О фонарщике, комнатах, солнечном кофе и прочих слогах жизни

Все, что захочешь Вот он, за углом сидит, на скамейке среди деревьев. С банкой пива, как всегда.  После январских морозов в Будапешт пришел февраль и стабильные минус три градуса, а вместе с ними — заснеженные улицы в конце зимы. Удивительно, но горожане оказались совершенно не против — даже привередливая я. Я, кажется, напротив, осталась довольнее всех, а со мной и Януш. Вернее, он просто оказался заложником положения — я довольна, а значит, вот она, я, караулю его у дома каждый день и тащу гулять.  — Эй, алкоголик! — размахиваю руками, приближаясь к Янушу. — Бросай пиво, я по твою душу.  Мой алкоголик улыбается, двигается на край скамейки и говорит: — Здравствуй, Маргит. Вот объясни мне: я живу возле прекрасного парка, который так люблю, и что ты за чудовище такое, что каждый день только и делаешь, что стремишься меня с ним разлучить? — Так бы и сказал, — вздыхаю. — "Понимаешь, Гита, мне сегодня не оторвать задницу от скамейки, ты не против остаться здесь?" Хоть честно было бы.  Я, на самом деле, никогда бы не назвала парком площадь Хуньяди. Так, дворик с деревьями. Зато — красивый. Возможно, здесь сказывалась привычка воспринимать его как место жительства лучшего друга — части совершенно обыкновенной реальности.  Януш допивает пиво, а я прикуриваю. Тяжелый день, полный повседневных забот, забытых отчетов и сварливого начальства остается позади, ему на смену приходит такое прекрасное облегчение и горьковатый дым, слегка жгущий легкие.  — Я думал, ты бросила, — говорит Януш, протягивая свои загребущие руки к моей пачке.  — Я не бросила, но удовольствие не стоит позволять себе слишком часто.  Он прикуривает. Я смеюсь: — Представляешь, что было сегодня? По дороге домой встретила такого странного парня — лет, может быть, семнадцати — подходил к людям, просил подождать и стихи читал. Хорошие стихи. Правда, я таких никогда не слышала.  — А тебе что сказал? — Мне — ничего. Он ко мне не подошел. Я, страшно признаться, подслушивала.  — Ужас какой, Маргит. Как ты могла.  Мы дружно ржем. Януш оглядывается вокруг, многозначительно смотрит на меня и обводит парк рукой.  — Ладно, смотри.  — Смотрю, — говорю я. — Спасибо, что разрешил.  Он вздыхает: — И что видишь? — Вижу парк. Вон, детишки играют, какая-то тетенька на той скамейке сидит. А вот какие-то господа целуются. Почему бы мне не посмотреть в другую сторону.  — Ладно, ладно. А следует-то из этого что? — ерзает Януш.  Он ожидает от меня невозможного — логические выводы даются мне тяжело. Но я пересиливаю себя и говорю:  — Значит, будем играть? — Конечно будем. Сегодня ты загадываешь.  Нет на свете ничего лучше, чем загадывать, когда играешь с Янушем. Впрочем-то, водить я тоже люблю — всегда страшно интересно, чего он пожелает. Но Януш всегда оставляет мне самые лакомые кусочки. Говорит, у меня получатся лучше. И я жмурюсь, думая, на кого он покажет первым. Наслаждаюсь, так сказать, моментом. А затем говорю: — Ну, нет.  Твой парк. Да и вообще, такая удача раз в жизни выпадает, Януш. Хватай себе — и чтобы без вопросов.  Януш смеется: — Ты понимаешь, я не смогу сказать "нет".  И я ищу первую "жертву".  Наша игра проста.  Я указываю на прохожего — совершенно случайного, кому повезет! — и Януш вытаскивает наружу, произносит вслух его самую заветную мечту. И не важно — осознает он ее или нет, это должна быть мечта настолько заветная, что скрытая даже от самого мечтателя.  — Да пусть хоть эти влюбленные ребята, — я указываю рукой в их сторону.  Он прищуривается, разглядывает этих двоих и говорит: — Ну, здесь все просто. Ему нужно найти другое жилье. В другом городе. Уехать и никому не сказать. Даже ей. Ну, а самой даме — просто горячий шоколад нынче вечером.  — Наша подопечная уже направляется в кофейню, — нараспев произношу я и улыбаюсь.  Девушка, тем временем, и вправду удаляется.  — Экий ты молодец.  — Дальше, дальше. Тетка в красном пальто, дорогу переходит возле аптеки, видишь? "Тетке" на вид лет тридцать, возможно, с небольшим. Непримечательная госпожа, одно из тех лиц, что захочешь — не удержишь в памяти. Януш задумывается: — Ей нужно завести пса. Большого, рыжего, доброго. Или нет, пусть он сам ее заведет. Она должна подобрать его по дороге домой, сегодня же.  — Разберемся, — киваю.  Хорошо у него получается. Мы идем дальше. Девушка с тетрадью у подъезда. Мужик с сигаретой на балконе второго этажа. Продавец хот-догов. Разные люди с различными судьбами, которые мы с Янушем своевольно меняем.  Наконец, игра заканчивается. Это всегда происходит на закате. Просто таковые правила: судьбы приглянувшихся незнакомцев можно решать только под солнцем. И мы им подчиняемся.  — Предлагаю завалиться в бар, — говорит Януш. — Потому, что других идей все равно нет.  — Попозже, хорошо? Только мне стоило решить, что Хуньяди на самом деле — прекрасное место, как ты меня куда-то тащишь.  — Вот видишь! — он торжествует. — Нет, а что ты думала эти восемь лет? Что я просто так здесь поселился?  — Ну, не знаю, почему здесь поселился ты, но я чувствую, как тут "время проходит насквозь".  — Что-то ты чувствуешь? — вытаращился Януш.  — Ну, тот парень со стихами. Я же сказала — он читал что-то незнакомое. И вот, все, что я запомнила. "Время проходит насквозь" — сначала совсем не могла представить себе подобные ощущения. А теперь понимаю — иначе и не сказать! Представляешь? Януш представляет.  Солнце окрашивает горизонт в красный, прощаясь до утра. Через несколько минут оно исчезнет, зажгутся первые звезды. Я смотрю на Януша с лихой ухмылкой.  — Не хочешь воспользоваться последней минутой? Глаза Януша заблестели и я поняла: он хочет.  — Она, — я показываю на девочку в красных варежках. Она растерянно блуждает совсем рядом с нашей скамейкой.  — А она, — говорит Януш. — Должна вырасти в девяностые. Интересная у нее будет жизнь, да? Точнее, строго говоря, была. По крайней мере, мне понравилось.  Он смотрит на меня, улыбается выжидающе. Солнце скрывается за горизонтом. Зажигаются первые звезды. В наступившей темноте я никак не могу разглядеть нашу девочку.  Я говорю: — Все-то ты понимаешь.