Твой маленький ад

Картман с трудом начинает приходить в себя. Перед глазами настойчиво мерцают разноцветные круги, мешая сфокусироваться на окружающей среде. В голове блуждает жуткий шум, посреди которого мысли беспомощно разрываются на тысячи слов. Каким-то образом Картману все-таки удается понять, что он в полицейском участке. Мальчик невольно опускает руку и ощущает ладонью знакомую грубоватую ткань дивана. Он наконец открывает глаза, но еще долго заставляет себя привыкнуть к свету. Лампочка оказывается чертовски яркой. - Твою ма-ать, - измученно ворчит Картман, кое-как приподнимаясь на локте. Голова сию же минуту начинает кружиться, отчего он поспешно хватается за нее свободной рукой. Судя по всему, спрей действительно был медвежий. Едва он успел привыкнуть к освещению, как в глаза бросились уже давно знакомые портреты жутких клоунов. Картман делает глубокий вдох, пытаясь отогнать подступающую взбешенность. Для полной красоты не хватало еще выйти из себя. Здесь он сидит еще долго, лишь временами покидая злосчастную комнату. Только по календарю на рабочих столах он понимает, что уже далеко не суббота. Уже чертов вторник. В комнату заходит все тот же полный мужчина, который когда-то определил Эрика в агностическую семью. Судя по тому, с каким успехом мальчику жилось в прошлый раз, выбор социального работника обещает ему много сюрпризов. - Приветики-здраствуй, Эрик! - пропел мужчина. Пройдя к противоположному дивану, он торопливо присаживается на него. - Рад тебя снова видеть! Картман закрывает глаза. Делает еще один необходимый вдох. - Ага, привет. - Напоминаю, меня зовут мистер Адамс, и я очень люблю шутить. Мы все тут очень любим шутить, Эрик! - затараторил социальный работник, - У тебя осталась моя фотография? - Простите, - сухо ответил Картман, - Но месяц назад дома закончилась туалетная бумага. Мужчина простодушно пожимает плечами и протягивает мальчику новую фотографию. - Тем же лучше, - махнул рукой он, - На той фотографии я плохо получился. А вообще, как дела? Как настроение? - С цианидом потянет. - Ну ничего, - улыбнулся социальный работник, рассматривая документы на коленях. Внезапно он в ужасе подскакивает на месте. - О, Господи! Это же расписание лекций пенсильванского университета! Картман даже не пытается улыбнуться. Все, что он хочет сейчас - как можно быстрее выбраться отсюда. В этот же момент слышится спасительный звук открытой двери. Мальчик с непередаваемым оживлением смотрит на вошедшего полицейского. Тот в свою очередь обращает взгляд на социального работника. - У нас тут небольшие изменения, мистер Адамс, - вполголоса говорит он, подозрительно покосившись на Картмана. - О, неужели? Что-то срочное? - Да, - голос полицейского звучал с большим нетерпением, - Подойдите, пожалуйста, к Харрису, я пока посижу с мальчиком. - Хорошо-хорошо, я иду, - мистер Адамс поспешно вышел из комнаты. Картман остался в комнате один. В главном коридоре творится все та же рабочая суета: щелканье степлеров, хлопки печати, гул принтеров и звонкое постукивание карандашей. Все заняты своим делом. Харрис стоит в стороне, в раздумии облокотившись о стену. В его руках какие-то документы, прожигаемые сосредоточенным взглядом полицейского. - А, мистер Адамс, - устало вздыхает Харрис, наконец обратив внимания на пришедшего, - Вот, почитайте. Это касательно определения Эрика Картмана в приемную семью. Социальный работник берет в руки бумаги и, поправив очки, со всем вниманием принимается изучать их. По мере чтения его лицо искажается в большем недоумении. Пожалуй, он никогда еще не встречался с такой бессмыслицей. - То есть, - неуверенно начал было он, - Мальчика определит не агентство, а... лотерея!? - Да, именно так, - заверил его Харрис, - И будьте уверены, что ее разыграют в ближайший вторник. - В смысле... сегодня!? - Да, мистер Адамс. Поэтому я настоятельно рекомендую помочь нам составить списки жителей Южного парка. Мы должны прислать отчет мэру через пару часов. Картмана уже тошнит от этой комнаты. Его стены, кажется, до основания впитали горе сотни осиротевших детей. Удивительно, но даже такой по сути черствый и безразличный мальчик, как Эрик, чувствует себя в "доброй комнате" не самым наилучшим образом. Он еще не до конца понимает, что потерял свою родную маму. Он ждет, когда Лиэн откроет дверь и они вместе пойдут домой. Скорее не потому, что он напуган и скучает по ней, а потому, что его бесит происходящее и ему хочется побыстрее миновать этот идиотизм. Но сидеть приходится дольше ожидаемого. В течении всего дня он вынужден был терпеть многочисленные расспросы со стороны полицейских. Картман уже было отвечал наобум, что первое приходило в голову, лишь бы быстрее его оставили в покое. И все вокруг ходили такие сочувствующие, сопереживающие, словно у него случилось большое горе. Картман же чувствует себя абсолютно спокойно. Он привык знать - полицейские Южного парка не страшнее надоедливых мошек, и скоро они с мамой пойдут домой, и она купит ему много-много сырных шариков. Мальчик было уже задремал, как в комнату снова кто-то вошел. Уже по привычке Картман бормочет и отмахивается: - Да-да, донемогание было, все было, отвалите. - Эй, Картман. Картман все же находит в себе силы поднять голову и посмотреть на нежданного гостя. Перед ним стоит Чмо. - Какие люди, - устало вздыхает Картман, - Ну, чего пожаловал? Чмо выглядит серьезным. Пожалуй, серьезней обычного. - Все из-за Баттерса, - говорит он, шаркнув ногой, - Этот кретин сказал о наркоте. Лицо Картмана буквально вытянулось в изумлении. - Что? - нахмурился он. Чмо не отвечает. Лишь с какой-то третьей долей сопереживания смотрит на мальчика. Будучи известным всем как равнодушный и никому особо не интересный мальчик он, естественно, удивил своим поступком. Он мог бы с легкостью промолчать и забыть о произошедшем. - Ну? - Картман уже начинает терять терпение, - Я слушаю, Чмо! Как это случилось? Чмо тяжело вздыхает. Поднимает голову и с неохотой говорит: - Я искал на участке чинпокомона, а он подслушал разговор полицейских о наркотиках. Вот он и проболтался. Картман уже покраснел от накопившейся злости. Он в мгновение вскакивает с дивана. Стремительным шагом идет к двери, попутно толкая мальчика плечом. Ему плевать, что в коридоре его могут задержать. Сейчас для него это не имеет значение - он все равно доберется до своей цели. Баттерс проснулся от неожиданно громкого стука в дверь. Первые несколько секунд он настороженно прислушивается. Родителей не было дома. Утром в понедельник мальчик уже давно привык быть один и не бояться этого. Но сейчас ему страшно. Мальчик опасливо спускается вниз по лестнице, вцепившись в перила. Он сильно дрожит и чуть не спотыкается о следующую ступеньку. Как только ему удается вовремя удержать равновесие, за входной дверью он слышит чье-то злобное рычание. Баттерс каким-то шестым чувством осознает, что его задницу ничто не спасет. Он медленно, но верно приближается к дверному глазку. Смотрит в него. Оледеневшими от страха руками он открывает дверь. - Ой, Картман, я... - Ах, Баттерс, старина-а! - Картман делает пугающий злобный оскал, который изначально должен был быть простой улыбкой, - Надо же, ты-то мне нужен! Баттерс в надежде смотрит по сторонам. Нет, сегодня ему точно не везет. - Ч-что? - оробело переспрашивает он, попятившись. - Какая жалость! - с наигранной удрученностью вздыхает Картман. С большим ужасом Баттерс замечает, как за спиной незваного гостя что-то блестит, - Ты вчера так грустно ушел домой и случайно забыл хороших пиздюлей!!! Картман бросает в мальчика металлический дротик. Баттерс в последний момент успевает увернуться, но острие успевает задеть его локоть. Царапина сразу отзывается невыносимой болью, но мальчику слишком рано думать об этом: Картман с яростью набрасывается на него, вцепившись в шею. Они тут же падают на пол, и перед глазами у Баттерса начинают мелькать искры. Он отчаянно впивается ногтями в запястье одноклассника, однако это не останавливает его. Баттерс хочет закричать, но без кислорода это слишком трудно. Вместо крика издается жалкий хрип, а Картман и не думает останавливаться. - Я тебе покажу, сукин сын! - рычит он, сильнее сдавливая мальчику горло. - Картман! В глазах мальчика начинает темнеть, когда появляется кто-то третий. Слышится, как кто-то подбегает к ним, затем глухой удар, заставивший разъяренного Картмана отпустить Баттерса. - Какого хрена!? - Жиртрест, ты совсем рехнулся!? "Кайл. Как всегда, в нужном месте, в нужное время." - Не лезь, жидяра! - пригрозил Картман, развернувшись к мальчику. - Иначе я и тебя грохну! - Ага, только посмей, - вызывающе сплюнул Кайл, приблизившись. Глаза мальчиков в напряжении впились друг на друга. - А вот и посмею, - передразнивает Картман, прищурившись. Баттерс находит в себе силы слегка приподняться. Грех пропустить драку двух непримиримых врагов. Тем временем в пивном баре затаилась настоящая тревога по поводу грядущей лотереи. - Ну, я даже не знаю, - протянул Ренди, оперевшись о барный столик, - Я бы не прочь, наверное, завести еще одного ребенка, но у меня их будут тогда трое... я буду совсем старым. - Да не в этом дело, - отмахнулся рукой Стотч, - Ты вообще знаешь, кто этот ребенок? - Ну да, толстый такой, со Стеном часто бывает, - отвечает Ренди ,простодушно пожимая плечами. - Я как-то слышал, что этот парнишка зарезал родителей одного пацана, сделал из них соус чили и скормил тому же пацану. Ренди подавился пивом. - Ч-что? - выдавил он, едва откашлявшись. Стотч принялся хлопать ему по спине. - Ну это я просто слышал, расслабься. Может, болтовня все это. - Нет-нет, Стивен, - поторопился ответить Ренди, - Я точно его не усыновлю. Что делать-то? - Нужно просто убрать свой шарик с фамилией. Думаю, этого хватит, - пожал плечами Стотч. Он берет в руки свой недопитый стакан и в пару глотков опустошает его. Ренди в напряжении смотрит на него. - С ума сойти, - качает головой он, повернувшись к бармену, - Мне двойную, пожалуйста. Неподалеку на фоне шумной толпы мужчин можно увидеть так же озадаченных Джимбо и Неда, продавцов охотничего снаряжения. Они взволнованы предстоящей лотереей не меньше остальных. - Послушай, Нед, - вполголоса начинает Джимбо, наклонившись к собеседнику. - Я, конечно, не против паренька: смышленый, умный и все такое. Но нам просто не хватит места для него посреди этих наших снастей, лодок и ружей. Вдруг еще поломает? Нед понимающе кивает в ответ. Подносит микрофон к горлу и говорит: - Н-да, м-я все понял. - Что будем делать? Вдруг он попадет к нам? - голос Джимбо стал чуть тише. Ему совсем не нравится то, что он собирается предлагать. К тому же вокруг много людей, каждый может что-нибудь заподозрить. - М-не знаю, - пожимает плечами Нед. - Ты... помнишь, в школе мы как-то учили теорию вероятности? - Н-да, что-то м-припоминаю. - Так вот, - начал было Джимбо, отводя своего давнего друга подальше от толпы, - Мы должны накупить много таких же шариков, подписать на них фамилию какой-нибудь одной семьи, чтобы ее было больше. Тогда будет больше шансов, что выпадет именно она, а не наша. - М-отличный план, Джимбо, - одобряюще кивает Нед. Судя по всему, каждый из знакомых товарищей договорился сжульничать. На улице рядом со сценой стоит порядка тысячи человек, подавляющая часть которых - родители. Каждый, как следует, подготовился к этому дню. Одни под шумок забирали мячики со своим именем, другие - закупались похожими побольше и писали на них фамилии других семей. Все поступали по-разному, но у каждого цель одна: не допустить такого приятного пополнения, как Эрик Картман. Мэр стоит за кулисами. В который раз затягивается сигаретой - а ведь обещала себе не курить всю неделю. Разочарованно мотает головой, бросает окурок на землю. Она слишком нервничает, чтобы бороться с пагубной привычкой. Занавес поднимается - у нее всего секунда, чтобы привести себя в порядок. Она поправляет чуть растрепавшиеся от ветра волосы, глубоко вздыхает и улыбается. Ничего не поделаешь, даже когда по уши в дерьме, нужно держать себя в руках перед людьми. - Итак, уважаемые жители Южного парка! Сегодня в этот чудесный день мы наконец определим мальчика в новую семью. Сейчас я попрошу мистера Маки запустить этот, - мэр приблизилась к большому аппарату, дотронулась до него, - лотерейный аппарат и ребенка отведут к победителям. Трудно назвать этих людей "победителями". И даже сейчас мэру кажется, что это слово произнесено с большим сарказмом. Мистер Маки кивает в ответ и тянет рычаг. Шарики в момент принялись хаотично носиться внутри большой клетки. - Удивительно, - бормочет мэр, подойдя к психологу, - В нашем городе живет немногим более четырех тысяч человек, а шариков в аппарате в трое больше... Ну ничего, во всяком случае, теперь на мне никакой ответственности. Где-то сквозь толпу Ренди торопливо просачивается к Джимбо, стоявшему на довольно приличном расстоянии. - Эй! Эй, Джимбо! - встревоженно зовет он, - А шариков с какой фамилией больше всего? - Стотчей, - твердо говорит Джимбо, - Их около семи тысяч. - Ох, ну ладно, - облегченно вздыхает Марш. Он собрался было уже отойти в сторону, как снова дергает мужчину за рукав, - Ой-ой, а кого... кого меньше всего? Джимбо в напряжении вздыхает. Оборачивается. - Или Такеров, или нас с Недом. У Брофловских точно один мяч. Их никто не трогал. Ренди завистливо хмыкает в ответ. Конечно, никому не хочется подставлять семью адвоката. Скорость вращения увеличивается. Резко тормозит. Один шарик выскакивает по трубе и оказывается в руке у мэра. Дальнейшая судьба мальчика решена. Социальный работник в ужасе ищет Картмана по всему участку, когда тот внезапно появляется в офисном отделении. - Эрик! - ахнул мистер Адамс, разведя руками, - Где же ты пропа... О-о, Боже мой! Что с тобой!? Только сейчас мужчина замечает исцарапанное лицо мальчика. Куртка ребенка растянута до безобразия, к тому же промокшая невесть чем; и без того взъерошенные каштановые волосы беспорядочно торчат из-под хорошенько потрепанной шапки. - Пиздец. Нагулялся, - ворчит Картман, раздраженно фыркнув. Следующие слова социального работника он не слышит - ему не до них. Сейчас он до мозга костей возмущен беспардонным вмешательством Кайла. Впрочем, его всегда бесит его присутствие. Все еще тяжело дыша, Картман ковыляет к ближайшему стулу и садится. Пытается выпрямиться и тут же морщится от боли в позвоночнике. Хорошо же его отпинал этот Брофловски. Ему и в голову придти не могло, что столь худощавый по сравнению с ним мальчик способен так избить его. - Безобразие, - продолжает Картман, игнорируя слова мистера Адамса, - Общество лишено сострадания. Даже сироту посреди белого дня готовы извалять в грязи. - Но вот я как раз об этом и говорю, - радостно пропел мистер Адамс, - Собирайся, Эрик, нам нужно идти. - Куда это? - не понял Картман. - Больше ты не сирота, - восторженно хлопнув в ладоши, отвечает мужчина, - Тебе нашли отличную семью, поздравляю! Сложно сказать, что в этот момент отражает лицо Картмана. Жуткое недоумение или недовольство - а может, и то, и другое. В любом случае, мальчик и не думал о таком исходе дня. - Что? - переспрашивает он, замотав головой, - Отведите меня к маме. - Но Эрик, твоя новая мама уже... - Я сказал: отведите меня к моей маме! - закричал Картман, вскочив со стула. Пара полицейских настороженно подошли к нему. - Парень, без глупостей, - сказал один из них, - У нас есть медвежий спрей, а у тебя - нет. Второй подошел к нему и захотел было предупреждающе взять за плечи, как реакция мальчика только ухудшилась. - Убери руки! - зашипел Картман, оттолкнув полицейского, - Где моя мать!? Куда вы ее дели!? Ну вот почему он всегда нарывается, а потом все расхлебывает? Картман приходит в себя. Те же болезненные ощущения, те же плавающие круги перед глазами. Он больше не лежит на том грубоватом диване. Под ним - мягкая и чистая постель. Рядом из окна идет прохладный вечерний воздух, а в самой комнате приятный полумрак. Наверное, Картман с радостью бы полежал на кровати еще, если бы только не одно "но". "Где я, мать твою!?" Он осторожно поднимается на локтях. Осматривается. С ужасом осознает, что это не его комната. С еще большим ужасом понимает, что он уже где-то видел эту детскую кроватку. И теперь ему точно не хочется спать. Картман выходит из комнаты, и свет тут же бросается ему в глаза. С горем пополам он привыкает к нему, но злость стала только больше. Спускается вниз по ступенькам и узнает до тошноты знакомый интерьер. "Нет... Быть не может!" Теперь он окончательно пришел в себя. Картман осторожно идет в сторону кухни и заглядывает туда. Шейла увлеченно что-то готовит. - О, вот ты и проснулся, Эрик, - как-то... ласково говорит она, повернувшись к мальчику, - Я как раз почти приготовила ужин. - Вот оно что, значит, - хмыкнул Картман, сложив руки на груди, - Теперь вы моя мать? - Получается, да, - простодушно отвечает Шейла, продолжив готовку, - Ну я очень надеюсь, что все мы поладим. Картман тихо усмехается. "Ага, ну да, конечно." - Кайл скоро придет. Если хочешь, посиди пока, посмотри телевизор. Собственно, такая мысль мальчику по душе. Он выходит из комнаты, садится перед телевизором и начинает бессмысленно щелкать каналы. Проходит примерно полчаса, и в дверях показывается сам Кайл. Первые пару минут он потуплено наблюдает развалившегося на диване одноклассника, только затем до него смутно доходит смысл происходящего. Фраза Картмана поставила жирную точку в его сомнениях. - Ну привет, братец Жид. Выражение лица Кайла чуть не заставило мальчика залиться смехом, до того оно было жалким и изумленным. По правде говоря, Картман сам был в таком состоянии. Ведь оба прекрасно знают, что от дома к концу недели останутся только щепки. Кайл ничего не говорит. Более того, ему каким-то образом удается сохранить самообладание и молча перебраться на кухню, к маме. Потрясающая выдержка. Там же разворачивается новый разговор, который Картман, как ни странно, не захотел слушать. Он просто перебрался в ту комнату, где пришел в сознание. - Кайл, - голос Шейлы остается добрым, но все таким же строгим, - Эрику сейчас тоже нелегко, пойми. Ты ведь не знаешь о том, насколько страшно бывает потерять близкого человека и считаться сиротой при еще живых родителях. Пожалуйста, будь терпеливее и попытайся найти с ним общий язык. Я думаю, он только пойдет навстречу. Кайл с нескрываемым напряжением слушает совет Шейлы. "Может быть, она сама еще не до конца понимает, с кем мы имеем дело?" - промелькнула мысль у него. Он хочет сказать подобное вслух, но тут же передумывает. Первое, что приходит на мысль после - проведать, как там Эрик пребывает в одиночестве. Мальчик выглядывает в коридор. Картмана уже нет на месте. - Ма-ам, - позвал он. - Что, бубочка? - А где Картман будет спать? Голос Шейлы стал строже. - Учитывая сегодняшний инцидент, молодой человек, я пришла к выводу, что вам не место в одной комнате. Эрик будет спать у Айка. Кайл с неимоверным облегчением вздыхает, затем вспоминает, что он вообще хотел сделать. Точно, найти Картмана. С этими мыслями он поднимается по лестнице и идет в комнату Айка, который, к большому сожалению, уехал к Шварцам вместе с папой. Кайл тихо открывает дверь. Из комнаты тут же веет напряженным молчанием. Картину дополняют наполовину задернутые шторы, через окна которых уже не видно улицы. Картман сидит за рабочим столом, уставившись на что-то в своих руках. У Брофловски такое ощущение, будто его появление никто не заметил, поэтому он тихо подходит к сидящему ребенку. Из-за спины он замечает фотографию в руках Эрика. А затем, к большому удивлению для себя, он слышит тихое всхлипывание. На Картмана подобные эмоции совсем непохожи, но почему-то именно сейчас Кайлу стало почти жаль своего сводного брата. - Картман, - вполголоса позвал он, - Все будет хорошо, я уверен. - Ничего не будет хорошо, - Эрик поторопился вытереть подступившие слезы. Все так же, не глядя на Кайла, он продолжил: - Я не вынесу двух рыжих евреев в одной семье. Брофловски внезапно захотелось избить остряка. - Ты прикалываешься или как? - взбесился он наконец, - Твоя мама переживает за тебя, волнуется, а тебя только беспокоит, что ты будешь жить с нами!? - Я беспокоюсь, чтобы я вернулся к ней от вас живым и здоровым! - Да что с тобой станет, а!? - фыркнул Кайл, - Веди себя нормально, и ничего с тобой не случится! В этот же самый момент Эрик разразился хохотом. Брофловски не заметил, как сам усмехнулся. "Боже мой, кому я это сказал?" - подумал он. - Кайл, у тебя потрясающее чувство юмора, но таланта убеждения - никакого. - Я уже понял, - закатил глаза Кайл, - Но я еще раз скажу: сделай все возможное, чтобы моя мама не зверела, иначе от дома ничего не останется. - Напугал, боже ж ты мой, - ухмылки Эрика было предостаточно, чтобы ожидать от него больших сюрпризов. Ведь для этого мальчика вовсе нетрудно сделать жизнь любого настоящим адом.