Tempus Colligendi

Историю эту Гарри переваривал долго. То хватался за едва теплую чашку, то со скрежетом разгрызал леденец – а Дамблдор ожидал. — Что дальше? – Гарри наконец поправил очки. – Сложные ж вопросы вы задаете, Альбус. — Но необходимые. — Это верно, — Поттер перевел дыхание. – А дальше война. Простите, но если сейчас что-то поломать быстро и начисто – хотя взять Волдеморта чисто сейчас уже так и так не выйдет – так вот, если что-то резко погасить, проблемы просто будут копиться и дальше. Знаете, у нас получится как в моей Франции – не пройдет и двадцати лет, и господа супрематисты сядут в правительство совершенно законно. — Да, это линия Люциуса Малфоя, — кивнул директор. – Может быть, возвращение Тома – даже и к лучшему, потому что остановить Малфоя спокойно я уже не мог. Моя вина. — Да что тут поделать, — отмахнулся Гарри. – В общем, я хочу дать кризису возможность выгореть. Пусть все, кто может поддержать Волдеморта, поддержат его. Пусть выставят себя во всей красе. И пусть те, кто может поддержать меня… нас – тоже выйдут на свет. Так будет проще. — Ты гриффиндорец, Гарри, — чуть улыбнулся Дамблдор. – Не самый обычный в методах, но как дойдет до финала – несомненный. И, знаешь ли, это успокаивает. — Рад, если так. — Беспокоит меня другое. Фадж. Расскажи мне, пожалуйста, так подробно, как можешь – как он вел себя в твоем варианте времени после моего ухода? Гарри откинулся на спинку и попытался припомнить все. Оказалось, что за пределами школы он тогда особенно ничего не видел – как же, как же, у него были другие проблемы: жуткая Амбридж, пленительная Чжоу, желанный квиддич и подростковая депрессия. Поттеру было почти стыдно. — …В общем, он, конечно, поставил на уши аврорат, и, по-моему, сильно подобрал под себя прессу, но за законы так и не взялся. Как-то так. Дамблдор явно что-то обдумывал. Гарри не видел его рук из-за стола, но, кажется, он барабанил пальцами по подлокотнику. — Странно. Похоже, его действия сейчас куда решительней – что-то сместилось. Что-то ты сместил, если угодно. Министр, конечно, ничем особенно не отличался, когда мы и Крауч пытались справиться с Томом, но видел бы ты, Гарри, какие чудеса изворотливости Фадж проявил, когда под Краучем закачалось кресло! — То есть он все-таки опасен? — Как и любой другой человек, за которым стоит государство. Мы не магглы, и у нас есть чем на это ответить, но… но игнорировать угрозу не дело. — Так или иначе, директор, сейчас его ход. Не мой, не ваш и не Волдеморта. Придется ждать. Я так понимаю, операция в Отделе Тайн должна осуществиться? — Вчера был пойман Бродерик Боуд, невыразимец. Он пытался… — …Выкрасть мое пророчество под Империусом, — кивнул Гарри. – В моей реальности они использовали того же человека. Директор, у меня продолжаются сны, кстати говоря. Так что наш друг Том явно не откажется от акции – вопрос в том, когда. — Если он сделает из случая с Боудом верные выводы – ты узнаешь сроки первым. — Он сделает. И что тогда? — И тогда Волдеморт окончательно явится миру. К сожалению, мы вынуждены идти на риск, Гарри, все мы. — Это того стоит, — тряхнул вихрами Поттер. – Как раз наступит время официально объявлять войну, директор. Как раз. Гарри поднялся. Кажется, разговор пока что был закончен, и слишком многое нужно было обдумать. Слишком многое. — Да, вот еще что… — Дамблдор чуть повысил голос. – Как я понимаю, ты позаботился о змее и о медальоне? Образ той пещеры, как я заметил, из твоих мыслей ушел. — И о диадеме тоже, господин директор, — усмехнулся Поттер. Приятно отчитываться в грамотно проделанной работе. — Ну что же, вместе с дневником это у нас четыре из семи, — кивнул Альбус. — До кубка я тоже еще доберусь, — заверил его Гарри. – Есть наметки. — Похвально, похвально, — покивал тот. – Что же до прочего… Дамблдор опустил на стол кольцо – то самое, с расколотым глубокой трещиной Воскрешающим камнем. Левой рукой, указательный палец на которой почернел уже до второй фаланги. — Альбус, ради Мерлина, зачем? – прошептал Гарри, опираясь на стол и пытаясь заглянуть за очки-половинки. – Я же говорил вам. Я же предупреждал вас! — Гарри, — Дамблдор покачал головой с этой своей вечной полуулыбкой. Сейчас она была почти отвратительна своей неуместностью, — пойми, я сейчас имею куда больше общего с тем миром, что увидел в камне, чем с тем, что вижу вокруг себя. Я его… перерос, что ли? — Прекратите говорить загадками. Хотя бы сейчас, — Гарри осел на стул, снял очки и с силой провел ладонями по лицу, к вискам. — Тебе еще только предстоит понять это чувство, друг мой. Хорошо бы, если бы вообще не пришлось. Пойми, Гарри, — Альбус говорил неторопливо, будто материал объяснял, — я сделал уже все, ради чего приходил в этот мир – еще тогда, в сороковые. Я прожил куда как дольше своей миссии – и, смею надеяться, прожил неплохо, кое-что вложил в науку, кое-что – в учеников. Вот только чем дальше идет жизнь, чем больше всего происходит – тем меньше я всему этому адекватен. — Никто не может предсказать всего, вы же сами говорили! – Гарри возражал уже скорее по инерции – что уж теперь… — Теперь – никто, но я слишком долго был способен и на это. А знаешь ли ты, что такое тридцать лет подряд летать, пусть среди гроз, пусть в тумане, а потом – оказаться навсегда привязанным к земле? Гарри обуял ужас. Он сейчас видел перед собой себя самого – через годы и годы. Если он слишком привыкнет к своему знанию, слишком задержится на своем – да, высоком, но все же только одном – уровне. Или если не уйдет в новую работу. Или если не сможет после Волдеморта откопать себе новую проблему на голову. — Так что… прости, мальчик мой, но теперь это будет твоя вечеринка. Гарри ушел молча. От двери быстро, суетливо вернулся за очками. Дамблдор так же молча подал ему кольцо. * * * Старый блэков дом наполнялся людьми – близилось Рождество. Собрались Уизли всех возрастов и размеров, и кухня превратилась в поле боя Молли и Кричера, представителей двух диаметрально противоположных кулинарных школ. На Ночном Рыцаре добралась до площади Гермиона, оставив родителей с лыжами, а Виктора – с предпраздничными тренировками. Вечерами сползались на свет орденцы, и даже ледяная Эммелина не отказывалась поддержать край гирлянды. Кингсли делал на всех кофе с какими-то совершенно неподражаемыми пряностями, и только благодаря ему Гарри смог не провести эти первые послешкольные дни совсем уж в кровати. Флетчер, старая хитрая сволочь, припер великолепную елку, пушистую и разлапистую, а потом долго, с лицом гениального архитектора, ставил ее в гостиной так, чтобы с любого из кресел вид был хорош. — Ну и сколько я тебе должен? – благодушно поинтересовался у Мандангуса Блэк, но тот только замахал на него короткими руками. — Ты с ума сошел? Рождество же, какие еще деньги тут? Чем болтать, подвинь-ка чуть левее! Сириус с огромным удовольствием играл радушного хозяина – в несколько утрированном старомодном стиле, конечно, но народу нравилось. Он двигал для дам кресла, посылал Кричера за старыми вересковыми трубками для джентльменов, лично шатался в погребок за вином для глинтвейна Молли. Гарри иногда, забавы ради, представлял его лет так сто назад, маггловским английским лордом. Получалась, конечно, скорее Индия, но тоже ничего. Впечатление усугубляла и Рита. Журналистка ощутимо – и, кажется, не без влияния Сириуса – пересмотрела стиль. Похоже, она – некогда бедная девица – теперь наслаждалась набегами на богатый дамский гардероб Блэков. Разумеется, от своей страсти к ярким цветам она отказываться и не подумала, но глубокий винный или лазурный смотрелись и вполовину не так кричаще при платьях эдвардианского кроя. Закрытые плечи и юбки, одновременно пышные и хранящие силуэт – пожалуй, в ее возрасте это был более чем неплохой выбор. Изменения коснулись не только одежды – однажды Гарри с удивлением услышал мисс Скитер, вполне сердечно беседующую с Молли и Гестией. — …Я, знаете, большую часть жизни прожила одна, так что и готовить привыкла по мелочи. И если вы возьметесь делать, как я вам записала, то пирожных получится всего шесть штук. Зато если все сделать, не торопясь, а не как я обычно – то черника в сливочном сыре ощущается первая, а уже потом – малина… Шаблон затрещал, но выдержал. Рождественское настроение, что поделать. Почти что конец года, самое время забыть о работе, посидеть со всей семьей, обговорить то и это – а семьи у магов большие, так что собрания становились важнее с каждым прибывшим поколением. Почти неделя развеселого обжорства, ярких магазинов, подобранных в последний момент подарков и дурацких обещаний себе самому. Гарри вспоминал свое Рождество. Детей, выдравшихся домой из Хогвартса, жену, наслаждающуюся квиддичным межсезоньем, семьи друзей – столько, что в раз не уместишь за столом. Вспоминал поздние посиделки на чердаке – только он, Рон, Невилл и виски. Что же, в несколько другом составе, но все еще будет – если, конечно, Гарри кое-кого переживет. Не будем показывать пальцем, но это будет Волдеморт. * * * Само Рождество настало как-то незаметно. С самого утра народ потихоньку стягивался в дом, кто-то уходил на кухню, вносить последние штришки в вечерний стол, кто-то оседал в креслах у елки в гостиной и лениво болтал о чем угодно, кроме политики. Те, кто на Гриммо сейчас жил, сортировали праздничных сов. Сам Гарри подарки уже разослал. Рону ушел компас на метлу, забавная вещичка с функциями привязки к точке и предупреждением о ближних препятствиях, самое то, если придется играть в тумане. Гермионе – «Новая теория нумерологии», как и в тот раз, свежая и уточненная сборка, только недавно покинувшая типографию. Сириус и Рита получили одинаковые серебряные цепочки – с собачьей головой и скарабеем. Труднее было со Сьюзи – но в глубинах темного букинистического магазинчика в Сохо сыскалась хорошая книжка, которую когда-то очень давно любила Лили Луна Поттер, рыжая ригористка. Сборник Уистена Хью Одена, совсем небольшой, но включающий все то невеликое число его стихов, о каких Гарри слышал. На форзац Поттер выписал две строчки: Сожги дома умерших и взгляни с улыбкой На новый стиль строений, смену сердца. Сегодня же Поттер собрал ответную жатву. Королевским был подарок Тонкс – полностью, по уставу снаряженная аврорская аптечка, не иначе как «потерянная» самой же девушкой при исполнении; та же сумка, те же отделенья, те же зелья, к каким Гарри привык настолько, что мог пользоваться аптечкой и в полной темноте. Гермиона явно мучилась подбором очень долго, но в итоге практика взяла верх над теорией, и Гарри получил «Краткий компендиум наиболее употребительных заклятий в переложении на рунические формулы». Рон где-то достал квиддичный тренерский свисток с регулируемой громкостью – пригодится в Общем классе. Подарок же от Сьюз прибыл уже позже, ближе к обеду. Гарри уже лежал поперек кровати, на пару с Роном поедая подаренные Молли фруктовые кексы, когда сова Боунсов уронила прямо на него тяжелый пакет. — Ого, — хмыкнул Рон, тем временем разбиравший свои подарки. – Глянь-ка, чего Виктор прислал! Абонемент на двоих на все игры Паддлмер Юнайтед. На весь сезон. Ты как? — Да не, — покачал головой Гарри, одаривая мышкой крылатого курьера. – Не до того. — Ничего, у меня есть, кого позвать, — успокоил приятеля Уизли. – Слушай, а ничего сверточек, увесистый. Ну-ка, чего девочки шлют великому Гарри Поттеру? — Иди ты, — отмахнулся Гарри, раскрывая пакет. Тот содержал две очень разные книги. Первую Гарри узнал сразу. Монографию Вайперкина «Вальпургиевы рыцари: к вопросу о раннем этапе функционирования организации Т. Реддла» он читал еще в две тысячи втором, будучи на практике по криминалистическому зельеварению в Салеме. Книга была издана в Бостоне буквально месяца три назад, и наверняка потребовала от Сьюзи некоторых усилий в своевременной покупке – что же, девочка знала, о чем Поттер хотел бы сейчас почитать, и подобрала то, что он чисто логически раздобыть еще не мог. Вторая же книжечка была еще более интересной. Невзрачная светло-зеленая обложка, сброшюрована на две скрепки, тираж в сто экземпляров, от силы сто восемьдесят страниц, неровная печать и гриф «для служебного пользования» — все прелести глубоко ведомственного издания. На обложке стояло: А. Боунс, Э. Бут, «Опыт работы Департамента Обеспечения Магического Правопорядка, в частности Ударного Отряда, в условиях конфликта с участием Волдеморта», 1987 год. Перелистав брошюру, Гарри увидел несколько чернильных строчек на заднем форзаце. «С Рождеством, молодой человек. Надеюсь, вы способны оценить нашу скромную работу прежде, чем повторите наши ошибки. Даже не думайте отнестись к делу несерьезно. Амелия». Гарри оставалось только почесать книжечкой затылок. Похоже, ставки на него серьезно растут. * * * Вопреки ожиданию, это был не последний филин за сегодня. Где-то около пяти, когда уже почти настала пора спускаться вниз, к горячему вину и холодному тыквенному соку, в окно комнаты Гарри принялась ломиться мелкая черная совушка. — Это еще кому неймется? – спросил у совы Гарри, но та при всем желании не могла ответить. Просто оставила письмо и улетела, проигнорировав кормежку. Гарри развернул пергамент; изящный убористый почерк был ему откуда-то знаком, но упорно не узнавался. Оставалось только читать. «Ну здравствуй, Поттер. Во-первых, с рождеством тебя, если ты празднуешь. А все остальное пусть будет во-вторых. Я неделю думала, писать тебе это письмо, подождать, пока вернемся в школу, и поболтать, или вообще ничего не делать. Спросила сестру. Ну а Падму ты знаешь: сперва она всласть посмеялась, а потом велела писать, как есть, и немедленно, пока ты еще в гирляндах. Твой адрес я раздобыла у близнецов Уизли, и это обошлось недешево, так и знай. Так. Вот. О чем это я… В общем, Поттер, я понимаю, что у тебя сейчас и так есть, чем себя занять – со всеми этими делами с Классом. Наверное, ты и не только этим развлекаешься, но это уже не мое дело, наверное. Так что я нисколько не обижена, что ты не понимаешь намеков – хотя я, наверное, уже разве что на лбу у себя чего-нибудь не написала. Падма говорит, что это нормально и у парней через раз. И раз уж я уже пишу, то напишу прямо: ты мне нравишься, Поттер. Ты в общем-то всегда был неплох, но в последние года два сильно вырос. Перестал, чуть что, хвататься за этот свой шрам, перестал требовать, чтобы народ тебе верил по поводу и без. Даже, я не знаю, на Малфоя перестал как-то срываться. Перестал быть мальчишкой, наверное, так надо сказать. Это сейчас очень видно – и вот именно это меня и цепляет. Понимаешь, Падма уже довольно давно с Тони, и он хороший. Он умный, он забавный, но если что – Падма повернет его туда, куда захочет. А я так не хочу. Я всегда думала, как мама – что мужчина должен быть мужчиной, чтобы на него можно было положиться, хоть на вечеринке, хоть там на войне. Вот только у нас тут одни школьники. А ты – ну, это видно, что ты не такой. И вот что я хотела узнать… слушай, у тебя вообще кто-то сейчас есть? Ну, понимаешь, обычно это ведь сразу видно, а если не видно, то где-нибудь слышно. А про тебя разве что очень-очень смутные слухи ходят. На других факультетах болтают, что у тебя что-то такое с Грейнджер, но это же чушь собачья. Вы оба постоянно перед глазами, да и по ней было бы очень заметно, она не из тех, кто что-то такое, из чувств, скрывать умеет. Но говорят еще, что у тебя что-то очень серьезное со Сьюзи Боунс – и вот тут я даже не знаю, что и думать, очень вы оба как раз закрытые. Если да – то я даже не знаю, почему бы вдруг, правда. Болтали что-то уже совсем несусветное – про ту француженку, или про ту авроршу, которая на инспекцию приезжала, но это уже явно выдумки страшных девиц с Хаффлпаффа. Но если вдруг все проще и тебе просто ничего такого не попадалось, то… слушай, давай как-нибудь куда-нибудь сходим, потом, после каникул? В Хогсмиде есть парочка милых местечек. Ты не подумай, просто так, посмотришь на меня, послушаешь. А потом уже посмотрим. Я такого никогда в жизни не писала. Так, давай попробуем чуть по-другому. Если ты не будешь отдыхать – ты же умрешь, Поттер, как бы хорош ни был. Тебе нужно как-то расслабиться. Пойми, я не какая-нибудь слизеринка, лить тебе в уши, какие сапожки купила, не буду. Но сама и послушаю, что хочешь, и поговорю, о чем тебе интересно. Глядя уж на мою семью – это сильно облегчает, знаешь ли. В общем, извини, что так как-то сбивчиво, не хочешь – забудь обо всем об этом, хочешь что-то спросить, пиши, я жду. Парвати. П. С. Раз уж я все равно написала, то спроси у Рона, раз уж он все равно разошелся с Эббот, то как ему Лав? Может, сводит ее тоже куда-нибудь? П. П. С. У нас отличная совместимость по звездам». Гарри понял, что ему придется приложить еще те усилия, чтобы забыть это письмо навсегда. Возможно, потребуется даже не одна пинта. — Эй, Рон! Рон, где тебя носит? — Тут я, — рыжий вывалился со стороны комнаты Клювокрыла. – Ну что ты орешь? — Ты что там, от Ханны ушел? – с ухмылочкой, точно повторявшей улыбку Рона тогда, в Хогвартс-экспрессе, спросил Поттер. — Да так уж и ушел, — совершенно без стеснения отмахнулся Уизли. – Просто за всем этим, с классом, со старостатом, с тренировками, времени у обоих стало не хватать. Ну и решили, что не время сейчас таскаться в Хогсмид, да и вообще как-то не в том веселье. — И что ж ты теперь намерен делать? – осведомился Гарри. – Тренироваться, я так понимаю? И ничего более? Вот теперь Рон покраснел. — Ну… да. Тренироваться. Люто, с усилием тренироваться. И брать мячи. Да. * * * Рождество было в самом разгаре, часы пробили девять, Вальбургу разбудили уже трижды. Кингсли, Билл и Флетчер на три голоса исполняли какой-то очень славный блюз. Фред с Джорджем каким-то образом оказались в вечном уголке Эммелины; о чем они говорили, слышно не было, но иногда Вэнс улыбалась. Сириус и Рита еще полчаса назад удалились наверх, забрав с собою только вино. Аластор тихонько спал на диванчике, вращая вокруг открытым волшебным глазом и иногда ухмыляясь. Сам же Гарри, сидя у самого камина, сосредоточенно грел молодые косточки. В тот самый момент, когда в песне особнячок в кредит заполыхал праздничным оранжевым, веселым красным, камин исторг из себя Перси и Тонкс. Собрание уже слишком распраздновалось, чтоб удивляться, так что Ремус просто налил пришедшим. Тонкс пригубила, Перси же отказался. Он сел на кресло лицом к прочему народу и хлопками в ладони попытался привлечь внимание. Получилось далеко не сразу. — Послушайте! – наконец возопил он, — Извините уж, если я не вовремя, но лучше скажу сразу, и сам веселиться начну. Короче говоря, мы с Тонкс кое-что выяснили. Нет, мам, все в порядке и да, я получил джемпер, спасибо. — Излагай, — пододвинул стул враз посерьезневший Кингсли. — Мы потолкались последние дни в министерстве, — начал довольный общим признанием Перси. – Ну, где смогли. Я поговорил с теми, кого знал по Международному отделу, и с парочкой их знакомых, и еще кое с кем, а у Тонкс свои каналы. — Ой, да все проще, — пожала плечиками аврор, — я на денек подменила секретаршу в приемной Фаджа, бедняжка мучается животом. Ну и ваши беспроводные вещички работают, ребята, — шутливо поклонилась она Фреду и Джорджу. Те отсалютовали бокалами. — И что вы знаете? – Кингсли перестроился на дело уже всерьез. — Пока еще мало, — покачал головой Перси, — но достаточно, чтобы испугаться. Что-то происходит: Фадж провел несколько консультаций с Хаффом, плюс поднял через Скримджера личные дела нескольких членов Визенгамота. Притом что-то не так. — В каком смысле не так? Говори-ка яснее! – потребовал вернувшийся к реальности Муди. — Все они – «болото», — проговорил Уизли. – Раньше ими мало кто всерьез интересовался, да и если что – то их проще было бы купить… хотя и дольше. — Хотел бы я знать, о чем он думает, — поморщился Ремус. – Не хочет же он заняться прямым шантажом? Это орудие на один раз – а потом он не переживет следующих выборов, если мы еще прибавим тех, кого волнует все дело с Дамблдором. Эммелина засмеялась высоко, почти хрустально, и поднялась – та же прямая спина, так же стянутые в нитку губы. Близнецы переглянулись. — Не дурите, — порекомендовала Вэнс. – Не будет никаких следующих выборов. Если уж старина Корнелиус взялся за что-то кроме денег, значит, за деньги так, как ему надо, никто не проголосует. А такая вещь у нас одна. — Да, — кивнул Кингсли. – Чрезвычайное положение. — И отмена выборов следующего августа, — эхом отозвался Ремус. Аластор крякнул и посмотрел на Гестию. Джонс поднялась и в полном молчании наполнила всем бокалы. — Дамы и господа, — наконец сказал Гарри в тишину, — похоже, нам придется сыграть не только против Волдеморта. Но… еще не сегодня. Гарри Поттер медленно выпил налитое красное. Спокойным во всей комнате остался он один. * * * Утро не принесло никакой ясности. «Пророк» вышел с огромной статьей о Дамблдоре, на три первых полосы – газета бичевала все, от подбора преподавателей до расходования фондов. Хогвартс всегда был довольно автономной системой, даже попечительский совет не был вполне властен над расходной частью, и сейчас это в некотором роде играло против Дамблдора: учитывая, что никто состояние школьной бухгалтерии никогда не проверял, можно было плести любой ужас. Никто не проверит. На кухне с номером газеты и кофе как раз сидела Рита – по губам ее гуляла ухмылочка. — О да, не растерял Варнава хватки. Не стареет. В личном грязном белье он, конечно, не специалист, да и в истории, но как доходит до денежек – запудрит мозги кому угодно. Гарри не возражал, он знал, что все это перестанет иметь какое-либо значение через полгода максимум. Стоит только разлететься на куски той мерзостной статуе в Атриуме Министерства. — А чего еще пишут? – полюбопытствовал он. — Сейчас гляну, — зашуршала газетой Скитер. Минутой позже она с нервным лязгом поставила чашку на блюдце и протянула газету Гарри. На пятой странице – короткая заметка и много фотографий. Скалящихся, хохочущих, шепчущих ругательства фотографий. «…Вчера, в сочельник, из Северной секции Азкабана бежало десять заключенных. Как удалось выяснить редакции, все они были осуждены в начале восьмидесятых в рамках серии разбирательств по Упивающимся Смертью. В числе бежавших братья Лестрейнджи и жена старшего из них, Беллатрикс, осужденные к пожизненному по резонансному Делу Лонгботтомов; военный преступник Антонин Долохов; бывший сотрудник отдела Тайн Августус Руквуд. Все бежавшие крайне опасны. По заявлению хорошо информированного источника в Министерстве, небывалый по дерзости и массовости побег стал возможен из-за помощи извне. Наиболее вероятной кажется версия причастности бывшего директора Хогвартса Альбуса Дамблдора, заинтересованного в дестабилизации обстановки любой ценой. В процессе побега погиб начальник охраны Северной секции Тибериус Блетчли». Гарри присвистнул. Да, ставки росли.