Одной Крови

После очередной недельной отработки, которую я заслужила из-за своего глупого желания, дни в Хогвартсе стали пролетать незаметно. Мои знания и навыки в магии заметно повысились, несмотря на плохое самочувствие из-за частого недосыпа. С каждым новым уроком я узнавала о магическом мире всё больше. Однако, как я и предполагала, этот мир и его население не особо отличалось от обычного мира обычных людей. У магов были свои отвратительные пороки и предрассудки по отношению к магглам, сквибам и магглорождённым. Поэтому презрительные выкрики Малфоя в сторону магглов и, так называемых, «грязнокровок» мне стали ещё более смешны из-за своей глупой необоснованности. Какие бы минусы не были у этого мира, я точно знала, что возвращаться в другой я хочу меньше всего, ведь наверно за всю свою жизнь по-настоящему назвать своим домом я могла только Хогвартс. Я любила иногда даже просто бродить по нему, прикасаться к его каменным стенам и чувствовать бьющуюся внутри замка магию. Мне нравилось колдовать, учиться и жить здесь. Магия частично наполняла мою жизнь смыслом, который бы я вряд ли нашла в маггловском мире.  А ещё здесь была компания, в лице Гермионы, Гарри, Рона и других гриффиндорцев. Я не была им другом, как они были друзьями между собой, однако общение с ними действовало мне на пользу. Возможно, я могла бы сблизиться с ними, но мой характер, моя недоверчивость и закрытость не давали этому случиться. Надеюсь, пока что. Плюс к этому у меня практически не было досуга в последнее время для того, чтобы общаться с ними или кем-то ещё, так как уроки становились всё сложнее и разнообразнее, да и дополнительные занятия никто не отменял. Чаще всего свободное время мне приходилось находиться в библиотеке или на занятиях. А отношения со Снейпом становились всё хуже и хуже, даже когда казалось, что хуже и быть не может. Отнюдь. Урок Зельеварения для меня стал сущим кошмаром. Ужас Подземелий находил любой повод снять с меня баллы, а мне было очень сложно удержаться, чтобы не съязвить. Хоть и я старалась делать это аккуратно и не резко, всё же иногда Летучая Мышь снимала баллы с меня. С одной стороны многие гриффиндорцы были рады, когда я давала ему отпор, но с другой нагоняи от Перси из-за потерянных баллов заставлял ощущать вину за это. Единственное, к чему не мог придраться Снейп — это мои зелья, которые я всегда варила правильно. Поэтому даже если он и хотел, то не мог поставить мне за работу оценку ниже «Удовлетворительно». Но одна неделя мне запомнилась надолго. Это, по-моему, была самая паршивая неделя за всё время учёбы. Я умудрилась так разозлить Летучую Мышь, что он не постеснялся снять с меня много баллов и назначить наказание не только в выходные дни, но и на следующую неделю. Теперь, после каждого ужина я шла на отработки, которые длились почти два часа. После них я отправлялась в башню и делала почти до полуночи домашнее задание. Если Гермиона заставляла меня за этим, она предлагала свою помощь, но я отказывалась, потому что понимала, что это моя вина и мои проблемы, она не должна тратить своё время на меня. Да и сама Гермиона выглядела замученной в последнее время. У неё было столько домашних заданий, что у меня брови ползли вверх каждый раз. Ещё одной проблемой в моей жизни был Малфой. Видимо, его очень оскорбила моя фраза «чистокровное отродье», поэтому как только мы с ним пересекались, он не упускал возможности попытаться унизить и задеть меня, но помимо него у меня было полно проблем, поэтому волей-неволей я его попросту игнорировала или отвечала резко и кратко, что конечно же белобрысого раздражало ещё сильнее. Мне начало казаться, что он специально нарывается не на просто словесную перепалку. Я снова проснулась из-за кошмара, поэтому настроение у меня было, мягко говоря, очень паршивое. Я не хотела кого-либо видеть или с кем-то разговаривать. На завтраке в Большой Зале я нашла более одиночное место, чтобы немного прийти в себя. Это было тяжело из-за тошноты идеально-аристократичной и надменной рожи Малфоя и его косых взглядов в мою сторону. Снейп же предпочитал меня игнорить во время трапезы, потому что вечером его и так ждала встреча со мной. После завтрака я направилась на уроки. Самым долгим и утомительным оказалась История Магии. Сегодня профессор Бинс побил все рекорды по занудству и монотонности речи. Казалось, даже мухи в классе засыпали на лету от его рассказов. Большая часть учеников сладко посапывала на задних партах, а те, кто по злой судьбе сидел на первых партах, с завистью глядели на спящих.  Я была тоже не прочь поспать, но как назло привидение летало около меня и бубнило лекцию. Глаза закрывались сами собой, мысли запутывались и ни на чём сосредоточиться я не могла. Казалось, этот урок будет длиться вечность, пока наконец не прозвенел долгожданный звонок. Все с облегчением вздохнули и поспешили уйти из кабинета на следующие уроки. Последним оказалась Защита от Темных Искусств. Люпин сказал, что приготовил для нас что-то особенное. У всех сразу загорелись глаза. Мы прошли в класс Защиты от Тёмных Искусств. Парты были убраны к стенам, а посередине кабинета возвышался большой шкаф. Что-то внутри него двигалось и шуршало, ручка время от времени поддёргивалась. Некоторые из учеников боязливо отступили на несколько шагов назад и переглянулись. — Не бойтесь, там просто обычный боггарт, — успокоил профессор, подойдя к шкафу. Но никто не собирался успокаиваться, а наоборот, ещё опасливее глядели на дёргающийся время от времени шкаф. Я изумленно подняла бровь и вопросительно посмотрела на Гермиону, чтобы она объяснила, чего именно все так испугались, но волшебница не обращала на меня внимания, а лишь неотрывно глядела на Люпина. — Боггарты очень любят темноту, — начал свой рассказ профессор. — Они обитают там, куда люди редко заглядывают: в старых шкафах, как этот, — Люпин кинул взгляд на подрагивающий гардероб, — под кроватью, на чердаках, в подвалах и даже в ящиках под умывальником. Итак, кто из Вас ответит, что же такое боггарт? И кто бы мог сомневаться — Гермиона самая первая подняла руку. — Боггарт — это привидение, но никто не знает, как на самом деле оно выглядит, так как боггарт меняет свой вид в зависимости от того, чего человек боится больше всего. — Замечательно, Гермиона, ты всё верно сказала. Даже я не ответил бы точнее, — похвалил её профессор, а сама гриффидорка немного покраснела и улыбнулась. — Итак, боггарт ни на что не похож, но только стоит его выпустить, то он сразу станет тем, кого или чего мы боимся в своей жизни больше всего. Я сразу почувствовала, что в груди похолодело. Я знала, в кого превратится мой боггарт. — И это означает, что у нас перед боггартом есть преимущество. Гарри, не подскажешь нам какое? Гермиона среагировала мгновенно, но Гарри, немного промямлив, всё же ответил: — Эм, нас тут много, профессор… — Правильно, Гарри, и именно поэтому с боггартом нужно сражаться вдвоём, вчетвером, а лучше сразу вдесятером! Проще говоря, чем вас больше, тем лучше, ведь тогда он теряется и не может выбрать в кого же ему превратиться. Заклинание против боггарта простое, каждый из вас его легко запомнит. И главное: лучшее оружие против боггарта — это смех! Превратите его во что-нибудь забавное и смешное, и он исчезнет! Пока можете не использовать свои волшебные палочки, просто повторяйте за мной: ридикулус! — Ридикулус! — воскликнули все разом, хотя многие слизеринцы просто перекривляли Люпина. — Отлично, но просто заклинание вам не поможет. Как раз сейчас мне понадобишься ты, Невилл. Иди сюда. Невилл с ужасом посмотрел на трясущийся шкаф. — Ну же, Невилл, не бойся, подойди. Теперь со страхом глянув на профессора, Невилл стал боязливо и неуверенно идти к шкафу, словно на плаху. — Итак, Невилл, — Люпин положил руку ему на плечо и сказал: — теперь скажи нам, чего ты боишься больше всего на свете? Невилл сразу покраснел и что-то невнятно пробормотал. — Что, Невилл? Ты не мог бы погромче? Залившись краской, Невилл вздохнул и негромко, заикаясь, произнёс: — П-профессора С-снейпа… Все разом засмеялись, особенно потешались слизеринцы. Невилл же попытался спрятать своё лицо под длинной чёлкой. Профессор улыбнулся. — Профессора Снейпа… — на секунду задумался и снова спросил: — Ты ведь живёшь с бабушкой, верно, Невилл? — Д-да… — поднял голову он и сразу же запричитал: — Но я не хочу, чтобы профессор Снейп превратился в мою бабушку! — О-о, нет, Невилл, нам бы тоже этого не хотелось. Просто вспомни, во что обычно одета твоя бабушка. Невилл, как и остальные, немного удивились. — Ну-у… На ней большая высокая шляпа с чучелом грифа, длинное, тёмно-зелёное платье, лисий палатин, туфли на невысоком каблуке… — Что-то ещё? — поинтересовался Люпин. — Э-э… да, ещё сумка, большая и красная. — Так, а теперь держи образ того, что носит твоя бабушка, хорошо? — Х-хорошо, — промямлил Невилл. — Слушай, что тебе надо сделать, Невилл… — и профессор заговорщицки что-то зашептал на ухо гриффиндорцу, после отстранившись и сказав уже громче: — Понял? — Да, — заулыбался Невилл. — Итак, все немного отойдите назад, чтобы дать Невиллу место, — сказал профессор, и все попятились к стене. — Давай на счёт три, Невилл, — сказал Люпин и нацелил свою палочку на ручку гардероба. — Раз… два… три! Из палочки профессора струя серебряных искр и ударила ручку шкафа. Гардероб перестал трястись, и из темноты вышел сам боггарт, очень похожий на профессора Снейпа. Та же походка, взгляд. Мне даже на секунду почудилось, а не настоящий ли это профессор Зельеварения? Невилл задрожал как осиновый лист, со всех сил сжимая в руках палочку, а боггарт в виде Ужаса Подземелий всё приближался. — Ри-риди-к-кулус! — пискнул, напуганный до смерти Невилл. Послышался щелчок, лже-Снейп дернулся, и через секунду вместо чёрной длинной мантии и сюртука на нём красовалось длинное зелёное платье в кружевах, шляпка с облезлым чучелом грифона, лисий палантин, погрызенный молью, а в руке ярко-красная сумочка. Послышался такой взрыв хохота, что я чуть не оглохла, когда Рон засмеялся у меня под ухом. На лице боггарта-Снейпа застыло такое выражение, что уголки моих губ полезли вверх. Видел бы это настоящий зельевар, то-то забавно бы вышло, но для Невилла скорее всего это бы закончилось плачевно, как и для Люпина. — Замечательно! Превосходно, Невилл! — смеясь, воскликнул профессор. — Так, в теперь все встали в одну линию и выходим по очереди! В линию, в линию все! Началась неразбериха и толкотня. Ученики хотели первыми побороться со своими страхами, однако я в их число не входила, поэтому заняла самое последнее место в шеренге. — Давай, Парвати! — бодро произнёс Люпин, и гриффиндорка смело зашагала к лже-Снейпу.  Послышался щелчок — и вместе него появилась мумия, сплошь усеянная большими кровавыми пятнами.  — Ридикулус! — крикнула колдунья, пути в ногах запутались, и мумия свалилась на пол. — Отлично! Теперь Симус!  Гриффиндорец уверенно выскочил вперёд, и сразу направил свою палочку на боггарта. Привидение сразу же обратилась в очень высокую, тощую, с длинными острыми ногтями, чёрными, запутанными волосами и бледным лицом, как у мертвеца, старуху. Она пронзительно завизжала и я, закрывая уши, сразу поняла, кто перед нами — банши. — Ридикулус! — заорал Симус, чтобы перекричать воющую ведьму. Банши мгновенно замолчала и стала что-то хрипеть, хватаясь своими уродливыми руками за горло. — Браво! Дин! — вызвал профессор. Щелчок — теперь на полу валялась окровавленная, оторванная рука и стала ползти к гриффиндорцу.  — Ридикулус! Перед рукой появилась мышеловка, и рука попала в ловушку. — Молодец! Теперь очередь Лаванды. Вскоре, гриффиндорец за гриффиндорцем, слизеринец за слизеринцем и очередь всё заметно сокращалась. — Рон! Давай! Рон пугливо остался стоять на месте, но Гарри его подпихнул вперёд, и рыжему ничего не оставалось, как выйти к боггарту, который на данный момент был серым волком с оскаленной пастью. Как только Рон подошёл ближе, привидение приняло форму огромного, лохматого с большими острыми жвалами паука, которыми он угрожающе клацал, подходя к Рону, у которого на лице была гримаса страха и смятения. — Р-ридикулус! — всё же выкрикнул Уизли и на каждой, из восьми лап паука, появилось по маггловскому ролику. Ноги паука стали разъезжаться в разные стороны и, в конце концов, паук упал на своё брюшко. — Отлично-отлично, Рон! — засмеялся Люпин. Следующим сразу же выскочил Гарри, а профессор вдруг резко перестал смеяться и насторожился. Щелчок — и вдруг перед Гарри выросла парящая, чёрная, в изодранном плаще фигура — дементор. Все замерли, Гарри стоял как вкопанный, напрочь забыв, что надо делать. Неудивительно, ведь если мне сразу стало плохо, то и ему тоже. Перед глазами мутилось, в груди холодело, как вдруг Люпин мгновенно выскочил и встал между Гарри и лже-дементором. — Позволь мне, — теперь привидение превратилось в круглый, серебряный, хрустальный шар, который завис перед Люпином. Я удивилась. Профессор боится шара? Но приглядевшись, я заметила, что это вовсе не обычный шар… Это луна. Люпин боится луны?.. — Ридикулус, — без эмоций произнёс профессор и шар лопнул. Боггарт исчез. — Так… на сегодня мы закончим… — повернувшись к застывшим ученикам, спокойно сказал Люпин. В классе послышались возмущённые крики и недовольство — не все ещё поборолись с боггартом. Только я была этому рада, потому что абсолютно не горела желанием лицезреть Брауна, хоть и не собственной, но персоной.  — Урок закончен, все могут идти на ужин. Все хорошо справились, поэтому каждому по пять баллов, кто сражался с боггартом и по пять Гермионе с Гарри за правильные ответы. Все постепенно стали расходиться, обсуждая то, как они боролись с привидением и догадывались, почему у Люпина боггарт шар. Я же пока стояла у парты, приводя дыхание в норму и давая толпе пройти. К счастью, в обморок я не грохнулась, однако была близка к этому. Гермиона заметила меня и, остановившись, неуверенно подошла ко мне. Я видела, как потянулась её рука, наверно, она хотела положить свою руку мне на плечо, но в последний момент всё же не решилась это сделать и опустила её. — Элейн, с тобой всё в порядке? Может нам сходить к мадам Помфри? — обеспокоенно затараторила она. Рон стоял рядом с растерянным видом. — Я в порядке, мне не нужно в лазарет, — посмотрев на волшебницу, уверила её я. — Но ты… — Гермиона, Рон, Элейн, — вдруг подошёл профессор, который минуту назад о чём-то говорил с Гарри. — Вам что-то нужно? Почему не идёте на ужин? — Элейн плохо себя чувствует, — сразу ответила гриффиндорка. — Гермиона… — я кинула на неё предупреждающий взгляд. — Со мной всё отлично. Абсолютно. — Я думаю, всё-таки стоит сходить к целительнице… — уже было невозмутимо начала Гермиона, как я и Люпин перебили её: — Гермиона! Со мной всё в… — Думаю, в этом нет необходимости, Гермиона. Мадам Помфри всё равно тут не поможет, кроме как даст плитку шоколада, — улыбнувшись, спокойно произнёс профессор, и волшебница после понимающе кивнула — А теперь все бегом на ужин. Вы уже опоздали! — бодро проговорил Люпин, и я направилась следом за троицей. Когда мы спускались по лестнице, Гермиона, обдумавшая эту ситуацию, заявила: — Мне всё равно не нравится то, что вы одни потеряли в поезде сознание, и каждый раз при встрече с дементором Вам становится плохо. — Мы знаем это, Гермиона, — мрачно ответил Гарри. — Не напоминай лишний раз. Я нахмурилась и почувствовала укол стыда. Она права. Только я и Гарри позорно грохнулись без сознания и так остро реагируем на них. — Надо будет почитать о дементорах в библиотеке, — вслух размышляла волшебница. — Наверно там будет написано, почему вы на них так реагируете. — Может Люпин знает, — предложил Гарри. — Может, — кивнула Гермиона. — Но я всё равно как-нибудь забегу в… Рон закатил глаза и фыркнул. — …библиотеку, — убийственно на него взглянув, продолжила Гермиона: — Мне ещё нужно найти какую-нибудь книгу по делам гиппогрифов. Все сразу обратили на неё свой взор. — Думаешь, ты что-то сможешь найти, чтобы Клювокрыла оправдали? — спросил Рон. — Думаю, да — вздохнула Гермиона.