руками в её мягкую шею, не давая вскрику удивления и страха вырваться из горла. Муха дёргала паучью сеть, даже не подозревая, что охотник с интересом наблюдает за ней. Мальчишка сумел удержать ужин в себе, но рыдал, как дитя, когда жертва испустила дух. Он словно бы случайно обронил шёлковый платок, украденный заранее из комнаты слуги, и скрылся. Чтобы убедиться в том, что все условия Мефалы соблюдены, юноша притаился у крыльца – всё происходящее в доме было прекрасно слышно. Утром поднялся страшный шум. «Мало было того, что ты её обесчестил! Теперь на шее моей дочери красуются следы твоих уродливых грязных пальцев!» - и, сколько бы слуга ни пытался оправдаться, никто его не слушал. В гневе отец, казавшийся немощным стариком, разбил Альберику голову, и тогда уже убийца не удержал еды в желудке. Он вернулся к Мефале, упав на траву к подножию статуи. «Я сделал то, что ты сказала! – вскричал он, задыхаясь. – Теперь скажи – чьего я рода?» По поляне прошелестел дрожащий смешок. «В словах старика ищи свой ответ, мой маленький паучок». О как она хохотала, когда его лицо исказилось болью понимания! Было скучно. Невыносимо скучно. Лунная Тень цвела и пахла, как всегда. Величественные водопады, ароматные, пышные цветы, порхающие экзотические бабочки – райский сад, не иначе – и ровно никакой фантазии. Азура всегда была ужасной занудой. Вот и теперь она, собравшая в очередной раз вместе других даэдра, что-то мерно вещала своим до мерзости прекрасным, хорошо поставленным голосом, а Мефала сидела на свежесплетённой сети и медленно наматывала на тонкие запястья нижней пары рук паутину. Ей приятны были липкие шёлковые нити, да и заняться, в общем-то, было больше нечем. - Ты не слишком весела, Мефала, - раздался подле неё насмешливый голос. В воздухе возникла совершенно невероятная какофония запахов – Шеогорат пах грибами Мании, острыми колючками Деменции, изысканными духами и протухшей рыбой, лучшими цветами Империи смертных и худшими её сточными водами. Сегодня он решил брать ароматом. - Ты не замечал, насколько скудной стала наша жизнь? – Посмотрели из-под длинных ресниц на лорда Безумия кровавые с тёмными жилками глаза гермафродита. Руки напряглись, и паутина оборвалась, невесомой тканью падая вниз. Мефала наклонила голову, утяжелённую высокой причёской, набок, рассматривая наряд брата – как всегда двуцветный, негармоничный, но весьма экстравагантный и элегантный. - Я устала от однообразия. - Мы можем испытать вместе мой новый аппарат, - несмотря на отсутствие необходимости в существовании Зеддефена с момента появления Стража Врат, Шеогорат не забывал о своей любимой игрушке, развивая и усложняя изощрённые испытания-пытки в надежде, что однажды ему придётся их применить. На лице даэдра расплылась блаженная улыбка. - Он мгновенно и безболезненно убивает человека, и дух его остаётся прикован к этому месту, - Шеогорат вздрогнул и, поглаживая аккуратную, сливающуюся с усами окладистую бородку, абсолютно седую, с подозрением посмотрел кошачьими глазами на собеседницу: - Погоди, ты ведь не ешь рыбу? – Затем его взгляд прояснился и Принц даэдра, явно расслабившись, продолжил: - Ах да, и затем, когда он окончательно уверится в своей смерти, мы так же незаметно его воскрешаем, - он захихикал, словно смертный подросток, нашедший щёлочку в стене женской бани. - Такое забавное зрелище! Такого ни один разум не выдерживает, - теперь он рассмеялся в полный голос, безумно запрокидывая голову. Смех прервался так же резко, как и начался, и узкие зрачки уставились на Шептунью. - Может, ты хочешь его… усовершенствовать, да, усовершенствовать! Определённо! - Мой милый Шеогорат, только смертным не надоедает смотреть на страдания смертных, - внешняя сторона одной из кистей с пугающими вытянутыми пальцами, больше похожими на штыки, прислонилась к пепельной щеке Мефалы. Даэдра посмотрела наверх, точно пронзая взглядом тонущее в тумане небо Лунной Тени. - Но я бы вот с удовольствием отдохнула на Дрожащих Островах… декаду-другую, - хитро наморщила носик она, и выпущенный через врата мертвецки-синих губ невероятно длинный шершавый язык проскользил по щеке собеседника, не заставляя хозяйку даже немного придвинуться к объекту ласки. Шеогорату всегда нравилось, как Мефала это делает. Прядущая Сети мечтательно сощурилась: - Нью-Шеот, Мрачные улочки Крусибла, блистательный Блисс – да, это выйдет неплохо. - Дрожащие Острова тебе не курорт! – Неприятным, надорванным голосом разрезал застойный туманный воздух Лорд Безумия. Его губы капризно сжались, а собранные до того в тугой хвост волосы неаккуратно рассыпались по плечам, отражая внутреннее состояние сотканного из энергии существа. Азура замерла на миг, и, неодобрительно покачав головой, недовольная тем, что Прядущая сети и Безумная звезда её не слушают, продолжила вещать что-то. - Говоришь разумно. Джиггалаг близко? – Понимающе спросила Мефала, нисколь не обидевшись. На крепких паучьих ножках, соседствующих сегодня с привлекательными женскими, она вплотную подошла с брату. - В ближайшие годы, и когда он придёт – я исчезну, - в интонациях Шеогората больше не было той яркой искры сумасшедшего, переменчивого и непостоянного веселья – только усталость с тонкой натянутой ниточкой боли. - Поэтому тебе правда не стоит там находиться. Джиггалаг не из тех парней, кто любит компанию интриганов, - он горько усмехнулся, и Шептунье стало немного страшновато – такого лица на этом даэдра она не видела много лет. Но тлеющий уголь вспыхнул вновь, вместе с взглядом снова опрятного брата: - Если лишь смертный может наслаждаться страданиями смертного, быть может, тебе примерить их шкуру? Мягкую, гладкую шкурку… о да… а потом я вспорю тебе брюшко, и ты подаришь мне живицу, как миленький спригган. Ты будешь моим маленьким спригганом? – Трогательно спросил он, поигрывая Ваббаджеком, в который превратилась его любимая трость. - Пожалуй, откажусь. И не размахивай этой штукой, - с недовольным шипением отстранилась Мефала, с опаской косясь на артефакт. Этот посох представлял угрозу даже для таких, как она. Шептунья задумчиво охватила пальцами округлый подбородок. - Но ты прав… почему бы не попробовать пожить среди этих глупых существ? - Поймай одного в сети, вселиться в них очень просто, - лукаво скалясь, посоветовал Шеогорат. Гермафродиту даже показалось, что он вспомнил, кто проклял его, посадив самого могущественного из даэдра на вечную цепь превращения порядка в хаос, безумия в рациональность. Лучше бы это было не так. - Оболочка продержится годик-другой. Как раз хватит, чтобы немного повеселиться. - Нет, если уж играть в игру, то сначала, - полился из груди Шептуньи довольный, злой хохот. Она подмигнула своему находчивому, хоть и немного сумасшедшему, собеседнику: - Ты подал мне отличную идею, Безумец. Передай Азуре, что она зануда. Мефала с усмешкой посмотрела на Предтечу прежде, чем покинуть Лунную Тень. Теперь Азура её точно не найдёт. У Прядильщицы было ещё очень много дел в Обливионе, и прежде всего нужно было найти того, кто создаст эффект её присутствия для смертных. Шептунья знала, кого сможет в это втянуть. Сегодня ночью Любовник правил звёздами. В небольшой деревушке, расположенной в забытом богами захолустье провинции Валенвуд, эти дни традиционно становились своеобразным сезоном охоты за паучьим ядом – средством, способным помочь защититься от набегов недружелюбно настроенных соседей-каджитов. Охотники нашли подходящую пещеру; скоординировав свои действия, они чётко, слаженно и без лишнего шума вихрем огня и железа пронеслись по паучьему логову. Чудовища, если кто-то из них и выжил, сейчас были в невыгодных условиях, а потому эльфы спокойно обследовали угодья, не оглядываясь на каждом шагу и не задерживая больше дыхание, чтобы не дайте боги не пропустить шорох хитина о хитин, стук лапок или её что. Женщины вырезали ядовитые железы поверженных тварей – это было куда безопаснее, чем вскрытие коконов и проверка боковых ходов. Босмер устало вздохнул. Острые камни ступня чувствовала даже через ботинки, а гирлянды коконов на потолке, подозрительно смахивающих на мумии, были отнюдь не праздничными и нагоняли беспросветную тоску. Удар короткого меча – кокон разошёлся пополам, выпустив из себя омерзительно пахнущую жижу вперемешку со свалявшейся чёрной шерстью. Какому-то злокрысу не повезло. Звук капели где-то в проходе бил по разуму, заставлял ускорять движения против воли. Мужчина поморщился и, приблизившись к своей находке, рывком засунул руку в кожаной перчатке внутрь, резко вытащил её, сжимая пальцами хвост животного, и осторожно положил на пол пещеры – сборщики подберут. Следующий кокон, срезанный одним ловким движением, пыльным мешком свалился вниз. Босмер разрезал паутину, чтобы посмотреть, что внутри. Это оказался, к сожалению, полупереваренный труп его собрата. Охотник обыскал его – пах труп чуть лучше злокрыса, но хотя бы не истекал разжижёнными внутренними органами. Немного золота, что никогда не помешает, сломанный лук, две целые стрелы, почти чистые, которые мужчина тут же убрал себе в колчан, маленький резной амулет – эльф понял, что шаманка не вернётся домой. Он склонил голову, этим жестом выражая своё уважение к павшей, и двинулся дальше – жизнь продолжается, а до утра осталось не так уж много времени. Чтобы не шуметь, босмер решил вскрыть следующий кокон висящим. Один разрез, открывающийся, словно чудовищный голодный рот, вот так, сверху вниз… и мужчина едва успел отпрыгнуть, чтобы на него не свалилось нечто, выпавшее из чрева паутинного чехла. Жертва паука удивительно хорошо сохранилась, выглядела, словно живая. Это была совершенно обнажённая девушка из меров, цвет её кожи из-за густо покрывающей тело серо-зелёной слизи сложно было определить, но босмеру он показался пепельным. Однако для данмера у несчастной были слишком узкие и длинные уши. Мокрые, слипшиеся волосы, похожие на связку водорослей, прилипли к голой костлявой спине. Он обошёл тело, чтобы рассмотреть лицо своей находки. Только мер присел на корточки, как «труп» закашлялся, прочищая от слизи дыхательные пути, резко открыл глаза – явно данмерские, кроваво-алые - и, приподняв корпус, сделал судорожный, свистящий вздох, как новорождённый. Босмер отшатнулся, крайне удивлённый увиденным – слизь паучьего желудочного сока, казалось, не разлагала, а всё это время питала «мумифицированную» эльфийку. Девушка проморгалась, и на радужку её раскосых глаз словно нашла пелена. Не было больше рубинов, остались лишь бледно-серый цвет с немного более тёмным пятном зрачка. Находка тяжело дышала, крылья длинного носа с опущенным кончиком, как у большинства альтмеров, трепетали. Она сглотнула и уставилась на своего нечаянного спасителя, похоже, придя в себя. Где-то с пять минут меры так и играли в гляделки – белёсое против орехового. - Э… привет, - неуверенно улыбнулся босмер, совершенно не представляя, что делать в подобных случаях. Он даже не знал, слышит ли его эльфийка, говорит ли на его языке. Нагота молодого тела смущала ещё больше. – Ты меня понимаешь? – она медленно кивнула, приоткрыв обескровленные губы. Что ж, это уже что-то. Меру не пришло в голову ничего лучше, как спросить: - Откуда ты родом? Словно это имело в данной ситуации хоть какое-то значение. - Я… не помню, - она зажмурилась, её рука тут же потянулась к голове – разум острыми спицами пронизала боль. Голос девушки, сперва сиплый, к концу фразы стал очень глубоким, крайне проникновенным. Она умоляюще посмотрела на спасителя, будто ища его помощи, и явно старалась сжаться в маленький клубочек, прячась не то от наготы, не то от холода. - Хоть что-нибудь помнишь? Как ты сюда попала, своё имя хотя бы? – Продолжал босмер, не позабыв о манерах – он снял с себя шерстяной плащ и осторожно приблизился к лежащему перед ним существу. Она не отшатнулась, не вздрогнула, просто полулежала, глядя на него своими белёсыми глазами. Мужчина даже засомневался, может ли она вообще глядеть. Он накинул шерстяной плащ ей на плечи и она дрожащими руками принялась заворачиваться в него. - Пить… - вместо ответа слёзно попросила незнакомка, открывая рот, как выброшенная на берег рыба. Она протянула руку в сторону босмера – должно быть, всё-таки видит. - Дайте воды… Мужчина отстегнул от пояса флягу из плотного материала и вложил её в тянущуюся к нему ладонь. Девичьи пальцы были неловкими, постоянно соскальзывали с пробки, однако, наконец, спасённая добралась до вожделенной влаги. Она пила жадно, запрокидывая голову, но затем закашлялась, отпрянув от сосуда – её вырвало густой слизью, и, брезгливо вытирая рот, эльфийка продолжила пить. Девушка выглядела жалкой и беспомощной, и всегда доброжелательный к собратьям, мер испытал отвращение, хоть и старательно это скрывал. С уходом жажды пришло ощущение реальности происходящего. Низкие, острые своды пещеры, сумеречный, неизвестно откуда льющийся свет, запах гнили и затхлости, резкие черты эльфа напротив, ноющая боль в ушибленном боку – всё это оглушило девушку. Она беспокойно заёрзала, озираясь, куталась в плащ, словно он мог спасти её от боли. Выпавшая минуты назад из паучьего кокона с ужасом смотрела на свои костлявые руки, словно впервые видя их. - Тише, тише. Посмотри на меня, - понимая, что незнакомка окончательно осознала происходящее, тронул её плечо босмер. Эльфийка явно была шокирована, и в интересы мужчины не входила истерика, к грани которой так ловко и плавно она подходила. – Ты в безопасности. Я – Ангротрен,- он указал на себя рукой, словно объясняясь с чужестранцем, не понимающим языка. - Я отведу тебя в деревню, наш лекарь поможет тебе. Ты можешь идти? - Я не знаю, - честно помотала головой чужачка, глядя на ноги. Слизь начала высыхать, липкой плёнкой присыхая к коже. Она казалась не просто бледной – почти прозрачной, точно у призрака, и это взявшееся непонятно откуда существо смотрелось стеклянной статуей, а не живым мером. - Попробуй встать, - босмер даже подал ей руку, чтобы позволить опереться. Девушка вцепилась в кисть неожиданно сильно, по её сухим мышцам прошлась дрожь и она, пошатнувшись, сумела подняться на обе ноги. Ангротрен понимал, что она ещё слишком слаба, но это всё же лучше, чем тащить безвольно висячее тело.- Умница. Не бойся, я помогу. Мужчина закинул руку странного найдёныша себе на шею и, придерживая спасённую за талию, повёл её по сети коридоров. Её белёсые слепые глаза не выражали никакого интереса к закоулкам и переходам пещеры, зато девушка с неприличным вниманием пялилась на костяные стелы в трупах пауков, на разновозрастных босмерок, вырезающих ядовитые железы, на охраняющего вход земляка Ангротрена, чей профиль изящно рисовался в свете двух лун. - Гвинас, - позвал его охотник. Его голос прозвучал резко, как карканье ворона. Страж повернул голову, держа лук наготове. - Замени меня на маршруте. У нас тут выжившие. Гвинас кивнул, опуская оружие, и скрылся во чреве пещеры.