Снежный сад

Не пугайтесь! Фанфик переписывается! Возможны нестыковки и резкое обрывание текста. У чужого волка вместо глаз камни. Чёрная блестящая галька на дне скованного людом ручья. Смотреть в них почти так же холодно холодно, как опустить руки в студёную воду, но Кайлин не отворачивается. Ему нельзя. Потому что он сын вожака. Потому что этот отчаявшийся злой волк — его пара. От густого сильного запаха кружится голова. И где-то по рёбрами просыпается жгучее безумное желание броситься к чужаку, зарыться пальцами в чёрную шерсть и почувствовать биение его сердца. Но Кайлин остаётся на месте, за спинами отца и старших братьев, и, затаив дыхание, наблюдает за тем, как огромный зверь превращается в человека. — Приветствую тебя и твоих охотников на землях лесной стаи, — говорит Джерд, когда вместо чёрного волка перед ним встаёт молодой мужчина. Спокойный и глубокий голос вожака приводит Кайлина в чувства. Его всё ещё ведёт, но он может смотреть куда-то, кроме холодных каменных глаз. У чужака широкие плечи, чуть смуглая покрытая шрамами кожа и длинные, ниже пояса, волосы. До блестящих спутанный прядей хочется дотронуться, разобрать их и расчесать, чтобы они свободной чёрной волной закрывали спину. Но Кайлин не двигается. Даже не протягивает руки. Потому что чужак выглядит так, словно убьёт за одну попытку приблизиться к нему. — Где... Мой отец? Его голос хриплый, словно выдавленный через силу. Он явно давно не разговаривал. — …неужели даже свидетелей из другой стаи тебе недостаточно? — говорил Джерд, старательно сдерживая раздражение. — Нет, недостаточно, — отвечал ему молодой волк, отделившийся от своих собратьев, всё так же стоявших плотной каменной массой. — Наш вожак был сильным опытным воином, и я не верю, что он мог проиграть старику. Кайлину показалось, что он физически ощущал гнев отца, его негодование и желание сломать шею наглому юнцу. Он и сам злился на этого чужого волка, не соблюдающего традиций Лунного мира, но все эти чувства были смятенны ошеломляющим запахом, с новой силой наполнившим лёгкие. Запоздало Кайлин понял, что источник этого запаха и есть наглец, так бездумно хамящий его отцу. Стараясь дышать как можно реже, чтобы вконец не утратить самоконтроль, парень начал рассматривать юношу перед собой. Хоть остальные волки стаи и пропускали Кайлина вперёд, встать перед своими старшими братьями он не имел права, потому приходилось довольствоваться небольшим просветом. Видно было не так уж много, но сейчас парень почему-то даже радовался этому. Чужак был в облике человека. Он бесстрашно стоял перед огромной толпой, неприкрытый ничем, без поддержки своей стаи. Горячее молодое тело с хорошо развитой мускулатурой приковывало взгляды, а Кайлин всё пытался заглянуть в глаза незнакомцу. Они были похожи на два чёрных камня. Он никогда раньше не видел таких глаз, но они уже пугали его, потому парень испытал облегчение, когда чужой волк мотнул головой и глаза его закрыли пряди угольно-чёрных волос. — Ты можешь не верить мне, — продолжил Джерд, — но закон был соблюден перед всеми остальными стаями, и на месть ты не имеешь права, как бы тебе того не хотелось. — Месть? — Чужак ухмыльнулся и кинул острый взгляд в Джерда. — Её нельзя съесть. Нам, волкам с Ночной горы, не нужно ничего, что не является едой или не может принести еду. — Так чего же ты хочешь, Арен? Мы готовы провести церемонию погребения твоего отца по всем правилам Лунного мира. «Арен. Должно быть, он представился тогда, когда меня ещё здесь не было», — подумал Кайлин, не сводя глаз с молодого мужчины. С каждым словом он нравился ему всё меньше и меньше. Такая логика была достойна зверя, а не наделённого высшим разумом оборотня. — Этого не нужно! — Арен глухо зарычал, обнажая клыки. — Тело старого вождя мы заберём с собой. Но нам мало. Ты лишил нашу стаю лучшего охотника, и я требую возмещения. — Возмещения? — теперь рычал уже Джерд, и получалось это у него куда более устрашающе. — Ты требуешь, чтобы я позаботился о выживании твоей стаи, тогда как ни ты, ни твой отец об этом и не задумывались?! Ответом ему было низкое рычание огромного зверя за спиной у Арена. Волки чужой стаи зашевелились, почуяв опасность, и стали медленно расходиться, стремясь защитить своего предводителя. Сам же молодой вожак замер, напряженно дыша. Он тоже ощутил угрозу в голосе старшего соперника. — Скажешь, я не прав?! — продолжил давить Джерд. — Ваш предыдущий вожак бросил стаю, а теперь ты увёл с собой половину охотников, только чтобы угрожать мне! Глупцы! И ты, и твой отец. О какой компенсации может идти речь? Я мог бы дать тебе мяса, но ты не донесёшь его до дома, а ничего другого тебе не нужно. Кайлин бесконечно гордился своим отцом. Пусть со стороны могло показаться, что Джерд просто провоцирует Арена, но на самом деле он проверял его. Более того, теперь молодой вожак видел перед собой не старого сдержанного волка, а грозного противника, способного победить его отца. Это, пожалуй, было единственным доступным для него аргументом. Кайлин прекрасно понимал это, ведь отец с самого детства позволял ему присутствовать на переговорах с другими стаями, хотя обычно дети, а тем более омеги, туда не допускались. — Не мясо, — выдавил Арен после долгого молчания. — Волк за волка. Мы уведём с собой нескольких ваших омег. — С какой стати? — Джерд говорил спокойнее, но всё ещё со скрытой угрозой. — У вас нет на это оснований. — У моих волков есть! — Арен повысил голос и с вызовом посмотрел в глаза вожаку лесных волков. — А твоя стая — сборище неженок, носящих одежду и живущих в своих деревянных домах. Вас больше, но, прежде чем умереть, мы порвём глотки многим. Лица Джерда Кайлин видеть не мог, но прекрасно представлял себе, как его густые брови сошлись на переносице, а вены отчётливо выступили на висках, как всегда бывало с ним в моменты напряжённых раздумий. Безусловно, ультиматум Арена граничил с сумасшествием. Ещё спускаясь по лестнице, Кайлин заметил, что чужих волков около пятидесяти, и все альфы. Если это, как сказал отец, действительно половина охотников, то в случае их гибели стаю ждёт неминуемая смерть от голода. Наверняка Арен понимал это, более того, таков был его изначальный план, ведь пятьдесят — слишком много для похоронной делегации, но и слишком мало для нападения на стаю, где одних альф около пяти сотен. Десять к одному — как бы ни были натренированны горные волки, такой расклад отнюдь не в их пользу. — Или, — нарушил молчание Арен, — я сражусь только с тобой, Джерд. И убью. Каменные глаза молодого волка блестели лихорадочным огнём. Кайлин не знал, что толкает его на такое безумие, но сейчас это было и не важно. Этот чужак, угрожающий отцу, не вызывал ничего, кроме неприязни и, может быть, жалости. Да, в своих угрозах и сумасшедшей храбрости он был жалок. Это понимали многие, но большая часть лесных волков испуганно жалась к деревянным стенам зала. Если бы этот поединок состоялся раньше, то Кайлин и сомневаться бы не смел в победе своего отца, но не сейчас. В дни своей молодости Джерд был не только умелым охотником, но и воином. Тогда серьёзные стычки между стаями были повсеместны, и умение сражаться было жизненно необходимо. Но потом он, объединившись с другими вожаками, которые также устали от состояния постоянной войны, смог путём силы и переговоров навести некое подобие порядка, который постепенно перерастал в крепнущий день ото дня мир. Среди нынешних поколений уже не найти такого умелого война, но годы брали своё, да и бой с предыдущим вожаком горных волков дался Джерду нелегко. Многие раны ещё не зажили. Молодого безумного волка ему не победить. — Возьмите меня! — закричал Кайлин, всё же протиснувшись между спинами старших братьев. — Только меня. Парню казалось, что во всём большом зале он последним услышал свой собственный голос. Кайлин и сам плохо понимал, что делает. То ли сказывался дурманящий голову запах, то ли накатившее отчаяние и страх за отца. — Тебя? — Арен окинул юношу взглядом, и его жестко очерченное лицо исказилось презрением, граничащим с отвращением. Кайлин весь съёжился под этим взглядом, но уже через мгновение вновь выпрямился и расправил плечи. Постепенно к нему приходило осознание собственного подвига, того, что на него сейчас смотрят две стаи, и опозорить отца, трусливо поджав хвост, непростительно. Отвращение Арена было понятно, потому Кайлин не винил его за это. Порой он и сам был противен себе, но такое случалось редко. Всё же безногий не чувствует себя калекой среди сидящих, а урод забывает о своём уродстве там, где его любят. Но даже так Кайлин ненавидел свои белые волосы, редкие невыразительные ресницы и узкие плечи. Он был тонок и слаб даже для омеги, а жизнь его сама по себе являлась чудом, ведь волчата-альбиносы редко доживают и до года. — Кай, что ты делаешь? — голос Джерда едва заметно дрогнул, но Арен поймал его слабость, словно это был запах желанной добычи. — Так он твой сын? — ухмыляясь, спросил он. — Больной какой-то, даже если мы и возьмём его, то всё равно будет мало. — Достаточно, — твёрдо отрезал Кайлин. — Я сын вожака, а значит это лучшая сатисфакция, которой только можно желать. К тому же, у моего отца-омеги было четверо волчат, трое из них альфы. Если тебя волнует продолжение рода, то это более чем многообещающая рекомендация. Арен удивлённо вскинул бровь и оценивающе оглядел троих братьев, угрожающе рычащих рядом с Джердом. Удивление его также было понятно, ведь омега обычно имел одного, реже двух волчат. Чужака явно заинтересовало предложение Кайлина, но он не оставлял надежду получить больше. — Но он… Белый, — Арен поморщился, явно воздерживаясь от более резкого слова. — Такие долго не живут. — Я родился зимой и благополучно живу уже тридцать лет. Выживал раньше, выживу и с тобой. Кайлина и самого пугала собственная уверенность, но с каждой секундой неприязнь к Арену росла, а намерение пойти с ним крепло. О нравах горных волков было известно мало, но ходило множество слухов об их жестоком отношении к омегам и вообще ко всем, кто слабее их. Жизнь в горах так же разительно отличалась от жизни в лесу, и отличие это было отнюдь не в лучшую сторону. Потому-то Кайлин так отчаянно хотел, чтобы этот крест выпал именно ему, бесполезному младшему сыну. Ещё с детства он понял, что с таким телом, как у него, исполнить священное предназначение омеги у него едва ли получится. С самого детства его постоянно осматривали врачи и заботливые взрослые выхаживали как могли, не будь он сыном вождя, то, скорее всего, с ним бы так и не возились, но даже это не умаляло того факта, что иметь детей с таким здоровьем будет сложно, хоть и возможно. Но, несмотря на все уверения врачей, альфы никогда не воспринимали Кайлина как потенциального партнёра. Он интересный собеседник и хороший друг, но брать его в мужья слишком рискованно, ведь свадьба у каждого волка бывает лишь раз в жизни. — Более того, меня так крутит с твоего запаха, что я совершенно уверен: мы — истинная пара, и наш союз будет самым продуктивным из возможных. Арен принюхался и склонил голову, скаля зубы в улыбке. Этот аргумент был последним и, судя по всему, решающим. Волчата, появившиеся от родителей, являющимися истинной парой, самые сильные и здоровые. А Кайлин мучился от страха и отвращения к самому себе. Своим поведением он напоминал степного волка, рьяно нахваливающим ткани при обмене, вот только товаром теперь было его собственное тело. Но ещё противнее становилось от понимания, что желание спасти отца и других омег было отнюдь не единственным, двигающим им. Уже давно он смирился, что собственных детей ждать не стоит, но где-то в глубине души трепетала надежда, что если ему встретится истинная пара, то этот альфа всё же рискнёт связать с ним свою жизнь. Так, в сущности, и случилось, но радости от этого не было никакой. Разбитая надежда больно резала своими прекрасными осколками. С Ареном всё было ясно. На сделку он согласен. То ли от того, что его действительно заинтересовала перспектива соединиться со своей парой, то ли от того, что понял: больше ничего от Джерда не добиться. Он был безумным глупцом, но, видимо, не до крайности. Затаив дыхание, Кайлин повернулся к отцу. Джерд смотрел на него испытывающе, но без злости или осуждения. Если и было в этом мире что-то, что он свято уважал, так это свобода выбора человека. Ещё в молодости он понял, что сломанная воля страшнее, чем сломанный позвоночник. — Ты уверен, Кай? — только лишь спросил он, неотрывно глядя сыну в глаза. — Уверен, — ответил тот, понимая, что не уверен вовсе. Кайлин знал, что тысячу раз пожалеет о своём решении, но если отступит сейчас, то жалеть будет ещё больше. Лес пахнет жизнью. Корой и солнцем. Сыростью. Тысячелистником, переломленным лисьей лапой. Стрекозиными крыльями. Влажным мхом. Гнездом иволги. Ромашками. Хвоей. И, самое главное, Домом. Волки полагаются на обоняние сильнее, чем на остальные органы чувств, потому Дом для них — это запах. Привычный. Родной. Безопасный. Любое изменение в нём вызывает тревогу, почти панику,       Тонкий дразнящий аромат преследовал Кайлина с тех пор, как в Доме поднялась суматоха из-за визита горных волков. К привычной смеси запахов леса и родной стаи добавилось что-то новое. Чужое. Волнующее так сильно, что Кайлин едва сдержался, чтобы не броситься вниз вместе с остальными. Упущенную возможность занять место получше было жаль, но не настолько, чтобы пренебречь своими обязанностями.       Как единственному омеге в семье вождя Кайлину полагалось проверить комнаты, выделенные гостям, и убедиться, готов ли праздничный ужин. Подобная бдительность была излишня: комнаты и так прибирались постоянно, а повара в ожидании иноземцев жарили лучшее мясо каждый вечер. Вся стая знала, как важна встреча с горными волками, и каждый делал всё, чтобы она прошла как можно лучше. Хотя тем, кто всю жизнь провел среди скал, едва ли могло быть удобно под лесной кроной. Никто из волков — Кайлин знал это точно — не жил так, как его стая. Поселение лесных находилось высоко над землёй в ветвях огромных деревьев, и даже степняки, давние друзья и частые гости, предпочитали самые нижние комнаты.       В сотнях больших и маленьких домиков, соединённых подвесными мостами и галереями, легко можно было заблудиться, но Кайлин точно знал, куда идти, и бежал легко, то и дело поглядывая вниз. Другие волки быстрыми ручейками стекались к большому залу — единственной наземной постройке, расположенной между корнями самого большого дерева. В нём легко помещалась вся стая, потому гостей обычно встречали именно там.       Кайлин торопился, потому не сразу заметил головокружение и темноту в глазах. С его здоровьем подобное было обычным делом, но странный запах, порошком оседающий в ноздрях, начал вызывать беспокойство. Что-то подобное он чувствовал, когда понюхал жгучего перца в поселении речных волков, только то ощущение больше напоминало вспышку, а эта острота медленно нарастало с каждым вдохом. Горечь забивала нос и отдавала в голову так болезненно, что Кайлин застонал и рухнул на колени. Мостик под ним тут же закачался и опасно накренился, потому пришлось изо-всех сил вцепиться в плетённые перила, чтобы не упасть. — Хороша будет встреча, — с раздражением подумал Кайлин, — если я упаду гостям на голову. Знать наверняка, что горные волки сейчас идут прямо под ним, он, конечно, не мог, но от чего-то был уверен в этом. Запахи чужаков уже плотно сплелись с привычными, но один, тот самый горький и острый, будто бы звал к своему источнику. Кое-как Кайлин смог придти в себя и подняться, нужно было закончить проверку, но горечь раскрылась новыми нотами, из парализующей стала манящей и почти сладкой. Это дезориентировало ещё сильнее, такого с Кайлином не было ещё никогда слабого И когда в глазах потемнело, словно он снова стал слепым беспомощным щенком, а ноги подкосились, страшнее всего было из-за внезапно отказавшего носа. Ещё слепым щенком он различить родителей различал мягкий аромат отца-омеги и глубокий отца-альфы. Потом мир наполнился другими волками и запахами, но даже среди невообразимой путаницы ароматов Кайлин всегда мог узнать свою семью, отличить врага от друга. И вот он уже несколько мгновений напряженно принюхивался, стараясь понять, что же в незнакомых запахах так волнует его. Определённо, в Доме были гости. И гости долгожданные, потому как на протяжении всей последней недели Дом усиленно готовили к их визиту. Кайлин знал, что к ним должны были прийти волки из стаи, живущей далеко в горах, и что повод для такого изнурительного пути у них отнюдь нерадостный — они пришли за телом своего вожака. Он был могучим зверем, но глупым человеком. Никто не знал, о чём он думал, бросая вызов предводителю сильнейшей из стай лесных волков. Но, какими бы ни были его причины, он проиграл в честном бою, и теперь, согласно обычаям Лунного мира, его тело должно быть передано родной стае. Но так как на путь от гор до леса уходило около месяца, а в связи с приближающейся зимой обратная дорога заняла бы ещё больше времени, все полагали, что придётся церемонию погребения провести во владениях лесных волков, ограничившись присутствием нескольких представителей стаи проигравшего. Кайлин знал об этом, но такие тщательные приготовления казались ему смешными. Было общеизвестно, что горные волки обладают весьма специфичным отношением ко времени. Говорили, что они могут опоздать даже на собственные похороны, что уж тут говорить о чужих. Но вожак стаи настаивал на том, чтобы лучшее мясо непременно готовилось каждый день, а Дом содержался в идеальном порядке. Джерд — вожак лесной стаи и отец Кайлина — был старым, но крепким мудрым волком. Пусть и с трудом, но ему удалось одолеть куда более молодого предводителя горных волков в честном бою. Тому было много свидетелей, но он всерьёз опасался, что своенравные волки из другой стаи не поверят ему, а если и поверят, то это будет для них слабым оправданием, потому Джерд и хотел оказать им как можно лучший приём и провести достойную церемонию погребения. Никто не желал конфликтов, особенно сейчас, когда приближалась Длинная Зима, и каждый волк на крепких лапах был на счету. Эта ситуация не на шутку волновала Кайлина. Он начал переживать за отца ещё тогда, когда чужой волк вызвал его на поединок, и с того времени беспокойство не отпускало юношу, когтистой лапой сжимая сердце. Он, как и вся стая в последние полтора месяца, находился в постоянном напряжении, мучительно ожидая развязки конфликта — прибытия группы волков с гор. И вот теперь, когда они наконец пришли, Кайлину хотелось броситься вниз, в зал, и лично убедиться, что эти дикие волки не причинят вреда его стае и отцу. Но вместо этого он стоял, блаженно втягивая носом воздух. Среди привычных запахов, которые хранил Дом, и даже среди новых, принесённых гостями, был один, который сбивал с толку и будоражил душу. Как и любой другой волк, Кайлин различал малейшие оттенки ароматов, но этот запах идентифицировать было невозможно. Он бесконечно манил и завораживал, заставляя всем существом устремиться к его источнику. Кайлин шумно выдохнул и задержал дыхание, но тщетно — он словно пропитался этим запахом, растворился в нём. Тогда парень с силой прикусил свою ладонь. Помогло. Сознание постепенно прояснялось, а чарующий запах грубо вытеснялся болью и солоноватым привкусом крови. Придя в себя, Кайлин тут же побежал к лестнице и, как можно быстрее, спустился в зал, где уже собралась почти вся стая. Горные волки резко выделялись из остальной толпы, окружившей их. Отличались они даже не столько тем, что явились в своей звериной форме, что считалось крайней степенью неуважения, а поведением, манерой держаться: они стояли плотной чёрно-серой массой, сжавшись, словно единый могучий зверь, готовый в любой миг напрячь каждый свой мускул и прыгнуть. А волки лесной стаи больше напоминали ворох листьев, гоняемых ветром в разные стороны. Они тихо переговаривались между собой, обсуждая гостей, и постоянно переходили с места на место, стремясь лучше рассмотреть их или найти знакомого среди толпы. Оценив ситуацию сверху, Кайлин большими прыжками преодолел ещё несколько пролётов и, оказавшись среди людей, начал упорно протискиваться туда, где, по его мнению, стоял отец. Когда ему это наконец удалось, разговор двух вожаков был в самом разгаре.