Шальная последняя

Шэрри старательно записывал лекцию. Хотя за окном был чудесный майский день, он старался не замечать этого, заставляя себя сконцентрироваться на словах преподавателя. Мобильный в сумке зажужжал, и парень смутился. Он до сих пор не умел делать эту штуку беззвучной. Пожилой профессор окинул взглядом полупустую аудиторию. - Думаю, на сегодня хватит. Кареглазый одним движением смёл со стола всё в сумку и через мгновение вылетел за дверь. У дверей университета его ждал Джим, который только что сменился на работе. Иногда он за ним заезжал. - Как учёба? – улыбнулся ему полицейский. - Отлично! А как твоя работа? - Тоже ничего. Хочешь, заедем куда-нибудь посидеть? - Нет, - отрицательно мотает головой Шэрри. – Поехали домой. В машине парень зачарованно следил за каждым движением Джима, словно выбирая подходящий момент. - Извини… - Что? – бросил на собеседника короткий взгляд мужчина. - Я, кажется, тебя люблю. Полицейский резко остановил машину и тяжело вздохнул. - Шэрри, ты мне очень дорог как друг, как младший брат. Но я не могу смотреть на тебя как на любовника. Меня не привлекают мужчины. - Я не жду ответных чувств, - усмехнулся кареглазый. – Я просто хочу, чтобы ты знал. - Хорошо, - кивнул Джим. – Буду знать. До дома ехали в молчании, но молчали каждый по-своему: один потому что сказал всё, что хотел, другой – боясь сказать что-то лишнее. Квартира полицейского, в которой с ним жил Шэрри, была небольшой, поэтому, едва переступив порог, они сразу расходились в разные стороны: хозяин квартиры отправлялся переодеваться, а парень скрывался на кухне. Джим, проходя мимо телевизора, изловчился его включить, и по квартире разнесся женский голос, сообщающий последние новости: «… жители семнадцатого, восемнадцатого и девятнадцатого секторов подняли бунт. Полицейские, отправленные на подавление, убиты и изуродованы. Мэр города ввёл чрезвычайное положение. Начиная с пяти часов вечера, женщинам и детям запрещено находиться на улице. Будьте бдительны». - Да уж, а вот и порция вечернего позитива. Так, после пяти ты из дома не выходишь! - Джим… Это серьёзно? - Не бери в голову. Тебя это не коснётся. Доделывай уроки, если нужно, и иди спать. - Ты… действительно не пострадаешь? - Обещаю. - Джим… я просто боюсь за тебя. - Послушай, Шэрри, со мной всё будет хорошо. Я больше волнуюсь за твой экзамен в понедельник. Да и предложенная тебе практика в мэрии меня очень беспокоит. - Если ты скажешь – я откажусь! - Ну уж нет! – рассмеялся мужчина. – Учись. Становись важным начальником. Я буду очень рад за тебя. Кареглазый смутился и улыбнулся. - Тогда я пойду спать, ладно? - Иди, конечно. Спокойной ночи. Проводив взглядом парня, Джим убавил громкость и погрузился в новостные сводки. По проклятому Седьмому каналу они шли двадцать четыре часа в сутки. Вот уже полтора года хозяин квартиры спал на диване рядом с телевизором, уступив свою крошечную спальню Шэрри. Отслушав новости два или три раза, полицейский отыскивает плед, сброшенный в утренней спешке за диван, поудобнее устраивается на подушке и блаженно закрывает глаза. Но буквально через четверть часа, мужчина почувствовал, что кто-то копошится рядом с ним, и тут же понял, что к нему под одеяло забрался Шэрри. - Я уже говорил тебе, что у меня не было подобных отношений, и я не разделяю твоих чувств. - Мне просто хочется быть рядом с тобой. Я же не делаю ничего плохого! – в голосе парня слышалась обида и мольба. - Ладно, оставайся. Придвигайся ближе! Одеяло не такое большое! Довольный победитель уткнулся носом в спину Джима и затих. - Спасибо, - раздался его тихий шёпот в темноте Утро началось с телевизора. В этот раз с экрана вещал мужчина: « Количество убитых в перестрелке приближается к двум сотням человек. Никаких просьб или условий. Бунтующие громят здания. Волна беспорядков подходит всё ближе к двенадцатому сектору». - Прекрасное утро, - пробубнил полицейский. – Им что, рассказать больше нечего?! - Видимо, - вздохнул кареглазый. – Всё слишком серьёзно. - Да хватит, - усмехнулся Джим. – Это просто очередная смута. Всё усядется. Я как раз сегодня там побываю, вернусь вечером и всё расскажу. Приводя в порядок кухню после завтрака, Шэрри не мог выбросить из головы новости, услышанные утром. Включив телевизор, он прослушал ещё несколько сообщений о том, что объединились уличные банды так называемых «грязных секторов». «Грязными» называли сектора с девятнадцатого по двенадцатый, они действительно были заброшенными, наполненными людьми озлобленными и крайне жестокими. Как сказали позже, начался «Бунт отбросов». Парень вздрогнул – ещё совсем недавно он сам был в числе этих отбросов. Время тянулось медленно. Джим всё не возвращался, хотя его смена давным-давно закончилась. Чтобы утихомирить неспокойное сердце, кареглазый принялся готовить ужин. Потом завтрак. Из комнаты снова полились новости: «Направленный на подавление бунта отряд полиции был окружён и обстрелян. Данных о выживших у нас пока нет. Мы будем следить за новостями из семнадцатого сектора». Шэрри вскочил с места как ужаленный. Сегодня утром Джим говорил, что отправляется как раз в семнадцатый. Парня накрыла истерика. Он снова и снова представлял, что утром увидит лишь изуродованное тело того, кто стал ему так дорог. Время тянулось как резиновое, а потом, казалось, и вовсе остановилось. Ещё два выпуска новостей. Ещё два удара неизвестностью по сердцу. Когда в прихожей раздался какой-то шорох, было около пяти утра. Парень, задремавший на диване, вскочил и метнулся на звук, набивая спросонья шишки и синяки о косяки. В дверях стоял грязный, потрёпанный, но живой Джим. - Господи… - только и смог прошептать кареглазый, сползая на пол. - Что случилось? – хриплый голос полицейского возвращал парня к реальности. - С тобой всё в порядке. И я счастлив… Ты такой грязный, - улыбнулся Шэрри. – Идём-ка купаться. Пока на ослабевших от пережитого ногах парень ходил за полотенцами, Джим сидел в наполняющейся водой ванне и благодарил судьбу за то, что у него такой отменный ангел-хранитель. Не будь его, сегодня бы точно так легко он не отделался. - Как ты? Мужчина улыбнулся. - Ведь главное, что живой, да? - В принципе, ты прав, - тихо проговорил Шэрри. – Давай-ка я приведу тебя в порядок… Ловкие руки торопливо умыли бравого стража порядка, смыв с лица пыль и свежую копоть недавнего пожара. Пальцы забирались в волосы, втирая в них шампунь, о существовании которого ещё недавно кареглазый не имел никакого представления. Прикрыв глаза, Джим старался наслаждаться каждым прикосновением. Всё же полицейский вынужден был признать – мальчик ему небезразличен, иначе его прикосновения не казались бы такими волнующими. Поэтому, открыв глаза, он взял парня за руки и, притянув к себе, поцеловал. - Странное ощущение… - Зачем? – растерялся Шэрри. - Можно сегодня я лягу спать с тобой? – огорошил его вопросом Джим. Парень покраснел и отвернулся. - Но… - Я не встречался раньше с людьми своего пола и я не знаю, что и как происходит между ними. Поэтому я делаю так, как считаю правильным. Сегодня я хочу просто спать с тобой… - И я хочу, - согласился маленький хитрец. - А можно ещё один поцелуй? Малюсенький? - Можно, - рассмеялся мужчина.